Гриссел подумал: не потому ли Прёйс настроен так воинственно? Он кивнул, раскрыл блокнот на новой странице.
— Должен спросить вас о сделке, над заключением которой она трудилась…
Прёйс закатил глаза.
— Связаны ли со сделкой какие-нибудь коммунисты? — спросил Бенни.
— Коммунисты?! — изумился Прёйс, совершенно сбитый с толку.
— Да.
Директор «Силберстейн» задумался, а потом, к изумлению Гриссела, ответил:
— Может быть, один или два… А что?
18
— Значит, коммунисты имеют отношение к вашей сделке?!
— Капитан, мы работаем по программе РЭВЧ. Не мне вам объяснять, насколько важна данная программа для всех заинтересованных сторон. Среди них, разумеется, есть и члены Южно-Африканской коммунистической партии. Или были. Кадровые перестановки, альянсы…
— Что такое программа РЭВЧ?
— Программа по расширению экономических возможностей чернокожих.
До него доходило постепенно. Подтекст, возможные последствия… и четкое указание в письмах снайпера! Гриссел приуныл.
— Мистер Прёйс, прошу вас, объясните мне вкратце, в чем суть сделки. Простыми словами.
— Капитан, подобную сделку невозможно описать простыми словами. Все очень сложно. И тем не менее она типична для программы РЭВЧ, такие сделки заключаются каждый месяц или два. В чем здесь связь со смертью Ханнеке Слут?
— И все же попробуйте объяснить, — не сдавался Гриссел.
Прёйс посмотрел на часы, досадливо вздохнул и начал:
— «Ингцебо ресорсиз лимитед» — компания, которой руководят чернокожие. Большинство акционеров также чернокожие. В совете директоров семь чернокожих. Некоторые из них в прошлом входили в состав правительства. «Ингцебо» занимает чуть более четырех миллиардов рандов и покупает на них пакет из пятнадцати процентов акций в «Гарьеп минералз лимитед». Так как приобретать акции на занятые деньги рискованно, финансистам «Ингцебо» необходимо снизить риски путем размещения конвертируемых облигаций сроком на пять лет…
Гриссел поднял руку:
— Мистер Прёйс, мне нужно во всем разобраться…
— Я предупреждал, что это сложно. Поэтому к подготовке сделки привлекли столько профессионалов. — Прёйс тяжело вздохнул. — Итак, по сути все сводится к тому, чтобы «Гарьеп минералз» продала пятнадцать процентов акций «Ингцебо» без риска для себя. «Ингцебо» по-прежнему необходимо обеспечить нужную сумму через посредство банков и других инвесторов, что возможно при поддержке «Гарьеп». Все устроено так, что… Вы уверены, что хотите все это знать?
— Да, прошу вас.
Прёйс выдвинул ящик стола, достал дорогой блокнот в кожаном переплете. Раскрыл его, придвинул к Грисселу и нарисовал автоматической ручкой круг на листе бумаги.
— Вот «Ингцебо ресорсиз лимитед», основная компания. Так?
Гриссел кивнул.
Рядом с первым кругом Прёйс нарисовал второй.
— Это «Гарьеп минералз», добывающая компания. Ей почти сто лет, владельцы ее белые. В основном они занимаются золотом, платиной, алюминием. Компания местная, но имеет филиалы и за границей. «Гарьеп» принадлежат месторождения в Канаде и Австралии.
Гриссел кивнул. Пока все понятно.
Прёйс провел черту от «Ингцебо ресорсиз лимитед» к еще одному кружку, поменьше:
— Это «Ингцебо боксит», компания, принадлежащая «Ингцебо ресорсиз лимитед». Дочерняя компания. Иными словами, «Ингцебо ресорсиз лимитед» владеет «Ингцебо боксит». Вы понимаете?
— Да.
— «Ингцебо боксит», «дочка» «Ингцебо ресорсиз», предоставляет «Гарьеп минералз», белой компании, ссуду четыре миллиарда рандов на пять лет. Если за этот период акции «Гарьеп» упадут в цене, им придется возвращать ссуду с процентами или расплатиться с «Ингцебо» акциями. Поскольку акции стоят больше, чем банковский заем, «Ингцебо» получает возможность полностью расплатиться с банками и сохранить чистую прибыль или необремененную долю в «Гарьеп».
— Господи! — воскликнул Гриссел.
— Я предупреждал, все очень сложно.
— Ну а при чем здесь «Силберстейн»?
— Мы — одна из четырех фирм, обеспечивающих юридическое сопровождение сделки. Наш клиент — Южно-Африканский торговый банк. Он гарантирует размещение части займа «Ингцебо боксит». Всего в сделке принимают участие четыре банка: два американских, один английский и один местный, Южно-Африканский торговый… Наша задача — исключить вероятность любых рисков для Южно-Африканского торгового…
Гриссел не был уверен, что все понял правильно.
— Коммунисты, значит, представляют «Ингцебо»?
— Я не утверждаю, что они коммунисты. Я лишь сказал, что они, возможно, были коммунистами.
— Ханнеке Слут общалась с ними?
— С директорами «Ингцебо»?
— С возможными коммунистами.
— Нет. То есть она, наверное, познакомилась с ними на одном из совещаний. Но контактов с ними у нее не было. Не забывайте, мы представляем интересы Южно-Африканского торгового банка, а не «Ингцебо».
— Может быть, она вела с ними переговоры по телефону? Переписывалась — в том числе по электронной почте?
— Сомневаюсь. Хотя… не знаю. Возможно.
Гриссел положил блокнот на стол.
— Мистер Прёйс, будьте добры, назовите фамилии людей из «Ингцебо».
— Вы даже кофе не выпили!
Алекса сидела за столиком в кафе и читала газету. Гриссел подошел к ней и сказал:
— Мы должны ехать.
Она постучала пальцем по газете и подняла голову:
— Так ты расследуешь убийство Слут?
— Да.
— И еще играешь роль няньки при пьянице-певичке…
— После субботнего вечера я перед тобой в долгу…
— Бенни! — воскликнула Алекса, и несколько посетителей повернули к ней голову. Она понизила голос: — Ты ни в чем не виноват!
— Я опаздываю, — сказал он.
Алекса пристально посмотрела на него по-прежнему красными глазами. Потом вынула из сумочки деньги, положила их в блюдце со счетом, свернула газету и встала.
— Теперь, когда я все знаю… Я не имею права подкладывать тебе такую свинью! В общем, я нашла сиделку…
— Сиделку? — переспросил Бенни, когда они подошли к двери. Он слушал Алексу невнимательно, так как по-прежнему размышлял о программе РЭВЧ.
— Эллу. Агента.
— Агента?
— Бенни, тебе обязательно надо повторять за мной каждое слово? Она занимается организацией концертов. Элла — моя временная помощница. Она… Можешь высадить меня у «Гранд-Уэст». Она за мной присмотрит.
Бенни резко остановился:
— Что ты ей сказала?
— Что мне нельзя пить.
Он снова зашагал к машине, открыл для нее дверцу, сам сел за руль. Включил зажигание. Выключил его. Повернулся к ней:
— Она знает, что ты — алкоголичка?
— Нет, — ответила Алекса, отворачиваясь.
— Она знает, как устроены мозги у алкоголиков?
— Нет.
— Тебе придется ей рассказать.
Алекса молчала.
— Я передам тебя на ее попечение только в том случае, если она все узнает, — сказал Гриссел.
Алекса в гневе развернулась к нему:
— Да кем ты себя вообразил?
— Никем, — тихо ответил он. — Зато ты — не «никто». Ты — Ксандра Барнард.
— Бенни, так ли необходимо, чтобы о… моем состоянии узнал весь мир? Может, еще прикажешь напечатать это на рекламных плакатах? «Возвращение Ксандры Барнард, алкоголички. Она поет и снова пьет!» Ты этого хочешь?
Он смотрел на нее, ища другие способы убеждения, но ничего не приходило ему в голову.
Алекса резко дернула сумочку, достала мобильник. Не переставая смотреть на него исподлобья, набрала номер. Нажала кнопку громкой связи.
— Говорит Элла, — зазвучал в салоне машины молодой женский голос.
— Элла, это Алекса. Есть свободная минутка?
— Да.
— Ты сейчас сидишь?
— Да, а что?
— Слушай меня внимательно. Кое-что ты должна знать. Первое. Я алкоголичка. Второе. Я не пила сто пятнадцать дней, но в субботу сорвалась. Вчера ночью я тоже пила. Третье: если ты не будешь следить за мной в оба глаза, сегодня я снова напьюсь. Четвертое. Алкоголики лгут и хитрят. Не верь ни одному моему слову. Ты не должна выпускать меня из виду. Особенно во второй половине дня и вечером. Понимаешь? — Она смотрела на Гриссела с выражением: «Ну что, доволен?»
Элла изумленно ответила:
— Д-да… наверное.
— И еще знай: если ты хоть кому-нибудь расскажешь о нашем разговоре, я тебя… уничтожу. Поняла?
— П-поняла… — послышался робкий ответ.
