– Ну, вот видите.
– Я отклонил его ходатайство о выплате залога и применил санкции в отношении его адвоката.
Бен нервно повел шеей и поправил галстук. Внезапно Гулд наклонился над столом и громко произнес:
– Что это вы надели?
Бен глянул через плечо, затем осмотрел свой пиджак, брюки...
– Кто – я? – спросил он наконец.
– Конечно вы.
Что случилось? Рубашка, туфли, "молния" на брюках?.. Бен не понимал, в чем, собственно, дело.
– Я говорю о вашем галстуке, адвокат, – пояснил Гулд. – Он что... розовый?
Бен посмотрел на свой галстук.
– Да, сэр, розовый. В голубую полоску...
– Адвокат, это же заседание суда, а не дискотека.
– Разумеется, ваша честь.
– Видимо, для вас столь неуважительное отношение к судье в порядке вещей?
– Что вы, сэр!
– Я не хочу, чтобы вы в дальнейшем появлялись в этом галстуке в зале заседаний. Вы меня поняли?
– Но этот галстук мне подарила моя мама...
Гулд указал пальцем в сторону Бена:
– Вы... – Он запнулся, отыскивая в отдаленном уголке своего мозга нужные слова. – Это ведь вы заявили о невиновности вашей подзащитной. – Судья принялся перелистывать лежавшие перед ним бумаги.
– Да, ваша честь. Это наше ходатайство, поданное до начала судебного разбирательства.
– Оно написано на бумаге требуемого законом формата?
– Да, ваша честь.
– Формат листа восемь на четырнадцать дюймов?
– Полагаю, что так.
– Адвокат, это же заседание федерального суда. В наш суд мы посылаем ходатайства такого рода на листах размером восемь на одиннадцать дюймов!
Извините, ваша честь, должно быть, мой секретарь ошибся.
– Это не оправдание.
– Нет, конечно нет. Я надеюсь, ваша честь, что вы примете наше прошение к рассмотрению, несмотря на то, что мы допустили эту непростительную ошибку...
– Конечно приму. – С этими словами Гулд полез в ящик стола и вытащил оттуда ножницы. Двумя быстрыми движениями он обрезал три лишних дюйма от представленного Беном прошения. – Вот в этом виде его уже может рассматривать суд! Надеюсь, мы не потеряли ничего важного!
– Я тоже надеюсь, сэр.
У Бена возникло ощущение, что он уже проиграл это дело, хотя слушание еще не началось.
Гулд потянулся за судейским молотком.
– Итак, при обстоятельствах, когда отсутствует обвиняемая...
Бен услыхал у себя за спиной какой-то шум. Это была Кристина. Слава Богу!
– Ваша честь, могу я попросить минуту на переговоры с моим клиентом?
Гулд посмотрел на часы:
– Даю минуту.
Бен вышел с Кристиной на галерею.
– Я что-то пропустила? – спросила она.
– Ничего важного. Так где же ты была?
– Утром ко мне заявилась полиция по поводу взлома моей квартиры.
– Обнаружили они хоть что-нибудь?
– Насколько я знаю, ничего. Мне пришлось оставить их в квартире, чтобы побыстрее добраться сюда. С ними был Майк.
– Ну, если с ними Майк, то уверен, что все будет в порядке. Займи свое место за столом защиты.
Кристина направилась к столу. На ней было легкое платье с красным цветастым рисунком и V-образным вырезом и сандалии на высоком каблуке с доходившей до коленей шнуровкой.
– Кристина, я же просил тебя одеться нормально! – прошептал Бен.
– Чем тебе не нравится это платье? – удивленно спросила она. – Ты же сказал мне надеть то, что я надела бы в церковь.
Я бы пошла в этом.
Бен вздохнул. Если это дело после слушания передадут в суд, ему придется в дальнейшем самому проследить, как она будет одеваться.
– Ты можешь добиться снятия обвинения? – спросила Кристина.
– Есть шанс. Насколько я знаю, в их распоряжении только факт твоего присутствия в пентхаусе Ломбарди в тот момент, когда агенты ФБР обнаружили его труп.
– Адвокат, вы готовы? – раздался голос Гулда.
– Да, сэр.
– Прекрасно. Давайте начнем! Вызовите первого свидетеля.
Мольтке поднялся со своего места:
– Соединенные Штаты вызывают Джеймса Эбшайра.
Эбшайр был приведен к присяге.
Вначале он вкратце рассказал о себе, затем описал свои действия в ночь убийства. Он сказал, что спешил в квартиру Ломбарди, полагая, что там в это время заключается сделка по передаче наркотиков. Но обнаружил Кристину, ходившую вокруг трупа Ломбарди. Он ее обыскал, потом надел на нее наручники.
– Пока ничего страшного, – прошептал Бен на ухо Кристине.
Мольтке предложил свой вопрос:
– Сказала ли вам что-нибудь мисс Макколл в момент задержания?
– Да. – Эбшайр взглянул на судью. – Она сказала: "Я его убила"!
С галереи донесся громкий шепот.
Бен наклонился к уху Кристины:
– Это правда?
– Не уверена. Помню, что я действительно ему что-то сказала, но что именно...
– У меня больше нет вопросов, – сказал Мольтке.
– Прекрасно. – Гулд повернулся к Бену: – Будете вести перекрестный допрос?
Бен в этот момент пытался сообразить, что ему в ухо шепчет Кристина.
– Минутку, сэр...
– Адвокат, сейчас или никогда!..
– Тогда сейчас. – Бен поднялся на подиум. – Агент Эбшайр, вы видели, как мисс Макколл стреляла в Ломбарди?
– Нет.
– Значит, вы видели у нее в руках оружие?
– Не уверен...
– Агент Эбшайр, вы можете поклясться под присягой, что видели, как мисс Макколл держала в руках пистолет?
– Нет.
– Вы появились в квартире уже после того, как преступление было совершено?
– Совершенно верно.
– Когда вы обыскивали мисс Макколл, вы нашли у нее пистолет?
– Нет.
– А какое-либо другое оружие?
– Нет.
– Вы нашли у нее наркотики?
– Нет. Я их не нашел.
– А как же ваше заявление?
– Я... не совсем понимаю вас...
– Ну, разве вы не обвинили мисс Макколл в убийстве Ломбарди?
Эбшайр поерзал на стуле.
– Возможно, я и сказал что-то по этому поводу... но, черт возьми, она не отрицала этого. Она призналась в ответ на мой вопрос.
– Но она могла просто повторить ваши слова, обращенные к ней...
– Послушайте, если бы она была невиновна, то ей нужно было просто сказать об этом.
– Пожалуйста, отвечайте на мой вопрос.
– Но я же говорю... Она сказала: "Я его убила". Что это, если не признание вины?
– Ваша честь, пусть свидетель ответит на мой вопрос.
– Адвокат, это ваша обязанность – контролировать свидетеля во время перекрестного допроса. Но я проинструктирую свидетеля, чтобы он внимательно слушал вопросы и старался на них быстрее реагировать.
– Извините, сэр, – пробормотал Эбшайр.
– Пожалуйста, продолжайте.
– Агент Эбшайр, я не ошибусь, если скажу, что вы спровоцировали мисс Макколл на подобное заявление?
– Нет, я не провоцировал ее. Возможно, в первые минуты после убийства она просто не в состоянии была солгать...
– Протестую против последнего замечания свидетеля. Агент Эбшайр, она ведь заговорила не вдруг, не внезапно?
– Я точно не помню.
– Она просто отреагировала на ваши слова?
– Предположим.
– То есть, – Бен сделал паузу, – вы начали задавать ей вопросы?
Эбшайр откинулся на спинку стула. Теперь он начал понимать, куда клонит Бен.
– Я бы этого не сказал... Нет, я не задавал ей вопросов.
– Вы ознакомили мисс Макколл с ее правами?
– Да видите ли... – Эбшайр облизал губы. – Нет, у нас на это не было времени.
– Но у вас было время вступить с ней в разговор, который... как вы сами только что выразились... привел к признанию?
– Магистрат, я протестую! Если мы открыли правовой диспут, то надо обращаться не к свидетелю, а к суду, – поднялся со своего места Мольтке.
– Ваше возражение отклоняется, мистер обвинитель. Адвокат имеет право задавать свидетелю вопросы. Если только свидетель не отзовет назад свои показания...
Бен внимательно наблюдал за магистратом Гулдом. Предлагаемый выбор был ясен: отозвать свидетельские показания или признать тот факт, что при задержании Кристины были нарушены ее законные права, что свело бы на нет все представленные обвинением доказательства. Мольтке, видимо, придется советоваться с Эбшайром позже, чтобы определить серьезность возникших затруднений и наметить дальнейший план их совместных действий на процессе. Но рисковать сейчас, на слушании, обвинение никак не могло.
– Сэр, мы отзываем наши показания. Только на время этих слушаний, конечно...
Первый раунд остался за Беном.
Нет ничего скучнее судебных процедур. Вскрытие, экспертиза тканей, нитей материй, образцов крови... Все начали зевать.
