– Вот за что я тебя люблю, – Орлов тяжело вздохнул. – Ты никогда не жила для себя, только для других. Для тебя ежедневно приносить себя в жертву так же естественно, как для всех остальных дышать. Даже сейчас ты думаешь о том, как сделать хорошо МНЕ. Только, милая, мне хорошо рядом с тобой. А без тебя плохо. Это понятно?
– Выйди, я оденусь.
– Тебе не кажется, что меня уже пора допустить к телу?
– Ты хочешь сейчас… – она в ужасе распахнула и без того огромные голубые глаза.
– По крайней мере не сказала нет, – усмехнулся он и, насвистывая, вышел из комнаты.
Кто кого в этом раунде? Вопрос спорный. Вот если бы Сашка ответил…
Ему захотелось выпить кофе, крепкий-прекрепкий, чтобы скулы от горечи свело. На кухне есть банка кофе, и есть электричество. И у него минут десять еще есть. Она же едет на встречу с бывшей любовью, ей надо быть в форме. Макияж-то уж точно необходим. И он, все так же насвистывая, прошел на кухню.
Квартирка была небольшая, покупая ее для Али, он знал, что это временно. Оказалось, выгодное вложение денег. Ему последнее время везло, похоже, все, чего он касается, превращается в золото. Не везло только в одном: в любви. Но он собирался переломить ситуацию. Во-первых, надо продать эту квартиру, жить рядом с больницей уже не актуально. Але нужно переехать. Лучше к нему, в высотку. Она немного нервничает, но это пройдет. Она больше не любит Сашку. Во-вторых, надо найти Туманова и объясниться. В-третьих… Это потом. Подробный план действий он составит потом. Сейчас главное успокоиться и успокоить ее.
Алина… Чужая… Зачем только он настоял на том, чтобы поменять ее имя? Затем, что Алина – это стильно, а Ангелина – старомодно. Ему хотелось быть женатым на стильной женщине, предмете зависти партнеров по бизнесу, друзей у него нет. Был один, Сашка Туманов, да с тем случилось несчастье. И вовремя случилось.
Он стоял у окна и с неприязнью думал о том, что город уже проснулся и теперь в нем повсюду пробки. Вместо милого сердцу дня, занятого деловыми переговорами и укреплением собственных позиций в бизнесе, ему придется утирать сопли всем этим людям, из которых он дорожит только одним человеком – Алей. Остальные интересуют его лишь как фигуранты в придуманной им комбинации по отъему денег. Но поскольку процесс завершен, то теперь они уже не интересуют его совсем.
Чайник вскипел, он заварил кофе в огромном глиняном бокале, высыпав туда чуть ли не полбанки, и стал с наслаждением пить. Вообще-то он был гурманом и любил пить кофе из крохотных чашечек, на один глоток. По-турецки, потому что настоящий кофе умеют варить только на Востоке. Но в критический момент, вот как сейчас, Женька Орлов мог сжевать и жареные гвозди, лишь бы в дело. Он с наслаждением пил растворимый кофе и мысленно просчитывал ситуацию.
Туманов… Сашка сейчас бессилен. Хотя действия бывшего лучшего друга по-прежнему непредсказуемы. Туманов – личность, если бы Сашка был другим, и он не стал бы тем самым Евгением Орловым, которому море по колено, а любые трудности по плечу. Сашка сделал из него тоже личность, потому что с ним было интересно соперничать. Но авария, случившаяся три года назад, изменила все.
И сделать тут ничего уже нельзя. Туманов теперь ничто, потому что потерял три года. Целых три года жизни! А это огромная фора для друга-соперника. Даже то, что Сашка вышел из комы, не добавляет ему очков. Был живой труп, стал труп оживший. Ходит, говорит, пьет, кушает, но интерес к жизни потерян. То ли дело он, Евгений Орлов!
Невольно он выпрямил спину и расправил плечи. Посмотрел в окно взглядом победителя: там, внизу, лежит огромный многомиллионный город, который принадлежит ему. Все эти автобаны, аэропорты, шикарные рестораны, гипермаркеты, стадионы, концертные залы… Все – для его удобства, для того, чтобы он мог комфортно работать и отдыхать. Жизнь полна приятностей. Есть лишь одна маленькая помеха…
– Я готова.
Он обернулся и невольно ею залюбовался. Как же она похорошела за эти три года! И в том его заслуга. Сколько денег он потратил на эту женщину! Сколько времени и сил! Накупил ей бриллиантов, стильных шмоток, за ручку отвел в лучший салон красоты. Заставил ее изменить прическу и стиль одежды, даже имя…
– Едем!
Она не обращает внимания, как смотрят на них люди. В этих взглядах восхищение, замешенное на откровенной зависти: какая красивая пара богатых и успешных людей! Вот бы и нам стать такими! Но нет… Сие недоступно простым смертным. Вот он – он может. И она. Если вместе с ним. Она не идет, а летит, у нее легкие ноги, длинные, стройные. Параметры модели, и в то же время нет и намека на вульгарность в ее внешности, в одежде, в манере поведения. Аля естественная и никогда никому не заглядывает в глаза: и как я вам? Она не нуждается в оценке своей красоты, она ее не продает. Аля садится в шикарную машину, даже не замечая, какой она марки. Все это отличает ее от других шикарных женщин. Ее не купили, ее завоевали.
«Посмотрим, девочка, как ты сможешь обойтись без роскоши. К хорошему привыкают быстро. А вот падать, моя родная, больно. Очень больно».
– Как думаешь, почему его родители не отвечают? – волнуется она. – Ирина Витальевна должна быть дома. Она последнее время плохо себя чувствует и никуда не выходит.
Машина выруливает на широкий проспект и вливается в общий поток.
– Пробки, – морщится он. – Что ты сказала?
– Я все думаю: почему их телефон не отвечает?
– Он не хочет нас видеть. Тебя и меня.
– Как ты сказал?
– Туманов – благородный человек. Другой бы стал канючить, давить на жалость. А Сашка решил слиться. Не мешать нашему счастью. Я его понимаю.
– Не поговорив со мной?!
– А что ты ему можешь сказать?
– Что я его… – она осеклась.
– То-то и оно.
Едут они долго, очень долго, Сашкины родители живут на другом конце города. Он и им предлагал купить квартиру в районе метро «Динамо», но Ирина Витальевна категорически отказалась. Объяснила это тем, что мужу неудобно будет ездить на работу, что же касается ее, то дорога до больницы ей не в тягость. Люди в большом горе любят занимать себя массой ненужных, утомительных дел, это отвлекает их от неприятных мыслей. Что ж, на нет и суда нет.
Когда-то и он жил в этом доме, они с Сашкой росли в одном дворе. Женьке Орлову неприятно вспоминать свое детство, у него был рахит, и он долго ходил с кривыми, колесом, ногами, вызывая насмешки. Дети жестоки. Туманов, всегда отличавшийся бесстрашием, не раз бил за него морду. Как все поменялось, а?
Легкий укор совести. Стошнило и прошло. И вдруг, ни с того ни с сего, внезапный укол прямо в сердце. Тоска. Острая тоска. Неужели он заскучал по Сашке?!!!
«Спокойно… Пройдет… Дыши ровнее… Это приказ».
Он долго паркуется, дворик маленький и тесный, и Аля ерзает от нетерпения на переднем сиденье. Глупышка! Она все еще наивно думает, что, увидев ее, Сашка бросится ей на шею! Они обнимутся, поплачут, а потом начнут друг друга облизывать. «Ах, как я рада! Как я рад! Какое счастье! Какая радость! Все живы!»
Только-то и счастья, что живы.
– Ну что? Идем?
Он чувствует себя вполне уверенно. Никакой паники. Чем раньше она увидит Сашку, тем раньше тот ее потеряет.
Аля долго и нетерпеливо звонит в домофон. В ответ – молчание.
– Почему не отвечают? – растерянно смотрит на него Аля.
– Потому же, почему не отвечал телефон. Их нет дома.
– Но где они?
– Аля, я не ясновидящий, хотя некоторые и считают, что я джинн.
– Нашел время шутить!
В этот момент тяжелая дверь подъезда открывается и оттуда выходит женщина, по виду пенсионерка. Она с трудом удерживает собаку, которая рвется с поводка по своим собачьим делам. Благодаря чему им с Алей удается проникнуть в дом, но в подъезде они натыкаются на консьержку.
– Вы к кому? – сурово спрашивает дородная усатая дама, по пояс высунувшись из окошка. Орлову кажется, что рама сейчас треснет. – Ах, это ты, Алечка… – расплывается она в улыбке, узнав девушку.
– Здравствуйте, Галина Ивановна.
– А Тумановых нет дома!
– А где они?
– Ушли. Все трое. Радость-то какая у Ирины Витальевны! Сынок из больницы вернулся! А говорили безнадежен!
– Давно они уехали? – спрашивает Орлов, прервав бурный поток ее восторгов.
– Это ты, Женечка? – она сейчас вывалится из окна, честное слово! – С час назад.
– Куда? Они не сказали?
– Ирина Витальевна сказала: потом. Торопились очень.
– Вещи при них были?
– Сумки были. Большие. В больницу, наверное, поехали.
– В какую больницу?
– Почем же я, Женечка, знаю? Они торопились очень, я спрашивала, так мне в ответ только ручкой махнули. Не до разговоров, мол.
– Спасибо вам, Галина Ивановна! – Аля дергает его за рукав: – Женя, пойдем.
– А я что тебе говорил? – он закрывает тяжелую дверь, стараясь, чтобы Аля не прищемила пальцы. Она расстроена и потому немного не в себе. – Их нет дома.
– Куда же они поехали?
