— Доспехи такие тяжелые, – надулась она. – Неудобно ходить. Давай остановимся в трактире. Тут неподалеку. Скоро ночь, а я хочу нормально поесть, хочу спать в кровати и помыться перед сном…
— Договорились, – без колебаний согласился я, широко улыбнувшись. Ведь у меня уже созрел хитрый план о том, как избавить наивную дворянку от опасности моего демона.
Мы шли через лес по едва различимой в надвигающихся сумерках тропе. Лилия, кажется, действительно знала дорогу и уверенно вела меня за собой. Вскоре на непонятно откуда появившемся отвороте дороги мы свернули и довольно быстро вернулись на тракт.
Солнце к тому времени уже скатилось за линию горизонта, и сумерки принялись создавать причудливые тени в придорожных кустах и кронах деревьев. Наступила та пора, когда не всякий путник рискнет бродить по лесам. Пора, когда каждый куст может таить в себе чудовище, иллюзорное или настоящее.
Мои сомнения в Лилии, как в проводнике, рассеялись, когда на обочине дороги появился мрачный силуэт двухэтажного строения, проглядывающийся между стволами деревьев.
— Трактир! – радостно подпрыгнула Лилия. Заметно покачнулась. – Я так устала. Сначала спешила в Суховодье, потом эти разбойники… Ты тоже сильно торопился. Ах, я совсем выбилась из сил…
Внешне средневековая придорожная гостиница была значительно крупнее своего «побратима» в Суховодье. Здесь и номеров для постояльцев было больше, и спектр услуг шире, имелась конюшня для транспорта гостей и даже небольшая баня. Мы прошли через раскрытые ворота и направились к центральному строению. Поднялись по подгнившим в некоторых местах ступенькам крыльца, и Лилия распахнула дверь.
Сначала мне расхотелось входить. Из дверного проема дунуло знакомой до слез комбинацией из неприятных запахов, и у меня подкосились ноги. За время путешествия нос успел привыкнуть к свежему воздуху.
Но Лилия преспокойно вошла в трактир, не обратив на запах никакого внимания. Если сейчас Средние века, эпоха расцвета рыцарства и дворянства, с невероятным лоском элиты общества и грязью в основании социальной пирамиды, то обоняние Лилии должно быть приспособлено к такому. Потому что это естественный запах трактира. Так и должно пахнуть заведение близ дороги, где останавливаются провести ночь путники и торговцы, а иногда даже дворяне.
Мне почему‑то не верилось, что Лилия благородная дворянка. Вела она себя как‑то не по–дворянски. Доспех у нее был, безусловно, дорогой, меч стоил целого состояния, но выходки ее были уж слишком сумасбродны. Конечно, есть много сказок и легенд о том, как какой‑нибудь больной на всю голову барон рядится в латные доспехи и идет помогать простолюдинам. Чаще всего это были выдумки бедняков, но Лилия Руденберг, видимо, их и наслушалась. Правда, героями в них были могучие и рослые мужчины, а не молоденькие хрупкие девушки, но сумасбродная воительница решила этим фактом пренебречь.
Вдохнув напоследок свежего лесного воздуха, я шагнул за ней. В трактире было шумно. Посетителей собралось много, все они знакомились, пили за знакомство, узнавали, кто чем занимается, пили за успешную деятельность и пьянели на глазах. Все они заметно отличались друг от друга и одеждой, и лицами, поэтому появление молодой воительницы и странно одетого чужеземца не вызвало ни у кого бурной реакции.
Ела Лилия тоже не по–дворянски. Я несказанно удивился, увидев, сколько влезло в ее живот, ведь она одна съела печеного гуся целиком, обглодав все косточки. Правда, она и для меня заказала копченую баранью ногу, из доброты и сострадания, но аппетит ее больше подходил могучему и рослому мужчине из легенд о героях, а не хрупкой девице.
Лилия Руденберг удивляла меня все больше и больше. А ей, похоже, только этого и было нужно: удивить всех, каждого.
Расправившись с ужином, дворянка потребовала ванну. Все подготовили быстро, персонал в трактире был весьма расторопный, потому, оставив меня дощипывать баранью ногу, Лилия убежала мыться.
В тот вечер я ее больше не видел. Просто в какой‑то момент внезапно понял, что она спит. Возможно, демон подсказал мне то, что я хотел знать, или это было совпадение, одна из неожиданных случайностей. Тем не менее я расценил ее как сигнал. И намерился немедленно покинуть придорожную гостиницу.
Лилия мне понравилась. Она была немного взбалмошной, безрассудной, наивной, но очень доброй и отзывчивой. Я бы никогда не простил себя, если бы она пострадала из‑за действий разгневавшегося демона, поэтому принял единственно правильное решение – уйти как можно дальше, чтобы никогда больше ее не встретить.
Я почти воплотил этот нехитрый план в жизнь. Кое‑что изменилось, и я не сумел уйти. Вернее, меня вынудили отступить. Демон. Мне не хватило всего четырех шагов до порога трактира. Внезапная острая боль пронзила правый висок, и я покачнулся. Приступ повторился, да еще с такой силой, что я едва удержался на ногах. Все вокруг завертелось и закружилось, я сохранил вертикальное положение, только вцепившись в несущий столб.
Да… В таком состоянии я не имел возможности уйти. В лучшем случае, свалился бы под крыльцо, как наглядный пример вреда алкоголизма. Пришлось отказаться от плана побега, ведь все, что я мог, вернее, надеялся, что смогу это сделать, – это пойти в снятую на ночь комнату.
Понимая, что Лилия настырная и не отпустит меня, я исключил подозрения, сняв комнату на ночь. Этот отвлекающий маневр оказался очень правильным решением.
На кривых ногах, в состоянии полуобморока я дошел до заветной двери, вошел в комнату и даже не забыл запереть засов.
Протяжно проскулил. Накатила вторая волна боли, намного сильнее предыдущей. Стены, пол и потолок превратились в одно бесформенное пятно. Головокружение вызвало слабость, но, превозмогая себя, я дополз до кровати.
А затем, коснувшись чего‑то мягкого, моментально провалился в сон.
И привиделось мне, будто огромная бездна разверзлась в месте моей кровати. Она раскрыла свою огромную беззубую пасть и с мерзким чавкающим звуком отправила меня в широкую, кажущуюся бесконечной, глотку.
Я полетел по бесконечному черному космосу, без границ и направлений, без пола и потолка. А может, и не полетел, а завис в воздухе. Этого нельзя было определить, в этом пространстве невозможно было ориентироваться. Я не чувствовал сопротивления воздуха, обычно возникающего при движении, будто я оставался на месте, хотя мне казалось, что я мчусь куда‑то с невероятной скоростью. Секунда сменялась секундой, минута – минутой, часы – часами. Казалось, сама вечность пожелала задушить меня в своих объятиях.
Но постепенно пространство стало изменяться, и вскоре вокруг себя я увидел не космос, а темные волокнистые стенки колоссального тоннеля, в конце которого, подобно яркой звезде, сияла маленькая белая точка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
