Мы остолбенели.
Мое сердце ухнуло куда-то в желудок и колотилось так, словно сваи вбивало. Руки мгновенно стали влажными, волосы прилипли к вискам, меня залихорадило.
Незаметно для себя мы сбились в жалкую дрожащую кучку и широко раскрытыми глазами уставились на страшное болото.
Сначала мы ничего не заметили, как ни таращились. Потом в отдалении вспыхнули два маленьких золотистых фонарика. Прямо напротив меня.
Я почувствовал, как дрогнуло плечо стоявшего рядом Вована, и с трудом заставил себя обернуться.
Лучше бы я этого не делал! Там, за нашими спинами, тоже плавали в темноте два огонька. По тому, как вскрикнул Витек, глухо выругался Серега и обреченно пискнула Лилька, я понял: они видели то же самое.
Я закрыл глаза и посчитал до десяти. Еще раз до десяти. Еще раз. Потом с надеждой прошептал:
– Может, это болотные огни?
Ответом мне стал дружный душераздирающий вой множества глоток.
Странные огоньки уже не висели неподвижно. Они кружили вокруг нас и с каждым витком подбирались все ближе и ближе. И держались по-прежнему парами.
От тоскливой песни, выводимой невидимыми солистами, кровь стыла в жилах. Ноги не желали держать, они дрожали и предательски подламывались в коленях.
Лилька испуганно продребезжала:
– В-волк-ки?!
И будто нажала на невидимую кнопку.
Янтарные огни словно взбесились. Они припали ближе к земле, будто опустились невидимые морды, и начали приближаться к острову с ошеломляющей быстротой.
Самое страшное, что вой стих – совершенно. Тишина оглушала и замораживала. Я никогда раньше не думал, что тишина может быть настолько вязкой.
Рядом полуобморочно выдохнула Лилька и осела на землю у наших ног.
Как ни странно, но это привело меня в чувство. Я присел на корточки, нащупал чей-то шест. Судорожно сжал его в руках и шагнул вперед. И боковым зрением отметил, как рядом встал Вован: в его руке поблескивал раскрытый нож, а глаза горели ничуть не менее яростно, чем у хищников, окруживших наш остров.
Лена быстрым движением погладила по голове лежавшую без сознания Лильку. Схватила камень и подбежала к нам.
Витек истерично взвизгнул:
– На волков? С ЭТИМ?!
– Ничо, – с нехорошей ухмылкой отозвался Вован, – пару глоток порвем, глядишь, другие сами уберутся.
А Серега Орлов вдруг завопил, будто его УЖЕ режут:
– Чтобы меня – на ужин?! Схарчить вот так, без соли и перца?! У-у-у… – И, завывая, как сумасшедший, он бросился на прятавшихся в ночи врагов.
С голыми руками!
Нет, с шестом.
Мы с Вованом от него такого не ожидали. Едва успели перехватить Орлова у самого берега. А Серега, оглушительно крича, все рвался и рвался из наших рук. Невнятно обещал с кем-то рассчитаться, кого-то порвать на ленты, растереть в порошок и смешать с дерьмом. Ту сволочь, наверное, кто все это устроил.
На какое-то время мы даже забыли об окруживших нас зверях. Главной проблемой стало – не пустить свихнувшегося Орлова в болото.
Нелегкая задача!
Кузнецов решил ее просто, нужно отдать ему должное. Когда Вовану надоело оттаскивать Серегу от трясины, он от души отвесил ему внушительную затрещину. А потом усадил сомлевшего Орлова на землю и виновато пробормотал:
– Кажись, перестарался малость. Рука, она себя не сознает… Ничо, щас очухается…
Я, потрясенный, таращился в темноту: огни погасли. Погасли все до одного, как по волшебству. Лена изумленно прошептала:
– Неужели ИХ напугал Сережкин крик?!
Вован шумно выдохнул и уважительно покосился на сидевшего рядом с ним Орлова. Подумал и буркнул:
– Ну… ТАК орать… У бедняг, наверно, эти… как их… – ага! – барабанные перепонки полопались…
И шарахнулся в сторону: словно опровергая его слова, в мой бок ткнулся влажный холодный нос волка.
Серега мгновенно пришел в себя и с проклятиями откатился от меня подальше. Лена испуганно взвизгнула. Вован глухо выругался и снова схватился за нож. Я протестующе поднял руку:
– Это Гор, не бойтесь!
Кузнецов недоверчиво взглянул на запаленно, часто-часто ходившие бока зверя, и неохотно согласился:
– Ага, понял. Твой волк. То есть – пес. Который почти домашний.
Лена пробормотала:
– Думаю, он и отогнал. Тех. Других.
Вован опять кротко согласился:
– Ну да – он. Не этот же суслик. – И кивнул на испуганного Серегу.
Я заметил, что глаза Гора как-то странно блеснули. То ли насмешку я в них рассмотрел, то ли невольное уважение.
В голове мелькнула неясная мысль, что летом волки обычно в стаи не собираются. И на людей не набрасываются, я где-то об этом читал.
Но я слишком устал, чтобы спокойно думать об этом.
* * *
Мы постепенно приходили в себя. Присутствие СВОЕГО волка как-то успокаивало.
Даже Лилька больше не смотрела так обреченно. Она пришла в себя и начала снова устраиваться на ночь. Подгребала под голову какую-то труху из травы, прошлогодних листьев и сухих иголок. Мы тоже легли.
Лишь Витек Казанцев все не мог отойти от недавнего страха и посматривал на волка с явной неприязнью. Но Гор улегся рядом со мной и больше не напоминал о себе ни звуком. А вскоре его ровное дыхание показало нам: он уснул.
Орлов завистливо пробормотал:
– Счастливый! А у меня, сэры, сна – ни в одном глазу. Устал как собака, а вот вырубиться – никак.
На крошечный островок вновь опустилась тишина. Болото казалось странно живым: оно шевелилось и дышало совсем рядом с нами. И окончательно лишало нас сна.
Незнакомые звуки заставляли вздрагивать, будили воображение. Наш остров окончательно затерялся в огромном, враждебном мире – и в ночи! – и мы чувствовали себя здесь словно в клетке.
Завтрашний день пугал. У нас перехватывало дыхание, мы боялись вообще не вернуться домой. Город, школа, уютные квартиры, чистые, пустующие сейчас постели, несчастные наши родители, не подозревающие ничего плохого, – все казалось не более реальным, чем сказочная страна Оз. И страшно далеким.
Когда Витек взял гитару, мы вздохнули с облегчением.
Мягкие серебристые звуки ненавязчиво вторгались в сознание. Органично вплетались в ночь и скоро заслонили собою все. Холодные колючие звезды приблизились и пылали теперь над самыми нашими лицами. Ночной воздух стал странно свежим, исчезли куда-то отвратительные миазмы окружавшего нас болота.
Мелодия становилась все более легкой, завораживающей. Хрустальный поток подхватил меня и понес, а вокруг падали мохнатыми осенними хризантемами звезды…
Глава 14
Гибель гитары
Разбудил меня сильный толчок в бок и странное поскуливание. Я с трудом открыл глаза и изумленно уставился на Гора. Но через минуту понял: скулил не он.
Гор крепко спал, даже слегка похрапывал. Дернувшаяся на моих глазах широченная лапа снова съездила меня по ребрам, и я невольно хмыкнул: волк и во сне куда-то бежал.
Я немного отодвинулся и тревожно приподнял голову: непонятное поскуливание не прекращалось ни на секунду.
Я бросил тревожный взгляд на спавшую рядом Лену и улыбнулся: свернуться в более плотный клубок попросту невозможно. Правда, увидев Серегу, я понял, что явно поторопился с выводами: Орлов грел замерзшие уши собственными коленями.
Вован вольно раскинулся чуть в стороне. Где-то под мышкой у него пряталась Лилька. Я ее заметил только из-за светлых волос. Они нереальным, светящимся облаком укутали широченную грудь Кузнецова. Я зашарил глазами по траве и окончательно проснулся: Витька не было!
Я испуганно сел. Осмотрелся уже осознанно, но это ничего не изменило – Казанцев исчез. А ведь вечером он улегся между Серегой и Вованом. Как я понял, для тепла. Ну, и спасаясь от Гора.
Я протянул было руку, собираясь растолкать Серегу, и ошеломленно замер: поскуливание перешло в тоскливое, какое-то замороженное подвывание. У меня лопатки свело от этого звука. И заныли вдруг зубы.
Серега сладко причмокнул во сне, натянул на голову куртку, и я пожалел его будить. Отыскал взглядом свой шест, подхватил его и осторожно пошел на скулеж.
«В конце концов, островок крохотный, – угрюмо думал я, – заорать я всегда успею. Для начала осмотрюсь. Может, Казанцев не мог заснуть после игры на гитаре? Отошел от нас подальше, нечаянно вырубился где-то под кустом, а теперь его кошмары мучают?»
Еще не рассвело, я внимательно смотрел по сторонам и под ноги и только поэтому не споткнулся о Витька. И ошеломленно замер, не веря собственным глазам: он стоял на коленях, медленно раскачивался из стороны в сторону и выл.
Мне стало не по себе. Я осторожно обошел Казанцева. Увидел его лицо и отшатнулся.
Лицо сумасшедшего!
Вытаращенные, абсолютно неподвижные глаза; перекошенный в бесконечном вопле рот; бледная, будто светящаяся кожа, капли крупного пота на висках и мерное, как в кошмарном сне, покачивание…
Горло перехватило, я с трудом просипел:
– Что случилось?!
Но Казанцев не слышал.
Заунывный, на одной ноте вой сводил с ума. Я вспомнил о спавших поблизости девчонках – так и заиками стать недолго! – и затряс Казанцева за плечи:
