Зрители взвыли. Кушога вскинул обрубок копья, но меч в правой руке Боса упал слева. Кушога успел принять его на щит, шагнул вперед… и второй меч обрушился на его незащищенную голову. Кушога рухнул на песок.
Бос повернулся к зрительским рядам.
— Чего он ждет? — спросил Кэр.
— Если ублюдки не подарят поверженному жизнь, победитель должен его добить! — напряженно проговорил Хар-Руд.
— Разве он жив? — удивился Кэр.
Он отлично видел, как меч Боса разрубил голову Кушога.
— Жив!
Толпа безмолвствовала. Но молчание было густым, как смола.
Бос медленно повернулся к лежащему, перехватил меч и резким движением воткнул его в грудь Кушога.
Толпа вскрикнула так, словно в каждого зрителя всадили меч.
Клинок пробил кольчугу как раз напротив сердца побежденного. Бос резко выдернул окровавленный меч и поднял над головой. Зрители разразились радостными воплями.
— Я знал, что он сумеет вытащить дружка! — проворчал Хар-Руд.
Кэр, не понимая, посмотрел на помощника Управителя.
Четверо Потерявших Жизнь, из тех, что не участвовали в Играх, стремглав ринулись на Арену, подхватили тело Кушога и бегом понесли к выходу. Из разрубленной головы гладиатора капала кровь, оставляя алый пунктир на белом песке.
Четверка пронеслась мимо сына вождя. Он услышал их тяжелое дыхание. Остальные гладиаторы поспешно расступались, давая дорогу.
— Куда его? — спросил Кэр.
— К лекарю! — ответил Хар-Руд и отвернулся, потому что к нему подошел Бос.
Лицо гладиатора было бледно, несмотря на загар.
— Молодец! — помощник Управителя осторожно похлопал Боса по обнаженному плечу. — Ты сделал больше, чем мог!
Гладиатор неуверенно улыбнулся и пошел прочь.
— Наставник!
Кэр коснулся мускулистой руки Хар-Руда.
— Ты сказал: к лекарю! Разве Кушога жив?
— Бос срезал ему кусок скальпа и продырявил бок! — сказал помощник Управителя. — Ты что, не видел, как он повернул меч, когда пробивал кольчугу?
Гладиатор по прозвищу Бей-Брат подошел к ним.
— Порядок! — сообщил он.
— Главное, — сказал Хар-Руд. — Вовремя остановить кровь! Ублюдки любят кровь! Когда они видят много крови, их тупые головы окончательно перестают соображать! Бос сделал все, как надо!
— Спасибо тебе и Грониру! — сказал Бей-Брат, все еще стоящий рядом.
— Раньше побежденных прижигали железом, чтобы узнать, мертвы ли они по-настоящему! — пояснил он Кэру.
— Ублюдкам нужна кровь! — отмахнулся Хар-Руд. — Побольше крови — и они довольны. Бос словчил, но кто это увидел, а? А если и увидел, пусть докажет!
— А что теперь будет с Кушога? — спросил Кэр.
— По закону он — труп! — сказал Хар-Руд. — Может убираться хоть в преисподнюю! А может сменить кличку и снова выйги на Арену месяца через четыре! Не такой он крутой боец, чтобы кто-то запомнил его лицо! Вот этого, — он ткнул в подошедшего к решетке Боса, — запомнят! Ну, ты доволен?
— А ты? — спросил гладиатор.
— Я-то знал, что ты вывернешься!
— Еще бы! — Бос ухмыльнулся. — Он должен мне целую мерку серебра! Как же я мог его прикончить?
Рабы заменили окровавленный песок на Арене свежим.
Глашатай объявил следующую пару.
— Бос — мастер! — сказал Хар-Руд, когда длиннорукий гладиатор отошел. — Сам Фаргал не сделал бы лучше! Учись у него, парень!
— А ты, — спросил Кэр. — Ты — сумел бы?
— Я? Пять лет назад я был сильнее Боса! Но и тогда подобное было мне не по зубам! Запомни: убить всегда легче, чем оставить в живых!
Вторая пара медленно сближалась.
Оба — мощные, широкоплечие. Но Медведь — воистину великан. Огромная двойная секира в его руках казалась легкой, как тростинка. Рыжая густая борода выбивалась из-под рогатого шлема. Шершень был вооружен длинным, окованным железом, двужальным копьем. Один наконечник — прямой, широкий, второй — отходящий в сторону остро отточенный серп.
Медведь взмахнул секирой, и стальная цепь в локоть длиной, шедшая от рукояти лабриса к запястью левой руки гладиатора, загремела, как десяток кандальников.
Шершень ударил копьем. Пока — только угрожая. Медведь хакнул, выбросил секиру вперед и вдруг завертел ею над головой, заставив противника отшатнуться.
Шершень попятился, а Медведь надвинулся на него. Огромный лабрис с шумом разрезал воздух. Шершень отступил почти до самой решетки. Казалось, сейчас он упрется спиной и — конец. Но, когда осталось всего несколько шагов до края Арены, Шершень с удивительным для такой громадины проворством прыгнул вперед, пригнул голову (секира просвистела, едва не срубив маковку шлема) и ткнул острием, больше похожим на короткий меч, чем на навершие копья, прямо в грудь противника.
Возможности уклониться или отбить удар лабрисом у Медведя не было. Потому он попросту вмазал по навершию огромным кулачищем в железной рукавице. И удар был так силен, что отклонил в сторону даже тяжелое копье. Оно, прободив нагрудник, лишь слегка задело левый бок гладиатора.
Шершень метнулся в сторону, уходя от летящего топора. Теперь они поменялись местами, и у Шершня снова появилась возможность отступать через всю Арену. Он сделал вид, что собирается следовать прежней тактике, но когда Медведь, рыча, надвинулся, Шершень бросил копье вперед, попытавшись при обратном его движении подрезать Медведю жилы на ногах серповидным лезвием. Не вышло.
Кэр жадно следил за поединком. И вдруг поймал себя на мысли, что заранее знает, кто победит в этой схватке.
Вдруг Шершень воткнул копье в песок, перепрыгнул через древко и обратным, окованным бронзой концом оружия парировал руку Медведя, сжимавшую секиру. Тот потерял равновесие, отшатнулся назад, попытался цепью поймать копье. Шершень упал на колено, выдернул наконечник из песка, крутнул копье над головой. И серповидный наконечник воткнулся в ногу Медведя.
Шершень рванул копье на себя. Но его противник, выпустив повисшую на цепи секиру, успел схватить древко копья и выдернуть наконечник из раны раньше, чем лезвие разорвало мышцу.
Шершень, даже не пытаясь вырвать свое оружие из руки Медведя, отпустил копье, откатился в сторону и…
Двойная секира, к длине рукояти которой прибавилась длина цепи, взвилась в воздух и догнала его.
Изогнутое лезвие разрубило наплечник и на глубину локтя погрузилось в человеческое тело. Добивать Шершня не было нужды.
Медведь, не обращая никакого внимания на вопли зрителей, повернулся и, зажав ладонью рану на бедре, похромал в сторону ворот.
— А я-то надеялся, Медведь возглавит нашу партию! — разочарованно проговорил Стикс, гладиатор из западных карнигов.
