— Уговор? — говорит один.
Тут взял его Языгу крепко за хребет и вскочил ему на спину.
— Не угадал, — говорит. — Потому что это деньги. Вези-ка меня, брат черт, отсюда подальше.
Оседлал я другого черта, и припустились наши черти вскачь так, что только держись. Вскоре добрались мы до реки, отграничивающей страну чертей от страны львов. Там отпустили мы наших чертей, загадав напоследок множество разгадок и оставив гадать в поисках верного ответа.
Как доподлинно известно от людей, этого зверя видевших и передавших увиденное тому человеку, который нам о нем поведал, лев — существо великое, свирепое, желтое, гривастое, клыкастое, людоедное и внезапное. Грива у него черная, глаза горящие, когти острые, рык престрашный. Поэтому, вступив в львиную страну, тряслись мы больше, чем когда вступали в страну чертей с лошадиными головами.
Мы увидели, что рассвет застал нас в голой безводной местности с торчащими там и сям черными деревами. По пути попадались густые заросли колючего кустарника, которые мы обходили стороной — все время казалось нам, что вот-вот из этих зарослей раздастся жуткий рев и появится зверь лев. Но ни одного льва нам пока не попадалось.
Неожиданно впереди показалось селение. С радостью устремились мы туда. Оно было крохотное, это селение, — два-три неказистых домишка жались друг к дружке. Между ними прохаживались куры — как будто вокруг не львиная страна и страшный зверь лев не может напрыгнуть на них в любую секунду. Мы зашли в один дом.
Там за голым столом сидел очень грустный человек. Мы поздоровались с ним и пожелали здравия его дому. Он в ответ вежливо предложил нам воды. Разговор у нас как-то не клеился. Человек вздыхал и жаловался на недород. Наконец мы осмелились спросить:
— Почтенный, не страна ли это львов, куда мы попали?
— Страна львов, — подтвердил человек, кивнув. — А что?
— Мы уже давно идем по этой стране, а ни одного льва еще не видели.
Человек молча смотрел на нас. У него не вырвалось ни единого возгласа удивления, он вообще не издал ни звука, но мы поняли, что он очень удивлен.
— Так-таки ни одного? — спросил он наконец.
— Ни единого, — подтвердили мы.
— Странно, — сказал человек. — Откуда вы пришли?
— С юга.
— Там живет один. Не видели такой дом, с курами?
— Не видели ни одного дома.
— Странно. Откуда вы пришли?
— С юга.
— На той дороге живет один.
Он сидел и качал головой. И тут мы набрались смелости и спросили:
— Как ваше имя, уважаемый?
Он не отвечал, вообще не издавал ни звука, но мы поняли, что он изумлен до предела. Наконец он открыл рот и сказал:
— Лев.
— Уважаемый Лев, — сказали мы, — нам бы набрать воды на дорогу. И не найдется ли у вас немного еды? Наша провизия кончилась.
Он покачал головой и сказал что-то про недород.
— У соседа найдется, — прибавил он. — Идите вон в ту сторону. У него дом, возле еще куры бродят.
— А как зовут вашего соседа? — спросили мы.
Человек поднял на нас глаза. В них можно было прочитать, что таких остолопов он еще в жизни не встречал.
— Лев, — сказал он.
Тут до нас начало доходить.
— А если у него припасов нет, надо пойти к его соседу, Льву? — спросил Языгу.
— Ну да. Нынче ведь недород.
— У того еще домик с курами?
— Нет, у того и кур нет. Куры у Льва. У Льва кур нет.
— А вода у Льва есть?
— У Льва нет, есть у Льва. А у Льва даже есть пиво.
— У Льва?
— Ну да. Он далеко живет, почти у моря.
— А вода у него есть?
Лев подумал.
— Может, и вода есть, — сказал он. — Вода точно есть у Льва. У Льва — не знаю.
Так мы решили отправиться к тому Льву. По дороге наткнулись на еще пару домиков. В каждом сидел грустный человек по имени Лев, угощавший нас водой и жаловавшийся на недород. К концу дня мы пришли к тому Льву, который жил у моря, и у него точно оказались припасы и пиво. К тому же сам он оказался человеком весьма гостеприимным и много рассказывал нам о себе, своих соседях, Льве и Льве, и о недороде. Утром, он сказал, из гавани, что лежит неподалеку, отплывает корабль в страну Огон. Капитана звали Львом. До гавани, по словам Льва, идти было совсем недалеко. Очень хорошим и приветливым человеком оказался этот Лев.
И когда на следующий день мы увидели гавань, то поняли, что опасный наш переход через неизведанные земли закончен.
МЫК
Вести доходили медленно. Они просачивались, как вода сквозь песок, доносились, как чей-то сдавленный крик, проступали, как тяжелый пот. Вести приходили из страны Магог. Наступило то, о чем предупреждал Великий Дух Балбан, — страшное бедствие обрушилось на страну. Мор напал на людей и на животных. Ослушание — в страхе повторяли вновь прибывшие. Это кара, кара за то, что мы ослушались. Большинство не знало причину бедствий. И только я, только я понимал, в чем причина, и вспоминал слова Великого Духа Балбана.
Их было много, новоприбывших. В какой-то момент их стало столько, что в порту установили контроль и новоприбывших прямо из трюмов кораблей начали переправлять в специальные места, огражденные и охраняемые. Тогда-то меня и заставили уйти из порта — уволили. Наверное, боялись, что я помогу тем, новоприбывшим. Повсюду стали говорить о «хоронской проблеме». Нас стало так много, что это начало беспокоить правителей земли Огон. Так или иначе, но тогда я перестал работать в порту.
Помню, по радио передавали выступление министра. «Мы рады отправить их всех обратно, — говорил он, — но не знаем куда. Мы не знали, что мир окажется настолько велик. Похоже, все эти люди — из России, какое-то местное племя, навлекшее на себя преследования властей. В настоящий момент мы ведем переговоры с правительством этой страны».
Я только невесело усмехнулся.
Меня забрали дня через три после увольнения. Я был дома. Они пришли и громко постучали — полицейские. Я сидел и смотрел на дверь. Долго не открывал. Я сказал себе: «Шепчу, к твоему порогу пришли недруги. Худые вести подступили к дому, готовы обрушиться на твою голову. Открой дверь — и они обрушатся на тебя. Но не пристало бутору так-то встречать невзгоды. Иди и открой дверь, и будь что будет».
Я поднялся и открыл дверь. Вскоре меня уже вели вниз, сажали в машину. Они были вежливы со мной — полицейские. По пути не говорили. Видно, все уже было сказано. Я сказал себе: «Шепчу, земля Огон не приняла тебя. Готовься к встрече с родиной». И кипучая радость поднялась во мне. Я был готов тотчас же вступить на борт корабля и прибыть в мою зачумленную страну. Я устал. Я понял, что высшая воля рассудила по-своему.
Меня привели в полицейский участок и спросили документы. Я кротко ответил, что подал на них три года назад, но ни слова не получил в ответ. Даже камень издает стон, когда по нему бьют, сказал я им. Может, мне нужно ударить посильнее?
Они переглянулись. Они вообще много переглядывались. Скажу слово — а они переглядываются, словно в удивлении, что слышат от меня человеческие слова.
Я подумал, что эти люди ничего не понимают. Я подумал, что они не умеют различить даже простых слов. Очень медленно и раздельно сказал я им:
— Я вижу, что вы испытываете трудности. Отправьте меня домой. Я скажу, на какой корабль меня сажать. Уверяю вас, я не сбегу.
— Ты понимаешь, что он там бормочет? — спросил один другого. Тот пожал плечами.
Они не понимали меня. А ведь я думал, что выучил их язык.
— Домой! Отправьте меня домой, — повторил я так же раздельно.
— Чего-чего? — переспросил первый и повернулся ко второму.
— Домой просится, — сказал тот.
— Черта с два ему домой! — сказал первый. — Пусть катится к себе, там ему дом.
— Этого-то я и прошу, — смиренно произнес я. — Домой, в страну Хорон.
— Лепечет что-то о стране, — поморщился первый и громко сказал мне: — Мы таких, как ты, каждый день из трюмов вытаскиваем. Все хотят пробраться в страну.
— И куда их отправлять — ума не приложу, — сказал другой. — Они русские, что ли?
— Черт их разберет, — сказал другой. Недалеко, за стенкой, кто-то громко вещал на языке народа Магог:
— И да сбудется по слову Великих Духов — яд и пепел, камни и сера да обрушатся вам на голову! И да прокляты будете во веки веков! И да прокляты будут дети ваши во веки веков! И да прокляты будут дети детей ваших, те, что еще не родились, но пусть родятся уже проклятыми! Да поразят их уродства и болезни, несчастья и беды, боль и смерть, мучения нескончаемые! Да постигнет их трудная смерть!
— Ишь, развопились, — заметил первый.
Разговор наш был закончен. Сначала меня запихнули туда, к ним, к заключенным, а потом всех нас вывели и посадили в машину. Я был уверен, что нас везут в порт, но нас скоро выгрузили. Я попал в охраняемое, огороженное место.
