Туда, в лес – правда, совсем недалеко – тянется широкая просека; её, похоже, только начали пробивать. Видна частично возведённая насыпь. Там лягут рельсы, по ним «Геркулес» двинется дальше.
Дальше, до самых гор.
Зимняя чаща вокруг бронепоезда оставалась недвижна и нема. Застыли на ветвях пушистые шарфы белейшего снега, ничто не шелохнётся, не скрипнет.
Отчего-то Молли совершенно не удивилась этому видению. Не удивилась и заметив меж крайними соснами трёх крупных зверей, неторопливо направлявшихся на открытое место: уже знакомых ей огромного седого медведя и белого волка в сопровождении медведя помоложе и поменьше, но тоже сменившего цвет с бурого на сероватый.
Все трое беззвучно, не шевельнув и не задев ни единой ветки, проскользнули сквозь подлесок, застыв прямо на виду у комендоров «Геркулеса».
Резкое звяканье. Молли вздрогнула, открыла глаза.
Телеграф дёрнулся, вместо «ТРЕВОГА!» он стоял теперь на «ОГОНЬ!».
Белые буквы на алом фоне.
В следующий миг «Геркулес» содрогнулся. По ушам Молли словно двинули незримой кувалдой, и она едва не оглохла.
Не зная, что делать, бросилась ничком на койку, зажимая уши ладонями и что было сил зажмуриваясь. Ди прижалась к ней тёплым успокаивающим комочком.
Там, где только что стояли три зверя, медленно отползал в сторону высокий султан густого, непроглядно-чёрного дыма. На снегу появилась широкая и глубокая воронка.
Оба медведя и волк исчезли. О нет, вот же они! Вновь мелькнули на самой границе деревьев, и мгновение спустя туда ударил новый снаряд.
Очевидно, гаубицы «Геркулеса» могли бить достаточно близко к самому бронепоезду.
По траншеям меж тем прошло короткое, слитное движение – стрелки и егеря бросились по местам.
Тут и там взлетели голубоватые, быстро исчезающие дымки – солдаты били из винтовок, но в кого, Молли понять не могла. Лес оставался нем и недвижим, и трое живых существ в нём – белый волк и два седых медведя – неслышными тенями скользили вдоль его края, время от времени показываясь на открытом месте и вновь ныряя обратно под защиту вековых сосен.
Бронепоезд меж тем открыл огонь из остальных орудий – гаубицы посылали снаряд за снарядом куда-то далеко, по невидимой отсюда цели; часто и звонко палили трёхдюймовки, и опушку леса заволокло дымом.
Могучие сосны не могли противостоять снарядам, начинённым лиддитом[14]. Стволы расщепляло, выворачивало из земли так, что их корни казались вскинутыми в немом отчаянии и боли руками.
Только тут Молли ощутила вдруг, что каждый разрыв сопровождается болезненным толчком у неё где-то под ложечкой – аж перехватывало дыхание, а в глазах вспыхивали разноцветные круги.
Она сжалась, плотнее подтягивая коленки к груди, вдавливая лицо в плоскую подушку.
– Мр-р, мр-р! – забеспокоилась Диана. Потрогала хозяйку мягкой лапкой, повторила настойчивее: – Мр-р!
Стало чуть легче.
– Всё хорошо, – прошептала кошке Молли. Погладила раз, и другой, и третий – боль понемногу отступала.
«Геркулес» по-прежнему громыхал, орудия били одно за другим, однако теперь с некоторыми промежутками. Перед глазами Молли теперь оставался один лишь пенал госпожи старшего боцмана, а белое заснеженное поле и лес, сотрясаемые разрывами, куда-то исчезли.
А потом вновь ещё раз коротко звякнул телеграф, и в окошечке появилась надпись «ОТБОЙ ТРЕВОГИ!» – зелёное на белом.
Молли приподнялась. В ушах звенело. Что-то зашипело снаружи, броневые щели открывались.
Она вскочила, прижалась, всмотрелась – нет, ничего особенного. Ветер отнёс султаны дыма, оставив лишь чёрные воронки да торчащие из земли обломанные стволы. Нигде никого. Двое медведей и волк исчезли тоже.
Растерянная и сбитая с толку Молли так и сидела с мурчащей Дианой на коленях, пока не вернулась госпожа старший боцман.
– Молодец, юнга Перкинс! Хвалю! Боевой приказ – не покидать данное помещение – выполнен на отлично!
– Я… – пробормотала Молли, неожиданно краснея и запинаясь, – я б хотела помочь…
– Вот сейчас и будешь помогать, – посулила мисс Барбара. – Регламентные работы на всех без исключения перезаряжающих станках!..
– Мэм, есть, мэм, – отозвалась Молли. Отозвалась со всем возможным энтузиазмом, которого на деле не чувствовала.
Потому что к ней вновь подкатывал страх. Что, если магия у неё всё-таки есть? Откуда б взялись эти картины, эти звери на краю леса, снаряды, рвущиеся вокруг них? Как она могла всё это видеть?
И… и что же ей делать, если вдруг…
Бежать, подумала она. Бежать ещё дальше. Странный Rooskii Всеслав, не боящийся магии, – единственная ниточка, единственная надежда.
Ведь если правы те, из Особого Департамента, если прав новобранец Хопкинс, рассказывавший Молли про взорвавшегося возчика из мехмастерских, то ей надо бежать и с «Геркулеса». Просто чтобы ничего не случилось ни с капитаном Айронсайдом, ни с коммодором Картрайтом, ни со старшим боцманом Уоллес, ни со всеми остальными храбрыми машинистами, стрелками и артиллеристами армии Её Величества, доблестно защищающими Норд-Йорк.
* * *
Ночь «Геркулес» простоял, не двигаясь, и прошла она спокойно. На следующий день вновь стреляли по каким-то невидимым целям, но вблизи бронепоезда никто не показывался, и снаряды гаубиц летели куда-то далеко, за лес, так, что и разрывов было не увидать.
Мисс Барбара сказала, что корректируют стрельбу наблюдатели, поднимающиеся в воздух на воздушном шаре. Передают сообщения они по оптическому телеграфу семафором. Артиллерия «Геркулеса» помогает дальним, выдвинутым вперёд постам.
Госпожа старший боцман пребывала в отличном расположении духа. Во-первых, все устройства и механизмы «Геркулеса» сработали на отлично, без сучка и задоринки, ни одной поломки, ни одного сбоя. Командир бронепоезда кэптэн Айронсайд весьма доволен.
И день Молли закрутился, как у всякого юнги – беготня по бронепоезду с боцманской командой, проверки, проверки, проверки, подтяжки, замены, отключения-переключения-возвращения, чистка, полировка, и так до самого обеда.
Диана не отставала тоже – изловила и представила двух здоровенных крысюков, коих, как умная кошка, утащила прочь из броневагона, удостоившись похвал всех, кто это видел.
А потом Молли позвал к себе господин старший офицер «Геркулеса», коммодор Картрайт.
Его каюту уже можно было назвать именно каютой, а не пеналом. И стол куда больше, и кресло настоящее, с высокой спинкой, хоть и привинченное к полу, и койка куда шире. Даже свой умывальник есть с туалетом.
На стенах полки с книгами, светографии – всё тот же «Геркулес» в разных ракурсах и ещё один бронепоезд, куда меньше, но не знакомый Молли «Гектор».
– Итак, мисс Перкинс, вам, конечно, госпожа старший боцман уже сообщила, что я буду давать вам уроки математики и физики?..
Молли вытянулась.
– Сэр, да, сэр!
– Тогда приступим. Капитан Айронсайд вас, юнга, уже слегка проэкзаменовал, но мне нужно знать более точно, что вы знаете, а чего – нет. Давайте начнём с чего-нибудь простенького, как говорят Rooskies – likha byeda nachalo, то есть… э-э-э… неприятности проходят быстро.
Алгебра и геометрия – с ними Молли справлялась легко. Коммодор одобрительно кивал.
– Превосходно, юнга. Небольшой перерыв, и займёмся квадратными уравнениями. Думаю, вы справитесь.
Молли кивнула. Коммодор откинулся в своём кресле, кивнул девочке.
– Вольно, юнга. Не сидите, как говорят Rooskies, arshin proglotiv, то есть осуществив введение в пищевод длинного и твёрдого измерительного инструмента в целях придания телу особо прямой осанки.
– Ой-ой… – не выдержала Молли. – Они что, и такое могут?!
– Rooskies, юнга, могут и не такое. Даже на медведях верхом ездить могут.
– Ой-ой!
– И медведи-то не те, что мы привыкли видеть в зверинцах. Раза в два побольше будут.
Руки Молли, неотрывно слушавшей коммодора, сами по себе потянулись к карандашу и бумаге. Руки Молли сами по себе, несколькими штрихами, изобразили троих зверей, вызвавших на себя огонь главного калибра «Геркулеса». Мистер Реджнальд Картрайт продолжал рассказывать об удивительных обычаях и привычках Rooskies, совершенно непознаваемых для цивилизованного, культурного жителя Королевства, а Молли рисовала.
Почти не глядя при этом на бумагу.
Два медведя и волк. Деревья вокруг. Расщеплённый ствол. Воронка от взрыва. И взгляды – взгляды всех трёх зверей, устремлённые на неё, Молли, как она их запомнила.
Коммодор оборвал свой рассказ на полуслове.
– Что это у вас, юнга?
– Сэр, мне… я… увидела это, сэр…
– Седая, – сквозь зубы процедил мистер Картрайт. – Вы изобразили Седую, юнга, старую медведицу-матриарха. Говорят, она всегда появляется если не с выводком, так с молодым медведем-пестуном перед тем, как Rooskies решат проверить прочность нашей обороны. Какого они были цвета, юнга?
