Я только хмыкнул на это, вытираясь полотенцем и наблюдая за Игорем Кирилловичем, который, наверное, только теперь понял, что мучавшая его еще недавно усталость отступила, как и у медсестры, та тоже вполне бодрая была.
— Второй пример, — продолжал дед его просвещать, — вы были свидетелем, как мы можем с людскими организмами взаимодействовать. Можно было бы даже прямо здесь и сейчас полностью перелом вылечить, срастив кость, но тогда на других пациентов у нас сил не останется. А так, совместив ведовство с вашей медициной мы сможем помочь немалому количеству людей, при этом не афишируя свои способности.
Игорь Артурович кивал, задавал вопросы, но окончательно он в нас поверил, когда Нина Сергеевна вернулась со снимками и он их рассмотрел. Место перелома было идеально совмещено. Потом были еще трое поломанных, над которыми я поработал. Вот после них-то он и перестал нас рентгеном перепроверять и поток пациентов к нам увеличился. И это были не только поломанные, были и с рассечениями, и проникающими ранами люди, некоторые даже в довольно тяжелом состоянии, так как им вовремя не была оказана помощь и начались осложнения. Тут уже не только я работал, но и дед подключался, некоторых буквально с того света вытаскивал.
Людям мы помогали, но вот мое состояние не улучшилось. Давление вместо того, чтобы из-за работы уменьшиться, кажется, наоборот — увеличилось. Контроль я восстановил, работал практически безостановочно, не экономя расходуя живу, даже начал применить раньше только теоретически изученные навыки.
Ничего не помогало.
[1]
Негатоскоп — устройство, предназначенное для просмотра на просвет сухих и мокрых чёрно-белых радиографических снимков (рентгенограмм, томограмм и т. д.) в медицине и технике.
Глава 8
— Перерыв, Ирина! — скомандовал дед закончившей раскладывать инструмент молоденькой медсестре, которая сегодня за нами закреплена была. — Следующего пациента через полчаса к нам.
— Хорошо, Василий Андреевич, — улыбнувшись, Ирина Куваева, стрельнув напоследок глазами, покинула кабинет.
Два дня мы уже в больнице, с дедом практически не покидали кабинет, теперь уже окончательно ставшего нашим. Игорь Кириллович, убедившись в нашей квалификации, уведомил об этом главврача и покинул нас, ушел работать самостоятельно, заодно и прихватил с собой Нину Сергеевну, она хоть и опытная, но не сработались мы с ней. Так что остались мы вдвоем с дедом, периодически вызывая санитарку — убрать в кабинете, или медсестру — обновить закончившиеся медпрепараты и увести-привести следующего больного.
Ничего не могло нас отвлечь от всё поступающих и поступающих пациентов, ни бушующие снаружи ураганы, из-за которых несколько раз тух свет и приходилось под фонарями работать; ни чуть ли не безостановочно громыхающие в небесах, уже не просто падающие, а буквально сыплющиеся на землю метеориты; ни усталость — перерыва в работе я практически не делал.
Всё дело в том, что мне казалось, остановившись, я если не умру, то дара своего лишусь точно. Начав работать и активно тратить живу я не только не помог себе, а как бы не ухудшил свое состояние. Меня продолжало «раздувать», сколько бы живы не тратил, нейтральной энергии организм впитывал чуть ли не в два раза больше. Ситуация получилась, будто с горы вниз побежал — остановиться невозможно, если упаду, то разобьюсь.
Вот мы с дедом и не останавливались, из-за чего даже не заметили, как прошло время и Блистательный разминулся с Землей, так с ней и не столкнувшись, полетел дальше.
Но о себе он всё же напомнил.
Пол, как будто предупреждая, сначала обозначил несколько легких толчков, и практически сразу же последовал сильный удар, отчего ноги в коленях подогнулись, и мы с дедом упали там, где стояли. У стены подпрыгнул шкаф, угрожающе зашатавшись. Со столика посыпались инструменты, звеня по плитке пола и разлетаясь по всему кабинету, а сам он, тоже подпрыгивая, укатился к шкафу. Со стены слетели плакаты…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Д-дед, — чуть не прикусил я язык из-за очередного толчка, — на улицу надо.
— Поздно, — услышал я отрешенное в ответ.
Задрав голову, посмотрел туда же, куда и дед смотрел. Потолок тоже решил в веселье поучаствовать. Широко открытыми глазами наблюдал, как по нему побежали трещины и вот уже целая потолочная плита, лопнув пополам, рушится на нас.
… — вырвались из меня не совсем цензурные слова.
Зажмурив от страха глаза и рефлекторно вскинул руки, защищаясь.
А тут еще напасть, распирающая все эти дни меня энергия решила позорно смыться, не желая быть раздавленной с нами за компанию. Почувствовал, как она разом выплеснулась из меня, только чудом не разорвав, но больно было, как будто это всё же случилось, всё тело огнем обдало. Но что та боль, практически не обратил на нее внимания, так как падающий потолок придавил меня всей своей многотонной тяжестью.
— Держи, Сашка, не отпускай!
«Мы живы?» — очень уж я удивился, с трудом оставаясь в сознании.
Изнутри давление исчезло, зато снаружи давило с каждым мгновением всё сильнее и сильнее, грозясь теперь не разорвать меня, а раздавить в лепешку.
Мог бы удивляться, тогда бы подумал, почему еще не раздавило. Но сейчас было не до удивления, давление снаружи нарастало, и сквозь набатом в ушах звучавшие удары сердца еле-еле слышал деда:
— Держи, Сашка!
С трудом открыл глаза, чтобы хоть понять, что держать-то надо.
Увидел на свою голову, заодно и удивился… запоздало. Энергия не просто меня покинула, зря я на нее наговаривал. Вплеснувшись из меня, не знаю как, это ведь просто нереально, но она образовала щит, на котором сейчас и лежал потолок, обломки мебели и много-много пыли, всё это висело над нашими головами.
Не стоило мне, наверное, удивляться и сомневаться в реальности происходящего. И раньше огромное давление разом возросло, так что и дальше «держать» всю эту массу уже не получалось. Единственно что еще успел сделать, сам не понимая как, действуя скорее рефлекторно, чем осознанно, щит я как-то наклонил, отчего вся та масса сверху съехала по нему вбок, нас так и не раздавив.
Тут силы меня окончательно и покинули, щит схлопнулся со звуком открывающегося шампанского, только вот вместо игристого вина нас окатило пылью и прочим мусором. Дышать сразу стало нечем, так что я поспешил закрыть глаза и натянуть на лицо куртку.
— Дед!
— Живой я, — практически сразу же он отозвался. — Лежи спокойно, пока пыль не осядет. А то тут всё на честном слове держится, сразу не прибило, так теперь добьет, если что не то потревожим.
«Вовремя землетрясение закончилось», — вспомнил я с чего всё началось, и замерев — прислушался… толчков и вправду больше не было.
Пыль на удивление быстро осела. Даже не осела, ее просто в сторону ветром отнесло, ну и водой прибило. Видимо трубы порвало, так что нам теперь не только раздавленными грозит быть, но еще и утопленными. Впрочем… мы с дедом оказались в своеобразном таком шалаше, плиты одним боком рухнув на пол, другим упирались в разрушенную наружную стену. Вот в этой стене окно и приковало к себе мой взгляд. Выход наружу, пусть и полузаваленный. Раньше оно решеткой забрано было, сейчас же ту сорвало к черту, как и стекло, его там тоже не наблюдалось.
— Ты цел? — Аккуратно приподнявшись, дед в первую очередь на меня посмотрел.
Хоть что там можно увидеть: грязный как черт, пылью засыпанный, еще и водой сверху политый.
— Да, вроде.
— Вроде или цел? — въедливо переспросил он, не удовлетворившись таким невнятным моим ответом, при этом продолжая ощупывать меня взглядом, выискивая ранения.
— Да цел я, — уже уверенней ему ответил. — Тело огнем горит, но то давившая на меня раньше энергия разом выплеснулась и… — снова посмотрел я на нависающие над нами плиты. — Дед, что это было, а?
— Да черт его знает, — удостоверившись, что я в относительном порядке, дед тоже принялся по сторонам осматриваться. — Магия-шмагия, хрен знат, что оно такое было. Потом разбираться будем. Сейчас давай выбираться отсюда, пока мы тут не утонули.
