Она вытянула шею, пытаясь разглядеть верхушку трубы.
— Нужно будет подняться еще немного выше, — подал голос Клай. — Потерпите минутку. Наберем еще несколько футов, подойдем поближе, и вот тогда можете спрыгивать. Плотность у газа приличная. Он сам будет выталкивать, пока не начнем погрузку.
— Спрыгивать, — повторила она, борясь с удушьем.
Под ней вращалась вселенная — безрадостная, бессмысленная и бездонная. Где-то в чреве этой вселенной томился ее сын, и некому было спуститься на дно и вызволить его, кроме родной матери. Но она намеревалась отыскать Зика во что бы то ни стало и через три дня вывезти отсюда на «Вольной вороне».
Сколько бы Брайар ни думала о своей цели и ни внушала себе, что достигнуть ее можно и нужно, плескавшегося в сердце ужаса не убывало.
— Засомневались? — спросил Родимер. Даже респиратор не скрыл прозвучавшую в его голосе надежду.
— Нет. Больше ему никто не поможет. У него больше никого нет.
И все-таки она не могла оторвать глаз от туманной пучины в люке.
Меж тем «Наама Дарлинг» фут за футом всплывала выше. Очертания воздуховода сделались четче. Постепенно стали видны и другие конструкции с такими же каркасами, вздымавшиеся над омерзительной хмарью. Трубы торчали, как усики исполинских насекомых, затаившихся в тумане, и мерно колыхались под напором воздушных струй, но упорно держали вертикаль.
И вот они очутились над зияющим жерлом — почти впритык, бери и цепляйся. Брайар протянула руку и потрогала край трубы.
На ощупь та была шероховатой, но при этом странно скользкой. Как будто бы мешковина, пропитанная воском, — точнее не позволяли определить толстые линзы противогаза. Форму трубе придавали деревянные обручи, накинутые через каждые четыре фута, отчего сооружение напоминало кольчатого червя.
Наконец дирижабль застыл: выше уже не подняться. Пасть воздуховода разверзлась прямо под ним.
Капитан произнес:
— Теперь или никогда, миссис Уилкс.
Она набрала в грудь побольше воздуха — не самая приятная затея, когда его приходится с силой всасывать через фильтры.
— Спасибо вам, — сказала она снова.
— Не забывайте: как перелезете, нужно раскинуть ноги-руки.
— Не забуду, — обещала она и, кивнув на прощание Родимеру и Фаню, взялась за край трубы.
Клай обошел люк с другой стороны и продел руку в страховочную сеть:
— Ну же. Я вас держу.
Хотя он даже не коснулся ее, она чувствовала его присутствие за спиной: промахнуться мимо цели ей не дадут. Потом лапища Клая поднырнула ей под локоть.
Опершись на нее, Брайар подняла ногу и перекинула через кромку трубы. Толчок, непродолжительное падение — и вот «Наама Дарлинг» и верный капитан остались наверху, а она оседлала стенку воздуховода, цепко обхватив ее руками и ногами.
Брайар зажмурила глаза, но мигом распахнула снова: уж лучше все видеть, как бы ее ни тошнило от открывшегося зрелища. На деле конструкция оказалась не такой устойчивой, как на вид, — ее беспрестанно покачивало, пошатывало и поматывало. Хотя колебания были несильными, на такой невозможной высоте хватало и ничтожного сдвига, чтобы у Брайар перехватывало дыхание.
Из люка дирижабля на нее уставились три любопытных лица.
И маячили они в какой-то паре футов, а руки у капитана были длинные. Стоит только потянуться к ним и попросить о помощи, и ее втащат обратно на борт. Искушение было почти неодолимым.
Вместо этого она разжала по одному дрожащие пальцы, мертвой хваткой впившиеся в трубу, с грехом пополам выпрямилась и перекинула через край вторую ногу. Чуточку помедлила, словно перед горячей ванной. А потом бросила последний взгляд через плечо — быстро, чтобы не успеть передумать, — и нырнула в черную утробу воздушной системы.
Переход от водянистого, унылого дня к беспроглядной ночи был разительным и молниеносным.
Она как могла старалась замедлить падение, но тут же сообразила, что одной рукой надо придерживать маску, иначе та просто не выдержит сумасшедшего спуска. На торможение оставались ноги и вторая рука. С тремя конечностями приходилось труднее, чем с четырьмя: Брайар кубарем летела вниз, то коленями вперед, то головой, усердно пересчитывая ребра воздухопровода.
Она не видела ни зги, а все, чего касались ее пальцы, оказывалось твердым и влажным и со свистом проносилось мимо. Но вскоре послышался какой-то новый шум и стремительно начал нарастать. На фоне грохота, сопровождавшего безобразное падение Брайар, его не так-то легко было распознать, однако вот он, сиплый шелест: вдох и выдох, вдох и выдох — будто на дне трубы дышало, разинув пасть, громадное чудовище.
Непонятно откуда у нее возникло ощущение, что до дна этого осталось совсем немного. Тогда она сделала последнюю отчаянную попытку: выпрямила шею, правую руку выставила перед собой и прижала колени друг к дружке.
И наконец-то ей удалось затормозить: под ногами нежданно возникла толстая и широкая перекладина, не чета всем предыдущим. Ее одежду стало с силой засасывать вниз, но вдруг воздушная струя поменяла направление и мощным потоком хлынула наружу, к верхушке трубы. Брайар вознесла хвалу небесам, что недодумалась надеть юбку.
Через десять секунд выброс закончился, и все началось заново.
Внизу густела все та же чернильная тьма, но в промежутках между надсадными вдохами и выдохами невидимого гиганта до Брайар доносился грохот работающих механизмов и бряцание металла.
Воздушный прилив с жалобным присвистом накатывал и отступал, то утягивая за собой волосы, пальто и сумку Брайар, то пытаясь выдуть их вон. Ее шляпа парила над головой надутым шариком, удерживаясь на одних завязочках под подбородком.
Нельзя вечно стоять на одном месте… но что там, внизу? В такт «дыханию» раздавались одни и те же лязгающие звуки, будто сцеплялись и проворачивались огромные шестеренки: близко, но не до опасного. И вообще, опасность здесь была понятием относительным.
Дождавшись очередного «вдоха», она привалилась спиной к стенке и свесила ногу с уступа. Пошарила во тьме носком ботинка. Ничего. Пришлось развернуться и опуститься пониже. Руки с трудом выдерживали вес тела, не помог даже встречный поток воздуха, норовящий ее вытолкнуть.
Брайар отважилась еще на несколько дюймов. Теперь ее плечи и грудь находились вровень с перекладиной, а ботинки болтались над пустотой и ничего, кроме пустоты, не находили. Однако хвататься можно было и пальцами, так что она распрямила локти и свесилась ниже прежнего.
Есть!
Ее ноги наткнулись на что-то мягкое. Поворошив ботинком, Брайар откинула непонятную штуковину в сторону, но под ней обнаружила еще одну — такую же размякшую и невеликую размером. Чего бы сейчас ни касались ее подошвы, покоилось оно явно на твердой поверхности. Хватило одной этой мысли, чтобы измученные руки сами собой разжались.
После короткого падения она приземлилась на четвереньки.
Под коленями и ладонями у Брайар с глухим хрустом лопались сотни косточек. Когда труба вновь ожила, ей в волосы стал набиваться мелкий сор. Это птицы, тушки мертвых птиц… судя по ломким клювам и истлевшим крыльям, захваченным восходящим потоком, некоторые издохли совсем давно. Впервые она от души порадовалась, что ничего не видит.
Сначала ее удивило, почему птиц не уносит наверх при каждом выбросе. Но потом Брайар поводила вокруг себя руками и заметила, что в некоторых местах тяга слабее. Похоже, попав сюда, трупики становились недосягаемыми для воздушного потока. Ее догадки подтвердились, когда при попытке встать на ноги она приложилась головой об уступ.
Проще говоря, ее занесло в укромную пазуху, где скапливался всякий хлам. Присев, чтобы не набить новых шишек, она расставила руки и попробовала нашарить границы закутка.
Вдруг ее пальцы уперлись в стену. Под нажимом поверхность слегка подалась — значит, не кирпичная и не каменная… Материал был толще обыкновенной парусины и больше напоминал кожу — возможно, спрессованную в несколько слоев, хотя наверняка Брайар не сказала бы. Она подалась вперед и стала вслепую ощупывать перегородку в надежде найти защелку или неплотный стык.
