Такие профессиональные качества Глеба вызывали у Ларисы искреннее восхищение и являлись гармоничным дополнением его личного обаяния.
Ближе к двадцатым числам августа Лепехов дал труппе еще один выходной помимо вторника. Он пришелся на воскресенье и был Ларисе очень кстати: с дачи каждый день звонила мама, уговаривая приехать хоть на пару часов. Отец после скоропалительного отъезда дочери третью неделю мучился гипертонией, ворчал, изводил мать, нарочно нагружая себя тяжелой физической работой по огороду, делать которую ему было категорически запрещено, мотивируя свое упрямство тем, что Ларисе нет дела до дачного хозяйства и родительских нужд. Поэтому в подаренное Лепеховым воскресенье она скрепя сердце собралась, уселась в машину с уже замененными передними колесами и покатила на ненавистную дачу налаживать с отцом дипломатические отношения.
Лариса звала с собой Глеба, но тот отказался, ссылаясь на то, что все детство провел на грядках, окучивая картошку и выпалывая сорняки.
Она особо и не настаивала, повторяя про себя все один и тот же веский аргумент в пользу личной свободы каждого в их союзе: Глеб ей не муж, она ему не жена, и никто из них не имеет права насильно навязывать другому свое желание или мнение.
Как Лариса и предполагала, выходной прошел скверно. С Дмитрием Леонидовичем вместо перемирия получился еще больший конфликт. Он с места в карьер стал упрекать дочь в том, что за весь август она пробыла на даче два дня, да и те не полностью. Мать напрасно старалась взять на себя роль буфера.
Лариса смотрела на них с тоской и тайным раздражением. Господи, как могло оказаться, что ее родители и она такие разные, совершенно чужие друг другу? Ведь они, эти люди, родили ее, они ее растили, не спали ночей, когда она болела. Они же наверняка любят свою единственную дочь. Так почему же им так необходимо мучить ее, доводить до белого каления своими комментариями ее образа жизни?
Ответа на эти вопросы Лариса найти так и не смогла, но к вечеру поняла одно: бесполезно пытаться что-то склеить, безнадежно объяснять. Тот, кто не хочет тебя понять, не сделает это, даже если ему долго и доступно все объяснять на пальцах. В таком случае лучше уйти, чтобы не трепать нервы себе и другим.
Лариса молча дослушала до конца гневные тирады Дмитрия Леонидовича, после чего натянула на водопроводный кран длинный шланг и отправилась в теплицу поливать желтеющие с одного бока помидоры – маленькие, точно фиги. Она никогда не могла взять в толк, зачем родителям нужно было с февраля расставлять по всем подоконникам бесчисленные половинки от молочных пакетов, наполненные землей, долго и упорно поливать проклюнувшуюся чахлую рассаду, с величайшими предосторожностями перевозить ее на машине в огород, а затем все лето ежедневно поливать, пропалывать, прищипывать и обрывать лишние листья. Так повторялось из года в год, и результат ежегодно был одинаков: маленькие, зеленые плоды, которые нужно было успеть собрать до наступления первых холодных ночей, разложить на газетах по всему чердаку и терпеливо ждать, пока выращенный продукт покраснеет.
Героически потрудившись на родительских угодьях, Лариса сходила на пруд, не успевший еще зазеленеть, несмотря на конец августа, вволю поплавала там, потом вернулась на участок, выпила чаю с испеченными матерью плюшками и с сознанием исполненного долга уехала в Москву. С отцом она так и не помирилась, но по крайней мере на сей раз не нагрубила ему в ответ.
Чем ближе подъезжала она к городу, тем большее чувствовала облегчение. За те десять часов, что она была оторвана от привычного уклада цивилизованной жизни, Лариса успела смертельно соскучиться по театру, Лепехову, репетициям, а главное, по Глебу.
Ей вдруг жутко захотелось увидеться с ним прямо сейчас. Она, продолжая одной рукой держать руль, другой достала телефон, набрала знакомый, давно выученный наизусть номер. На сей раз Глеб откликнулся сразу, но сказал, что приехать сейчас не может.
Расстроенная, Лариса доехала до дома, и тут ее ждало еще одно огорчение. На автоответчике было оставлено сообщение от Весняковской, которая просила Ларису обязательно заехать к ней завтра днем.
Это был удар ниже пояса. Лариса надеялась, что следовательша удовлетворилась ее повторным рассказом и больше вызывать не станет. В прокуратуру . Ларисе идти не хотелось. Еще бы! Одно дело, когда ты беседуешь с представителями власти как свидетель, проходящий по делу. И совсем другое, если имя преступника, которого ищут, тебе отлично известно. Тут ты уже получаешься не свидетелем, а соучастником.
Лариса почувствовала, как ею овладевает страх. Сердце гулко и быстро стучало, пальцы похолодели, несмотря на жару. Вдруг она выдаст себя? Она никогда не умела врать в глаза и не любила это делать. На память сразу пришел рекламный клип, где девушка-агент проходит тест на детекторе лжи. «Мы ведь знаем, что она лжет!» – восклицал голос за кадром. Далее тот же голос удивлялся, как хитрой шпионке удается обман, на что девушка, не моргнув глазом, отвечала: «Рексона! Она никогда меня не подводит!»
Жаль, что в реальной жизни нельзя воспользоваться дезодорантом, для того чтобы отвести от себя всякие подозрения! А впрочем, чепуха все это! Чего ей бояться? На лбу у нее не написано, что она что-то знает. «Опель» стоит в Ларисином гараже, давно, с того самого дня, как она увидела машину Глеба в первый раз. Пусть он там и стоит полгода, а то и год, пока дело не закроется. Ужасно, что так все вышло, но ведь девочку уже не вернешь.
Лариса еще долго уговаривала себя, пока не успокоилась окончательно. Весняковская не должна ни о чем догадаться, и Лариса постарается, чтобы так и вышло. Постарается ради Глеба, который даже не подозревает, что первая их встреча произошла вовсе не в вестибюле театра, а на перекрестке, где случилась трагедия.
Наконец ей удалось прийти в себя окончательно. Перед тем как лечь спать, Лариса поставила в видеомагнитофон кассету с записью итальянского фильма-оперы «Риголетто». Она много раз смотрела запись и сейчас прокручивала отдельные отрывки и эпизоды, которые ей особенно нравились. Под конец просмотра в голову Ларисе пришла мысль, поразившая ее. Получалось, что весь их роман с Глебом происходил в точности по сценарию спектакля. Джильда знакомится с Герцогом в храме. Но для нее, Ларисы, театр Лепехова и есть храм. Именно здесь, на ступенях, ведущих вверх, в зал, она увидела его и с самого первого взгляда поняла, что не сможет пройти мимо. И теперь точно так же, как Джильда своего возлюбленного, она готова выручить Глеба из беды, в какой-то мере принять удар на себя. Разница лишь в одном: Джильда, не задумываясь, идет на смерть, чтобы спасти Герцога, а Ларисе предстоит взять на душу тяжелейший грех и обмануть правосудие. Ей-богу, одно стоит другого!
