перезарядка, неудобные боеприпасы и много дыма. С другой стороны, поскольку они сертифицированный антиквариат, их продажа и владение, как правило, не регулируются законодательством об огнестрельном оружии. Две стороны медали, и ни одна не помогает. У кого могут быть антикварные дробовики в этой части страны? Ответ пришел сразу: у всех. Даже у меня был старый двуствольный Паркер, принадлежавший деду, и старая тренировочная Итака 10-го калибра. Ладно, круг не сузился. Я поднял взгляд и увидел, как Руби прислонилась к дверному косяку.
– Да?
– Просто хотела увидеть твою реакцию.
– На это? – поднял я письмо.
– На то, что ниже, – улыбнулась она.
Я отодвинул конверт и взял то, что было похоже на спортивные штаны. На них было напечатало синими буквами: «СПОРТИВНЫЙ ОТДЕЛ ЧАГВОТЕР XXXXL». Чагвотер – это городок на полпути к шайеннам, известный за свои острые орешки и «Хижину Гувера», магазин у заправки. Я поднял штаны, чтобы рассмотреть повнимательнее.
– Они в три раза меня больше.
– Может, она купила тебе на вырост.
– Все такие умные. – Я кинул штаны на стул. – Как думаешь, сможешь найти Омара?
– Сейчас сезон охоты.
– Я знаю.
Ее плечи немного поникли.
– Я бы ответила «да», если бы мы владели данными инфракрасного сканирования.
Я принял сидячее положение, чтобы дать отдохнуть больным ногам.
– Я имел в виду, можешь ли ты позвонить и разузнать, в городе он или в Сафари?
– Конечно, но ничего не обещаю. – Руби уже зашагала к себе без прощального кивка. – Прочти стикеры, тебя ждет тяжелый день.
Я отбросил письмо от ФБР и взял небольшую стопку записок. Первая гласила об автомобильной инспекции на Свейбек-роуд, к югу от города. Никто ее не провел, потому что для этого надо делать тридцатикилометровую петлю туда, где больше ничего не было. И как мне защищать Готэм, если я в какой-то дыре буду проверять идентификационные номера? Следующая записка была от Кайла Страуба, окружного прокурора; наверное, он хотел знать, почему я открыл место преступления, не посоветовавшись с ним. Следующая была от Верна Селби, судьи окружного суда, о судебном разбирательстве в среду, а еще от Эрни Брауна, Местного жителя, который просил показания по делу «Дюран Курант». Последняя записка просто гласила: «ЗА РЕШЕТКОЙ ЧЕЛОВЕК». Черт.
– Кто там? – крикнул я Руби вслед.
– Жюль Белден.
Отстой.
– Нападение или пьяный дебош?
– И то, и то, а еще нападение на полицейского. У меня тут рапорт.
Я встал, вышел из кабинета и снова сел на ее стол. Не успел я усесться, как документ был уже у меня под носом. Я быстро пробежался по нему взглядом, бесясь из-за детских каракулей Терка, и сунул бумажку под мышку.
– Его кто-то кормил?
– Нет, насколько я знаю.
– Можешь забежать в «Пчелу» и купить ему что-нибудь?
– А ты можешь закончить эти рапорты?
– Сейчас вернусь, – встал я.
– Я сообщу прессе.
Пока я шагал через заднюю дверь, то размышлял о нашей маленькой гостинице за всеми кабинетами – две камеры заключения наверху и обычная клетка внизу. Не все знают разницу между клеткой и тюрьмой. Клетки бывают в округах и муниципалитетах, а тюрьмы – это государственные учреждения. В клетку сажают два типа жильцов: тех, кто ожидает суда как за тяжкие, так и за мелкие преступления, и тех, кому дали срок не более года. В тюрьмы же сажают только тех, кого приговорили к заключению на год и больше. Следовательно, на мой взгляд, главная разница между мелким и тяжким преступлением заключается в том, что ты либо сидишь с полицейскими и ешь стряпню Дороти, либо делишь комнату три на три с каким-то подонком у черта на рогах.
Минус человека в клетке был в том, что мы должны были предоставлять еду три раза в день. Плюс же заключался в том, что «Занятая пчела» была всего в сотне метров – мимо отеля «Оуэн Вистер», парикмахерской, вниз по старым ступенькам за зданием суда. Трудно было только по воскресеньям, когда Дороти закрывалась, и нам приходилось прибегать к разнообразному выбору пирогов из нашей морозилки.
Я зашел за здание, глянул в окна суда и понадеялся, что ни Кайл Страуб, ни Верн Селби меня не увидят. Их машины стояли на стоянке, и я сделал мысленную пометку разобраться с этими главарями чуть позже, может, даже очаровать их личным визитом. К тому времени, как я прошел мимо парикмахерской, мысль о булочках в соусе значительно ускорила мой унылый шаг. «Пчела» располагалась рядом с мостом вдоль Клир-Крик и винтажно наклонялась в сторону воды. Колокольчик на двери возвестил о моем появлении, и на меня посмотрела пара охотников – все незнакомцы. Я сел на один из крайних табуретов у кассы и взял газету. Там была фотография Ферга и поискового отряда, которые стояли у моста Хадсон, ели пончики и пили кофе. Я был рад, что «Курант» уловил дух этого дня. Над фотографией средним шрифтом был заголовок: «МЕСТНЫЙ ПАРЕНЬ ПОГИБ В РЕЗУЛЬТАТЕ ИНЦИДЕНТА СО СТРЕЛЬБОЙ». Инцидент, какое хорошее слово; по крайней мере, никто в городе не будет говорить про гангстерские разборки. Пожалуй, я должен Эрни Брауну чашку чая и интервью. Я снова сложил газету и положил на стойку, чтобы почитать, и передо мной возникла чашка с дымящимся кофе.
– Оттуда вырвали анекдоты.
– Обычно для меня вся газета – анекдот.
Похоже, в этой стране полно красивых пожилых женщин, хоть старики и издевались над женщинами и лошадьми. Дороти Колдуэлл было около шестидесяти пяти, насколько я мог судить, и она управляла «Пчелой» с тех пор, как я себя помнил. Заведение получило свое название из-за известной любви Дороти к императорскому знаку Наполеона и впечатляющей коллекции пчел, появившейся в результате этой самой любви; эта коллекция покоилась на полках над разделочной доской. Там были деревянные пчелы, керамические пчелы, чучела пчел, стеклянные пчелы, все, что только можно было представить. Весь наш маленький город считал своей миссией снабдить Дороти пчелами со всех уголков земного шара, и я с радостью отметил маленькую фарфоровую пчелку с краю, которая проделала долгий путь из Токио через Вьетнам. Название было также связано с тем фактом, что Дороти знала каждую сплетню во всем округе. Если мне нужно было знать, какого черта творится вокруг, я говорил с ней. Черт, она, наверное, знала, кто убил Коди Притчарда. Поэтому я с ходу спросил:
– Кто убил Коди Притчарда?
– А не Кока Робина?
– А он тоже пропал?
Дороти положила руки на стойку и наклонилась ко мне.
– Меня уже второй раз за неделю об этом спрашивают. Я что, подозреваемая?
Я закусил губу
