Хохол орал так, что, казалось, трясутся стены. Коваль же, вслух признав неправоту, а мысленно послав Женьку по известному адресу, спокойно уселась в кухне и курила, ожидая, пока вскипит чайник.
— Ну, может, хватит? — спросила она, когда в речи Хохла возникла пауза. — Ты ж так наорешь себе приступ, тебе нервничать нельзя.
— Да?! Ой, гляньте, какая у меня баба-то заботливая! — рявкнул он еще громче. — Свалила в пять утра из дома, болталась где-то все утро и теперь за нервы мои разговаривает! Ты чем думала, когда телефон дома оставляла, а?! Я куда бежать должен?! Где искать?!
— А зачем тебе меня искать? Я вот она, сижу здесь. И это… кофе свари, у тебя лучше выходит, — по-прежнему спокойно попросила она, обескуражив Хохла совершенно.
— Что… кофе? — растерянно спросил он, останавливаясь напротив нее. — Да, сейчас…
Коваль захохотала, встала из-за стола и обняла мужа сзади за талию, прижалась лицом:
— Жень… ну, Жень, не злись, а? Я тебе сейчас такое расскажу — ахнешь.
— Я уже ахнул — утром, когда тебя в квартире не нашел, — буркнул Женька, насыпая кофе в джезву. — Сядь, не мешай мне.
Она вернулась за стол и, взяв новую сигарету, проговорила:
— Я Беса нашла.
Хохол вздрогнул и брякнул джезву на пол вместе с содержимым. По светлому кафелю к его босой ступне поползла грязно-коричневая горячая клякса, но Женька этого даже не заметил.
— Как нашла? Где?
— Случайно. Он, представляешь, в коттедже Мастифа живет.
— А ты какого черта в «Роще» — то делала? — не чувствуя, как горячая вода затекает под пальцы, спросил он.
— Жень, ты же ногу ошпаришь, — заметила Марина, но Хохол отмахнулся, убрав ногу:
— Погоди, не до этого. Я задал вопрос.
— Ой, ну как-как… случайно, говорю же. Увидела утром во дворе тачку, а в ней человека с биноклем, решила посмотреть, чем дышит. Оказалось, за нами приставлен наблюдать. Болтался за мной по городу, потом на трассу поехал, а там я как-то незаметно на проселок в «Рощу» свернула и оторвалась. Ну, а уж в поселке, сам понимаешь. Решила глянуть, что с коттеджем. Еле нашла, кстати — там таких дворцов настроили. Подъехала, в щель заглянула — а там живут. Ну знаешь, когда дом пустой, это видно. А когда живут там — совсем иное ощущение. А потом раз! — и на пороге Сашка Бармалей стоит. Как думаешь, в одиночестве он в коттедже этом отдыхает? Вот голову могу прозакладывать — Бес там. И Ветка с ним, потому что только Ветке Колька мог ключи отдать, — заключила Марина, приминая в пепельнице окурок. — Кстати, а «девятка» так и не появилась больше.
Хохол мрачно молчал, сжимая пальцами столешницу за спиной. Про «девятку» он знал — это был парень Леона, которого тот попросил пару дней присмотреться, не ходит ли кто за ними. Но то, что Коваль нашла Беса, было новостью, и к тому же не очень хорошей. Если в игру ввязалась Виола — все становится непредсказуемым. Да, она давно и как-то насмерть влюблена в Марину, но кто поручится за то, на чью сторону встанет, если вдруг придется выбрать между любовницей, с которой давно ничего нет, и мужем, от которого зависишь финансово? Хохол бы не взялся это предсказать. Кроме того, Бесу Ветка может внушить что угодно — да и всем вокруг, если ей понадобится. Разве что с Мариной такие эксперименты у нее не проходили — Коваль умела сопротивляться, правда, потом сильно болела. Но Ветка хорошо знала, что с ней бесполезно устраивать эти фокусы, и потому оставила попытки уже давно. Зато с Бесом проворачивала регулярно.
— Если правильно все рассчитать, я смогу убедить ее не ввязываться, — раздался голос жены, и Женька понял, что забылся и говорил вслух.
— Даже не хочу думать, как ты собираешься делать это.
— Успокойся, не так, как ты нафантазировал. Меня беспокоит то, что мы явились сюда без четкого плана.
— Можно подумать, обычно ты все за год планируешь, — фыркнул Хохол и наклонился, чтобы подобрать с пола джезву.
— Нет. Но и вот так, наобум, имея столько странных обстоятельств, тоже не привыкла. Смотри, к Ворону я могу в открытую подъехать, он только рад будет, явно же каждого шороха шугается уже. Но есть маленькая закавыка, и зовется она Дмитрием Ковалем.
Хохол, присев на корточки, возил по кафелю тряпкой, собирая кофейную жижу, и, подняв голову, бросил:
— Да он тебя не узнает ни за что на свете — могу руку себе отрезать, если будет по-другому.
— Руки побереги, пригодятся. Меня — да, не узнает. Но есть еще ты, — она внимательно посмотрела в лицо мужа, дожидаясь, когда тот поймет, в чем дело, — догадываешься, к чему я клоню? Ты не должен с ним встретиться ни при каких условиях.
— Н-да? И как ты себе это представляешь? Я должен буду отпускать тебя одну? Даже не надейся, — отрезал он, бросая тряпку в раковину и поднимаясь.
— Жень, да погоди ты, — поморщилась Коваль, — что ты вечно летишь впереди пинка? Я пока говорю о том, что может сразу нас с тобой с головой выдать. Меня Димка не узнает, а вот тебя — точно. И не забывай, что официально ты тоже мертв, погиб в драке в Бутырке, помнишь? И Димка об этом знает.
— Уже знает и то, что я жив.
Коваль замерла, вытянувшись в струнку:
— То есть?
— Отец сказал. Так получилось, — уклонился Хохол.
Коваль помолчала, глядя в стену и что-то прикидывая в уме, потом, вздохнув, продолжила:
— Ладно, допустим. Но как ты объяснишь ему мое присутствие в твоей жизни, а? Только представь — сталкиваемся мы с Димкой в офисе у Ворона, и ты такой — здрасте, а это моя… — кто? Ну, вот кто?
Хохол сел за стол напротив нее, сложил руки в замок и уставился в лицо жены долгим немигающим взглядом.
— Ну что ты в гляделки взялся играть? Меня не переиграешь, ты ведь знаешь. Не годится никуда это все, понимаешь? Тебе нельзя рядом со мной Дмитрию показываться, так будет меньше проблем и вопросов.
— Ты думаешь, сейчас, когда вот-вот кампания начнется, у него будет время копаться в моем прошлом? — с сомнением спросил Хохол, и Коваль кивнула:
— Уж в чьем в чьем, а в твоем прошлом он непременно покопается и сделает это с пристрастием, дорогой, можешь мне поверить. И время найдет для этого. Так что давай заранее договоримся — не будем возбуждать в моем братце любопытство.
— А тебе непременно надо у Ворона отсвечивать?
— Непременно. Я собираюсь приглядывать за братцем изнутри, так сказать. Попрошу Ворона представить меня какой-нибудь своей сотрудницей — мало у него всяких фирм? Может, я такая умная и незаменимая, что он меня и в предвыборную кампанию потянул.
— Бред это все, и не купится на него никто. Какая из тебя сотрудница? Вокруг Ворона полно людей — что, всем на уши вешать будешь? А прикрывать тебя кто будет? Ты ж непременно вляпаешься куда-нибудь, я что, первый день тебя знаю?
— Ну, есть же Леон, в конце концов, — пожала плечами Марина.
— Леон есть. Но ты ведь понимаешь, что кондиции не те у него теперь.
— Жень, ну, не война же!
— У-ха-ха! — серьезно проговорил Хохол. — Там, где ты, всегда война, Коваль. Нет, не годится план твой, от начала и до конца — не годится, и все тут. А я должен быть рядом.
Марина дотянулась до его сцепленных в замок рук и положила сверху узкую холодную ладонь:
— А не выйдет никак, милый мой. Я голову сломала, пока ехала из «Рощи» — не получится у нас тебя аккуратно легализовать, чтобы Димка не встрепенулся. Он все же мент, хоть и кабинетный.
Женька стряхнул ее руку, поднялся и, как-то тяжело ссутулив плечи, отошел к плите, снова засыпал в джезву кофе и налил воду. Он понимал, что все доводы Марины правильные, но никак не хотел признать это. Он не мог позволить себе выпустить жену из поля зрения хоть на секунду, потому что знал — если что, ее никто не сможет защитить, только он.
Марина уловила его настроение. Она знала, как нелегко Женьке всякий раз мириться с тем, что он не может никак воздействовать на нее и на принятые ею решения, что вынужден кивать головой и подчиняться. Но сейчас выхода, при котором гордость Хохла не пострадает, она действительно не видела. Пусть даже отец рассказал брату об афере, провернутой в свое время не без помощи приятеля Людмилы, пусть Дмитрий теперь знает, что Хохол не погиб в тюремной больнице, а жив-здоров и даже воспитывает ребенка Марины — это вряд ли изменило бы что-то в отношениях брата и мужа. И при любом удобном случае Дмитрий попытается свести счеты с Хохлом за все, в чем, по его мнению, тот виноват. А это значит только одно — Женьку непременно осудят и отправят отбывать наказание, и тут уже Марина будет бессильна помочь. Значит, нужно предотвратить это, сделать так, чтобы, живя в одном городе, брат и муж никогда не встретились лицом к лицу. Так будет лучше для всех.
Хохол налил кофе в чашки, поставил одну перед Мариной, вторую унес на подоконник и закурил, приоткрыв окно. Потерянная Мариной по дороге из поселка «девятка» снова стояла перед подъездом, водитель полулежал на переднем сиденье, откинув спинку.
