Боль прекратилась внезапно, так же, как и началась. Я стоял на коленях, обхватив воткнутую в землю голову руками. Дышал очень тяжело. Глаза все еще лезли из орбит, а в висках раздавалась барабанная дробь надрывающегося сердца.
Но стало значительно легче. Обессилевший, я свалился на бок и перевернулся на спину, раскинув руки в разные стороны.
«Проведение запроса. Речь различима?» – неожиданно прошелестел чей‑то голос.
Я вздрогнул. Повел затуманенным взглядом из стороны в сторону. Рядом никого не было.
«Повтор запроса. Речь различима?»
Я зажмурился, снова открыл глаза, но увидел только безоблачное небо и зеленые, колышущиеся на слабом ветру верхушки деревьев.
«Реакция неадекватная, но присутствует», – безразлично продолжил голос.
Мне показалось, что я сошел с ума. Никого не было рядом, но я слышал голос, да еще так четко и ясно, словно он звучал прямо в моей голове.
«Сигнал поступает напрямую к слуховому нерву, – словно прочитав мои мысли, произнес невидимый, но явно шибко умный обладатель голоса. – Обнаружить источник сигнала зрительно не представляется возможным».
Но я не поверил ему и с ослиным упрямством продолжил поиски. Хотя до меня уже начало доходить, что искать кого‑то, глядя в небо, занятие неблагодарное, а поднять голову, чтобы нормально осмотреться, я просто не мог.
«Попытка наладить контакт успешна. Шоковое состояние сохраняется, но уже видны прояснения сознания. Продолжается оценка последствий».
— Кто ты? – простонал я, не понимая, говорю ли вслух или просто продумываю фразу.
Ответа я не услышал. Меня вдруг затрясло, все сильнее и сильнее. Перед глазами нависла тень, постепенно сформировалась в расплывчатый образ человека. Но постепенно зрение сфокусировалось, и я увидел перед собой Лилию, что есть силы трясущую меня за грудки. Этой неистовой тряской она немного привела меня в чувство.
Заметив, что я смотрю на нее, дворянка отпустила ворот рубахи, слезла с меня и смущенно отодвинулась в сторону. Я устало выдохнул и стер со лба пот рукавом. Сердце постепенно замедляло ход, дышать становилось все легче, но конечности не реагировали как надо, я едва мог шевелить пальцами.
Лилия не выдержала и, придвинувшись ближе, склонилась надо мной.
— Ты в порядке? – осторожно спросила она, осматривая мои глаза.
— Да, – с трудом двигая языком, ответил я.
— Что случилось? – осмелев, поинтересовалась она.
— Мы же договорились. Если ты увидишь что‑то странное, то сразу же убежишь, – медленно выговаривая слова, произнес я.
— Ничего странного не произошло, – парировала она. – Тебе вдруг стало плохо. Не могу же я убежать, бросив тебя одного. У тебя такие красивые глаза… Ой.
Она покраснела и отвернулась.
— А могло произойти, – проворчал я. Замечание о глазах навело меня на мысль о том, кто мог оказаться невидимым собеседником.
— У тебя где‑то болит? – проявляла здоровое беспокойство девушка. – Что сейчас произошло?
— Хотел бы я сам знать, что произошло. – Язык опух и с трудом ворочался. Когда я начинал говорить с нормальной скоростью, выходила нечленораздельная речь, словно рот был набит ватой. Тем не менее Лилия меня поняла.
— Меня разбудил твой крик. А потом я увидела тебя, скрюченного и хрипящего, с выпученными от боли глазами. Я очень испугалась. – Лилия осеклась.
— Продолжай, – с хрипотой выдавил я.
— Ты отполз в сторону и начал что‑то шептать. Единственная фраза, которую мне удалось разобрать, была: «Кто ты?» Это ты меня спрашивал?
— Нет, я бредил.
Опухлость с языка постепенно сошла. Контроль над конечностями восстановился. Я ощупал свою настрадавшуюся голову. Мне просто необходимо было убедиться, что она не треснула пополам. Трещин я, слава богу, не обнаружил. Но возникло новое ощущение, словно у меня в голове, аккурат на затылке, под черепом, застрял посторонний предмет. Ощущение было не совсем приятное, но и не болезненное. Словно там застрял небольшой камушек, размером с косточку абрикоса или даже меньше, который пульсировал в своем собственном ритме, испуская нежное, расслабляющее тепло, волнами растекающееся по голове. Возможно, я всего лишь набил шишку во время падения и сейчас она дает о себе знать такой необычной болью.
— Ты точно в порядке? – снова спросила Лилия. – Бледный какой‑то.
Я кивнул и невольно поежился. Словно мощный разряд молнии пробежал по телу, затронув каждую мышцу, каждое сухожилие, каждый волосок. Организм, расслабленный всего мгновение назад, внезапно собрался, сжался, словно мощная пружина, и затрепетал от неожиданно нахлынувшей энергии.
Неведомо откуда взявшаяся сила заставила меня подняться на ноги. Я, казалось, взлетел на раскрывшихся за спиной крыльях, оттолкнувшись от земли одной левой рукой. Сквозь меня потекла огромная энергия. Быть может, я мог даже взлететь в небо. Я стоял и ошарашенно таращился на собственные ладони, способные с легкостью перегнуть стальной рельс, и не мог понять, что происходит.
«Неужели этот демон может забавляться моим организмом так, как пожелает?»
Только эта мысль показалась мне не настолько глупой, как следовало. Странный голос определенно принадлежал демону, решившему войти со мной в контакт. Вот только зачем он пытался это сделать, я не мог даже представить.
Мне следовало проанализировать свое положение, обдумать возможности и, быть может, смоделировать план последующих действий, составить прогнозы на будущее. Но я не мог сделать все это просто так, без подготовки, и в неудачной обстановке. И мне нужен был собеседник, мудрый и опытный, способный дать дельный совет, понять меня.
«Точно не Лилия Руденберг».
Мне следовало добраться до Гинны и начать поиски алхимика Шина, моля богов о том, чтобы не наткнуться в итоге на его могилу.
— Скоро стемнеет. – Я отыскал на небосклоне солнце и рассчитал в уме текущее время. – Пора идти. Ты успела отдохнуть?
Удивленная, если не сказать ошарашенная изменениями моего состояния Лилия чуть наклонила голову набок, затем кивнула и поднялась с земли. Поспешила вернуть на место снятые элементы доспеха.
С этим делом она справлялась на удивление быстро и слаженно. Она точно знала, куда крепится каждая деталь, проворно работала с ремешками и застежками, практически не глядя, заученными и отточенными движениями возводя вокруг себя крепкую защиту. Я невольно засмотрелся. Кажется, я все же недооценил ее. Лилия Руденберг – прежде всего воин, а уже потом холеная дворянка.
Тем не менее, быстро собравшись и перекинув через плечо небольшую кожаную сумочку, Лилия продемонстрировала неестественную воинам слабость.
— Доспехи такие тяжелые, – надулась она. – Неудобно ходить. Давай остановимся в трактире. Тут неподалеку. Скоро ночь, а я хочу нормально поесть, хочу спать в кровати и помыться перед сном…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
