Она кокетничала. Так, чуть-чуть. Оценка, данная ей абсолютно посторонним человеком — посторонним вулгом! — была неожиданно высокой. И, что уж там, приятной.
— Это вы сейчас так думаете! — с обусловленной, должно быть, возрастом безапелляционностью бросил старик. — Минерва — или, если угодно, Афина — богиня не только мудрецов, но и воинов. Мудрых воинов. Это уж точно про вас.
Ответить Лана не успела.
Сначала в разговор вступил Альтшуллер, несколько нараспев продекламировавший по-русски:
— Но что мне розовых харит Неисчислимые услады?! Над морем встал алмазный щит Богини воинов, Паллады.[5]
Потом она, слегка обалдевшая — стихов ей, покамест, никто ещё не читал — уже почти совсем сформулировала вопрос. Но несколько отчетливо нецензурных высказываний, донесшихся сверху и чуть справа, оборвали дискуссию на корню. Прибыло подкрепление.
— Почему эта дверь? — майор Солдатов был, как всегда, немногословен.
— Дезире была здесь, — так же лаконично ответила Лана.
— И с чего ты это взяла?
— Запах, Солджер. Здесь ею пахнет. Ваш парень, похоже, обретался чуть дальше, — кивок в сторону завала, — но моя девочка точно была тут.
Солдатов прищурился, разглядывая коллегу с каким-то новым, не вполне понятным Лане выражением. Внезапное озарение? Удивление? Уважение? Она затруднялась определить точно.
— Так вот зачем ты сунулась в корзины с их грязным бельём?
— А ты что подумал? — неожиданно даже для себя самой окрысилась Лана. — На предмет проверить, не самозародились ли там мыши?[6]
— Не ершись, — слегка поморщился Солджер, не обращая внимания на ехидные смешки своих и чужих подчинённых. — Я никогда раньше не работал с мринами. И не слишком разбираюсь ни в ваших способностях, ни в действиях, которые вы можете предпринять, исходя из них.
Уже остывшая Лана кивнула:
— Мои извинения, сэр. Не выспалась.
Теперь настала очередь Солдатова кивать:
— Знаю. Не извиняйся. Так девчонкой пахнет именно здесь?
— Угу. Дверь пригнана плотно, но не герметично. Кроме того, вот тут, — благоразумно ни к чему не прикасаясь, она жестом обозначила участок слева от двери, — есть пятно. Как будто плечом прислонились. И это — её пятно. Боюсь только, что здесь она именно была. Запах старый и… как бы это тебе правильно сказать… — Лана пощелкала пальцами, подбирая точное выражение, и неожиданно даже для себя самой перешла на русский. — Холостой, что ли? Тело, живое или мёртвое, пахнет не так. Там, я думаю, пусто.
— Ясно, — Солджер продолжал говорить на интере, и Лану это смутило. Впрочем, не сильно. Так, в меру. — Таня, посмотри.
Лейтенант Кривич, проникнувшись серьёзностью момента, изучала дверь и прилегающую зону минуты три. Рядом с ней, молча, но в полной готовности начать действовать, по команде или без, замер Ципрас.
Лана заметила, как Альтшуллер вскинулся было, но промолчал. Сообразительный парень. У всех остальных дверей, вскрытых им без консультации с саперами, они рисковали только своими головами. Здесь — уликами и подсказками.
— Чисто, командир! — отрапортовала Татьяна. Которому из командиров? Вероятно, обоим.
Ципрас согласно дёрнул уголком рта. Тратить слова попусту он не привык, а потому не посчитал нужным.
— Альт!
Тому никаких дополнительных указаний не требовалось. Слегка поведя плечами — зрители немедленно раздались в стороны, давая мастеру своего дела свободу действий — он приник к запорной панели. Минута… другая… отчетливый щелчок…
— Готово! — резюмировал он, отходя от двери и явно предоставляя право открыть её кому-то ещё.
Переглянувшись с Солдатовым, Лана шагнула вперёд и потянула вправо тяжелую створку.
Внутри, как она и предсказывала, было пусто. Койка выглядела так, словно на ней порезвилось несколько крупных котов. Должно быть, уже после того, как пленница покинула камеру, здесь имел место обыск. Кстати, на редкость непрофессиональный, а потому оставляющий шанс профессионалам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лана ещё раз принюхалась. Да, Дезире определенно провела в этой камере довольно долгое время. Хотя на первый взгляд никаких следов её пребывания здесь не осталось. Более того, уже после ухода девушки по помещению явно прошлись универсальным растворителем. Но прошлись далеко не везде (дилетанты!), а значит, что-то да найдётся. Разделить запахи для мрины труда не составляло.
Лейтенант Дитц пожала плечами и жестом попросила дать ей больше места. Все, кроме Солджера и словно приклеившегося к его плечу Альтшуллера, вышли в коридор. И тогда она опустила на пол возле самой двери небольшой увесистый баул, с которым поднялась на эту милую горушку, достала из него тончайшие перчатки, натянула их, и приступила к планомерному осмотру.
Тихонько журчал несколько покосившийся унитаз: прокладки то ли отказали из-за почтенного возраста, то ли система канализации была повреждена недавним взрывом. Скорее, второе: из открытого Ланой крана над такой же покосившейся раковиной не пролилось ни капли. Растрескавшийся пластик крохотного стола, вмурованного в камень одной из голых, даже краской не покрытых стен… пустой мусорный бачок… проклятье, тут даже туалетной бумаги не осталось!
Мрина ещё раз, под самыми разными углами, осмотрела столешницу. Здесь её также ждало разочарование. Каким бы старым ни был пластик, выцарапать на нём что-то обычными человеческими ногтями нечего было и думать. Как, впрочем, и на стенах.
Под столешницей — ничего. Под койкой (Лана легла на пол и внимательно осмотрела его и пластины, на которых лежал тюфяк) — тоже. Одеяло, подушка, простыня и тюфяк были последовательно сняты с койки, осмотрены и ощупаны. Переданы на предмет детального изучения оставшимся в коридоре коллегам. Увы — зеро.
Что-то, однако, не давало Лане покоя. Какая-то нотка принадлежавшего Дезире запаха была то ли странной, то ли лишней. Она ещё раз проверила все стыки койки и стола, попыталась расшатать раковину (та не поддалась), потом унитаз… приподняла сиденье… та самая, беспокоящая её нотка, усилилась. Вот оно! Что-то было засунуто, явно не случайно, в одну из петель, на которых поднимался и опускался стульчак.
Лана вернулась к своему баулу, извлекла из специального кармашка пинцет и снова подошла к унитазу. Осторожно… аккуратно… предельно… ага! Клочок той самой, отсутствующей в камере, туалетной бумаги с несколькими пятнышками крови на ней.
Мрина подняла левую руку и указательным пальцем, не оборачиваясь, сделала приглашающий жест. За плечом тут же материализовался Солджер.
— Кровь? — понимающе бросил он.
— Да. Но не та, о которой ты подумал. Сдаётся мне, она расцарапала себе десну. Умная девочка. Это хлебные крошки, Солджер. Белые камешки. Понимаешь? Вот теперь я совершенно уверена, что конкретно здесь Дезире оказалась не по своей воле. И решила оставить хоть что-то, что могло бы помочь в поисках. Кен!
О позывном она попросту забыла. Альтшуллер слегка замешкался, но сообразил, что обращаются к нему, и подошёл вплотную.
— Здесь!
— Осмотрись. Найди систему слежения, она тут точно есть. Найди — и оцени работоспособность. Меня интересует, работала ли она до взрыва, и если да — то насколько хорошо. Сможешь? Радар! В связке!
Уступая место специалистам, она вышла из камеры, прихватив свой баул, и уселась прямо на пол чуть поодаль от остальных.
Работа предстояла ювелирная. Образец был совсем маленьким, испорти она его — и другой взять неоткуда.
Лана ругала себя последними словами. Что ей стоило, например, захватить из студии Дезире не только память о запахе девушки, но и что-то, пригодное для той работы, которую она сейчас проделывала? Забыла…
Клочок — в пробирку, три (и не более) капли того, пять капель этого… Неслышно приблизившаяся Клементина одобрительно, со знанием дела наблюдала за процессом. В какой-то момент Лана потянулась было к разложенному баулу, но нужный флакон буквально ткнулся в ладонь, поданный Тиной.
