— Вы их убиваете? — спросил я.
— Мы стараемся их ловить, но, к сожалению, иногда приходится, — грустно сказала она. Они очень опасны. У гентеев есть поверье, что Свет Юитена, когда-то отобравший у них рассудок, может вернуть им его обратно. Им нужно лишь достигнуть источника света, находящегося внутри станции, именно поэтому они так туда стремятся.
— Но эти выглядят относительно спокойными.
— Они ещё слабо чувствуют его. Но со временем их брожение так или иначе всё ближе подведёт их к станции, и они нападут.
— Но если ты говоришь, что это оружие, то о каком возвращении рассудка может идти речь? Зачем делать так, чтобы такое мощное оружие имело обратимый эффект?
— Я не знаю логику первых жителей этой планеты, — она положила голову мне на плечо.
— А нам ничего не угрожает? — поинтересовался я.
— Нет. Я бывала здесь несколько раз и ничего не произошло. Здесь многие поколения гентов возносили молитвы Свету Юитена, но он так и остался непреклонным. Со временем эта традиция была забыта.
— А отравленная вода в реке тоже защита? — спросил я.
— Да, — немного помолчав, ответила она.
— Но почему тогда ночью она становится нормальной?
— Это делает Юитен. Его действие целебно. Гентеи верят, что он помогает отрешённым, но его слишком мало, чтобы генты вылечились благодаря ему.
— Да, — протянул я, — один свет лечит, другой калечит, или наоборот.
— В этой системе всё связано, но мы не совсем понимаем, как. Но Юитен во всех воплощениях непредсказуем.
— Интересно, насколько он удалён, при его-то размерах?
Даллира посмотрела на меня с небольшим удивлением, а после снова отвела глаза на огонь.
— Что? Я что-то не то сказал? — спросил я, — Даллира?
— Юитен находится очень близко. Мы находимся ровно между ним и Аитеном.
— Стоп. Это разве не голубой сверхгигант?
— Нет. Юитен это белый карлик, — всё с тем же удивлением сказала она.
— Я не очень знаток астрономии. Забавно, — усмехнулся я, — выходит, Аитен и Юитен вращаются друг вокруг друга. Я думал, немного наоборот.
— У тебя было недостаточно времени, чтобы узнать это. И ты слишком плохо изучал ночное небо, — со снисходительной улыбкой сказала она, — твоё первое впечатление вполне логичное, но оно неверно.
— Но почему тогда его свет голубой?
— Так было создано первыми, — спокойно ответила она.
— Что значит, было создано первыми? Они что, сами создают звёзды?
— По крайней мере, в древних записях, дошедших до нас, они говорят, что Аитен создан ими. Это даже отражено в названии. На их языке Юитен значит «дающий жизнь», а Аитен — «созданный жизнью».
— А ты знаток местных легенд.
— Да. Они очень необычны. Если бы нам удалось их перевести, мы бы узнали очень много. Их сказания неотличимы от научных выкладок. И в этой легенде о Юитене — она очень короткая — лаконично рассказано, что когда-то они жили под его светом. Он был жёлтым карликом, но к тому моменту, когда он начал разрушаться, они смогли сделать так, чтобы пережить этот процесс. Однако, большая часть жизни Мемоны всё равно была уничтожена. Планета создавалась заново. Но начали они с создания Аитена, а Юитен оставили в стороне, как память о прошлой эпохе. Он уже должен был угаснуть, но не угас. У нас полагают, что Свет Юитена питает и его.
— Тогда он, должно быть, необычайно мощный, раз способен давать энергию целой звезде, даже несмотря на то, что это белый карлик.
— Он очень мощный. В этом точно никто не сомневается.
— Но где сейчас эти первые жители планеты? Если они настолько сильны, то куда они делись сейчас?
— Нам это неизвестно. Нам очень сложно разбираться в их архивах.
— Ну да, представляю. Это всё равно, что какой-нибудь неандерталец захотел бы узнать устройство современного компьютера.
— Я бы сказала даже сложнее, потому что этот неандерталец в конце концов эволюционирует и сам создаст нечто подобное. А мы?
Она уже стала говорить «мы», что приятно меня удивило. Я чувствовал единение, потому что всё равно мы были людьми. В свете этого я боялся даже допустить мысль о том, что прибыл сюда исключительно для того, чтобы захватить этот Свет Юитена.
— Но почему вы противостоите землянам? Не кажется ли вам, что объединить с ними усилия было бы правильнее? Свет Юитена, его загадку можно разгадать, как и все остальные загадки Мемоны.
— Нет. Ещё давно наши учёные смогли перевести главные заветы первых. Данный артефакт нельзя использовать как оружие. Первые никогда не позволили бы себе это, но ты ведь знаешь своих… Наших друзей по виду. Такие количества энергии они в первую очередь будут применять для того, чтобы захватить новые миры.
— Ты думаешь, первые мемонцы этого не делали? Тогда где они сейчас, как не в захваченных мирах? А возможно, даже и галактиках.
— Я не могу ответить тебе на этот вопрос.
— В конце концов, мы все люди, и у нас должны быть общие цели.
— Возможно, ты просто не помнишь то, для чего прибыл сюда и поэтому так говоришь.
— Но ты ведь всё это мне рассказала, значит, ты доверяешь мне.
— Да, — она прижалась ко мне ещё сильнее, — но я не могу заставить всех мемонцев доверять тебе.
Мы замолчали, и я снова погрузился в мысли. Теперь гораздо больше вещей вставало на свои места. Но, к несчастью, я всё больше склонялся к версии, что прибыл сюда всё же с целью завоевания. А это означало, что на той точке меня ждёт сбор с выжившими членами группы или что-то вроде того.
Она чувствовала себя более уязвимой от того, что открывала мне всё больше информации, и чем больше я узнавал, тем ближе ко мне она старалась быть. Скромно поужинав, мы расставили сенсоры и отправились спать. Сегодня она была необыкновенно нежна, возможно, свою лепту в наше сближение внесли ещё и неожиданно возникшие трудности. Когда страсти немного улеглись, а мы собрались спать, она снова завела разговор.
— Почему ты молчишь? — тихо спросила она.
— Я не знаю, что говорить тебе, Даллира. Всё думаю, думаю. Мне начинает казаться, что ты права в том, что земляне хотят заполучить именно Свет Юитена. И наверное я прибыл сюда с этой целью.
— Важно не то, зачем ты прибыл сюда, и каким ты был тогда. Важно то, что ты будешь делать сейчас. Ты можешь помочь нам.
— Я надеюсь, что всё, что было у нас, это не изощрённый способ меня завербовать? — шутливо спросил я.
— Нет, — тихо ответила она.
— Хорошо.
— Я по-прежнему боюсь, что когда ты вспомнишь, всё изменится. Я боюсь тебя потерять.
Эти слова были особенно приятными. Я тоже испытывал к ней сильную привязанность, возможно даже нечто большее, но старался не думать об этом. А по сути то, что сейчас происходило, если говорить грубо, было всего лишь приключением, которому однажды суждено закончиться, и что будет дальше, после этого? Я не знал. Мне тяжело было принимать подобные решения, не зная совершенно ничего ни о себе, ни о своей прошлой жизни. Может быть, если бы я всё помнил, то относился бы хладнокровно и к ней, и ко всему остальному. И уж конечно, я не сомневался в том, что хотел выполнить это задание — слишком дорого эта высадка обошлась, чтобы в составе группы был кто-то неуверенный в правильности своих действий.
Она крепко обнимала меня, прижималась, и от этого становилось ещё тяжелее. И дело даже было не в предвкушении выбора, который мне, возможно, придётся сделать. Я не хотел терять её, но в то же время я знал, что и свои обязанности забывать нельзя, потому что связаны они не только со мной. Но самой тяжёлой стала мысль о том, что если и вправду всё это лишь для того, чтобы перетянуть меня на свою сторону? Это было бы очень подло, и поэтому даже в расчёт брать такой вариант развития событий не хотелось.
В конце концов, глупо было загадывать заранее. Может статься, что все проблемы разрешатся сами собой. Почему-то придумать самый плохой вариант развития событий я сумел. Но придумать хотя бы один хороший я почему-то не старался. А зря, очень зря, возможно, именно по этому сценарию и будут развиваться события. С этими мыслями у меня на душе стало немного легче.
Я поцеловал её и пожелал доброй ночи. Она ответила мне тем же. Возможно, ей понравилась эта земная традиция. Хотя, они всего лишь забыли её, но не утратили подсознательного её понимания.
Закрыв глаза, я погрузился вглубь себя, интуитивно пытаясь найти в мозгу какие-то воспоминания или хотя бы их обрывки, чтобы разрешить дилемму, стоявшую передо мной, но ничего не выходило. Я не заметил, как заснул.
16
Когда я проснулся, то понял, что её рядом со мной нет. Я резко вскочил и повернулся. Я ощутил себя очень паршиво, и мне даже стало немного страшно. Пожалуй, впервые настолько страшно за время моего пребывания на этой планете. Я огляделся, но её нигде поблизости не было.
Встав, я сразу бросил взгляд на компьютер, управлявший сенсорами. Он был переведён из режима слежения в режим ожидания. Видимо, как отключить их полностью, она не догадалась, но и этого переключения было достаточно для того, чтобы сенсоры не забили тревогу, когда она уходила.
