– Куда же они поехали?
– Я узнаю, обещаю. Но для этого мне нужно попасть в офис.
– Позвони куда-нибудь! – требует она.
– Куда?
– На фирму. Охране. В аэропорт.
– Думаешь, они улетели в Париж?
– Почему в Париж?
– Ну, в Лондон. Аля, успокойся. Если они сели в самолет или на поезд, мы их уже вряд ли догоним, – пытается шутить он.
– Но я хочу знать, куда они поехали!
– День-два ничего не решают. Обещаю тебе, что я все узнаю. В таком состоянии, в каком Сашка сейчас находится, ему необходимо срочно лечь в больницу. Я перетряхну всю Москву, Московскую область, если надо будет, то всю страну, но узнаю, где он. Клянусь!
– Боже мой! – спохватывается она. – Я же не пошла на работу!
– Да черт с ней, с твоей работой! Я давно мечтал, чтобы ты уволилась!
– А я не хочу увольняться!
– Теперь тебя все равно уволят за прогул! Вот здорово!
– Ты – собственник!
– Да, я собственник!
– Ты жестокий!
– А ты…
Они даже не замечают, что стоят у всех на виду во дворе многоэтажного дома и кричат друг на друга. Первым спохватывается он: консьержка переменила позицию, теперь Галина Ивановна вывесилась из окна и с упоением слушает, как они с Алей ссорятся.
– … Ты, похоже, не выспалась, родная. Возьми отгул, или как там у вас это называется? У наемных работников? – с презрением говорит Орлов.
– Мне надо позвонить, – сдержанно отвечает Аля и достает из сумочки мобильный телефон.
Пока она ведет переговоры с работодателем, Орлов, хмурясь, смотрит на небо. Как назло, ни облачка! Стопроцентно летная погода! Куда же ты все-таки подался, а, Сашка? Не за границу же. Лежа в коме, трудно оформить загранпаспорт. А твой старый давно уже просрочен.
Так куда?
– Где бы ты ни был, Туманов, я тебя найду!
Чаша спасения
Мама встречает его у подъезда и, торопливо сунув таксисту деньги, заключает в родительские объятья, разорвать которые все равно что цепи на галерах – практически без шансов. Он и не пытается. Соскучился. Хотя они ведь все это время виделись каждый день. Отчего же она ведет себя как после долгой разлуки? И почему плачет?
– Мама, успокойся. Я здесь, жив, здоров…
– Здоров?
Она торопливо принимается его ощупывать. Руки, спину, плечи…
– Как видишь, все цело, – устало смеется Александр.
– Как же ты похудел! Просто кожа да кости!
– Наверное, поэтому меня и шатает. От слабости. Мама, я только что совершил подвиг, но силы мои на исходе. Признаюсь честно: я сейчас упаду.
– Господи, что ж это я? Совсем обезумела от счастья. Пойдем, сынок…
Она, как маленького, за ручку ведет его к подъезду и дрожащей от волнения рукой набирает код. Еще очень рано, и окошко консьержки задернуто занавеской в цветочек. Свидетелей его возвращения нет, и хорошо!
– Почему ты ушел из больницы? – спрашивает мама после того, как закрылась тяжелая дверь грузового лифта. Маленький не работает. «Ничего не изменилось, – со счастливой улыбкой думает он. – Похоже, я не так уж много потерял, хотя… Аля – это много. Да что там! Аля – это все!» – Ты же так слаб, – не унимается мама. – Тебе надо вернуться в свою палату, сынок.
– Почему я сбежал? Я тебе потом объясню. И почему не могу туда вернуться, тоже объясню. Но сначала мне бы хотелось поговорить с тобой. С вами, – тут же поправляется он. – С тобой и с папой. Нет, не то сказал. Сначала мне хотелось бы лечь. Я мечтаю только о том, чтобы поскорее добраться до постели. Мне надо передохнуть перед тем, как…
Двери лифта с лязгом раздвигаются. Отец встречает их на лестничной клетке, от волнения он курит одну сигарету за другой.
– Саша!
– Здравствуй, батя.
Еще одни неодолимые родительские объятья. Он стоит так с минуту, не меньше, чувствуя запах бензина, сигаретного дыма и такого родного папиного одеколона. Ему уже хорошо.
– Ну, идем в дом! – говорит наконец отец и делает шаг назад.
Оказавшись без поддержки, Саша чуть не падает на пол, но батя вовремя его подхватывает. И мама тут же подставляет плечо. Его вносят в прихожую, а оттуда в комнату.
Вот он и дома! Без сил валится на диван, и мама торопливо обкладывает его подушками. Хорошо… Какое-то время идет бессвязный разговор, взахлеб, как всегда и бывает после долгой разлуки. Они, перебивая друг друга, спешат вывалить все свои новости, безбожно путаясь в датах. Наконец он решает, что надо взять ситуацию под контроль:
– Мама, у нас мало времени.
– Господи, о чем ты? – сразу пугается она.
– Не бойся, я не исчезну. Я вполне реален, но мне хотелось бы кое-что прояснить. Насчет наследства. Как это случилось?
– Ты о дяде Коле?
– О нем. Почему я?
– Но у него же нет детей, Сашенька. Были жены, и, кажется, много, а детей не было. Коля говорил, что ни одну бабу, будь она семи пядей во лбу, не сделает своей наследницей. Он так и говорил: бабу. Грубо, презрительно. Мы почти не общались, правда. Но ведь ты сам не хотел.
– Я не беру подачек, – поморщился он. – Мои дела и без дяди Коли шли неплохо. Я привык работать на себя, а если бы я взял у него денег, мне пришлось бы работать на него. Отдавать долг. Он был человек, мягко говоря, странный. Помнишь, как мы в последний раз приехали к нему в гости? – он не выдержал и рассмеялся. – Это был визит вежливости, ты еще сказала, что он, бедняжка, очень одинок. А он подумал, что мы приехали просить денег. Учинил мне настоящий допрос. Являюсь ли я юридическим лицом и сколько плачу за аренду. Дают ли мне еще кредит и под какой процент.
– Мне было так неловко, – покраснела мама.
– А каких усилий мне стоило убедить дядю Колю, что я ни в чем не нуждаюсь! И меньше всего в его деньгах! Помнишь, как напряженно мы расстались? Он, кажется, обиделся, хотя обижаться впору было мне. Дядя все время намекал на то, что я неудачник, а мой бизнес жалок. Я чуть не послал его в… – он смущенно кашлянул. – И почему вдруг я?
– У него две двоюродные сестры, я старшая. Вот и все родственники. Два племянника, но Мишу дядя Коля плохо знал, в отличие от тебя – они виделись всего пару раз. И потом: ты старше Михаила. Хоть и неудачник, с его точки зрения, но мужчина. Взрослый уже, вполне самостоятельный. Коля вдруг почувствовал себя плохо и позвал нотариуса. Написал завещание в твою пользу, а через неделю умер.
– Все правильно, – пробормотал Туманов. – Женька-джинн так и сказал, когда мы сидели в ресторане.
– Что ты говоришь, Сашенька? – мама, кажется, испугалась. – Какой джинн?
– Так, ничего. Не обращай внимания. Когда выяснилось, что я наследник?
– Когда ты был в Турции вместе с… – испуганно посмотрела на него мама.
– Вместе с Алей. Можешь о ней говорить. Я все знаю.
– Мы решили не вызывать тебя телеграммой. Все ж таки он не близкий родственник, всего лишь двоюродный дядя. Никто ведь не знал, что он все оставил тебе. Это выяснилось чуть позже.
– К кому они пришли?
– Кто они, Сашенька?
– Адвокаты, нотариус. Я не знаю, кому положено объявлять о наследстве.
– Он пришел к тебе на работу. Душеприказчик.
– Как-как?
– Этот человек сказал: душеприказчик.
– Принимается! – рассмеялся Туманов. – Итак, с радостной вестью пришли ко мне на работу, а меня нет! Выходит, первым все узнал Женька?
– Да, – кивнула мама.
– А мне Орлов ничего не сообщил, когда мы разговаривали по телефону, – нахмурился он. – Он ведь звонил мне в Турцию. И о наследстве ни слова. Упомянул о каких-то конкурентах, сказал, что нас прессуют, в то время как мне светило огромное наследство. Выходит, врал. Батя, а ты почему молчишь?
– Ты же знаешь нашу мать: она говорит за всех. Что тут добавить, Сашок? – отец потянул из пачки сигарету. – Мы в этом мало что понимаем. Я человек простой, всю жизнь за баранкой. Я ж не знаю, что делать с такими-то деньжищами! Я так сразу Евгению и сказал. Помню, он привел меня в офис, – поморщился отец. – Слетелись вороны.
– Топ-менеджеры? – рассмеялся Туманов. Так вот откуда это! Видимо, после визита в офис отец навестил его в больнице.
– Я не знаю, кто они. Воронье! Как начали каркать! Какие-то бумаги подсовывать, а там одни только цифры! Китайская грамота, одним словом. Я оттуда еле ноги унес, Сашок. Ты уж меня извини.
– А почему вы мне в Турцию не позвонили? Не сообщили о наследстве? Ладно, Женька. Но вы, мама!
– Мы, Сашенька, решили тебе не мешать. Решили подождать, когда вы с Алей вернетесь. Куда оно денется, наследство-то? Все равно ведь полгода ждать. Душеприказчик сказал, что неделя-другая ничего не меняет. Пусть, мол, отдыхает.
– Логично.
– Игорь, хватит курить! Фу! – замахала рукой мама, отгоняя дым. – Саша еще очень слаб.
Отец торопливо затушил сигарету.
– Да пусть курит, – улыбнулся сын. – Я бы и сам закурил. Или выпил.
– Да ты что, Саша?! – в ужасе закричала мама. – Ты же болен!
– Скажите мне вот что, – он стал серьезен как никогда. – Наследник, то есть я, не умер, а оказался в коме. Но все было всерьез: меня хотели убить…
