Через две с половиной минуты всё закончилось.
Товарищ полковник обнаружил, что стоит, тяжело дыша, на хорошо вытоптанной проплешине в дикой траве бывшего парка, вокруг слабо шевелятся, стонут и отхаркиваются ретрограды, а рядом сидит капитан Мокравцов, и лицо его низко опущено.
— Борис, ты ранен, — встревожился товарищ полковник.
Мокравцов медленно поднялся, покачал головой.
— Нет, не ранен.
Тогда товарищ полковник обратил внимание на самого себя. Пропорот пиджак на груди, но раны нет — не дотянулся, разбиты в кровь костяшки и сильно болит кисть — запустил совсем дум — боксинг, в кресле засиделся, вот тебе и результат, ну ничего, развяжусь с этим делом — пройду пару раз с кастетом по «Кругу смерти».
— Отключи свой агрегат, — с некоторым раздражением приказал товарищ полковник Мокравцову, — Неотложку надо вызвать. Видишь, люди мучаются. Ну что с тобой, в самом деле.
— Я ведь не думал раньше, — сказал вдруг Мокравцов плачущим голосом, что это может быть так серьезно. Вот мы их избили, а может они и правы. Может нам всем нужно — как они…
— Молчать, — рявкнул на капитана товарищ полковник, — Мямля! Ещё раз такое услышу, из Третьего вылетишь быстрее пули. Понял?
Пауза.
— Так точно, — отозвался наконец капитан.
А потом пошёл дождь.
0001:000A
В то время, когда товарищ полковник и капитан Мокравцов бродили по парку имени Горького, обсуждали тайну «Пирамиды» и отбивались от ретроградов, капитан Никулин, действуя в свойственной азартной молодости манере, пошёл на прямое нарушение всех и всяческих инструкций. Полагая, что победителя не судят и пребывая в уверенности, что именно его подопечный является пресловутым Фантомасом, капитан Никулин рискнул применить к этому последнему допрос третьей степени по шкале МВ. Нет, ни бить, ни ломать кости, ни примерять на ногу «испанский сапог», ни наматывать электропроводку на гениталии Пятого он не собирался. На десятом часу допроса в ритме «нон — стоп» он последний раз спросил Пятого прямо: «Ну что, не будем колоться?» и, получив не отказ даже, а очередную порцию брезгливого недоумения в духе: «Мне нечего сказать по этому поводу», вызвал машину с оперативниками подчинённого звена. По приказу капитана Пятого заковали в самозатягивающиеся наручники, посадили в герметично закупоренную машину и без разговоров повезли на Ваганьковское кладбище.
Место действия выглядело так,
Глухая вязкая темень, рассеченная надвое белым лучом прожектора, Мрачные ряды памятников и надгробий — слева. Чья — то родовая усыпальница справа, По центру — свежевырытая могила. И рядом — простой деревянный гроб со сдвинутой на сторону крышкой,
Пятого вывели из автокара, поставили лицом к могиле,
— Видишь, — спросил капитан Пятого, со смертной скукой в голосе. — Это приготовлено специально для тебя, Будешь покоиться среди классиков и современников. Направо — Высоцкий, налево — Хрущев, генерал Ершов, опять же — чем плоха компания.
Пятый молчал.
— Самое смешное, — продолжал Никулин, — что как раз здесь тебя никто искать не будет. Где угодно будут искать, а здесь — нет. Никому и в голову не придет, что можно зарыть невинно убиенного на самом знаменитом и самом посещаемом кладбище в стране. Мы в Третьем Отделении давно этот принцип просекли и успешно применяем. И ты тоже пойдешь в зачёт. Если будешь упорствовать…
Никулин сделал паузу, давая подследственному возможность осмыслить сказанное. Пятый молчал,
— Ну, — позвал капитан, — Будем говорить, или будем дурочку валять.
Пятый молчал.
— Земля тебе пухом, — сказал капитан Никулин и махнул рукой. Складывайте его, ребята.
Оперативники повалили Пятого в гроб и споро, словно всю жизнь только этим и занимались, приколотили крышку.
— Опускаем, товарищ капитан.
— Одну минуту, — Никулин наклонился к гробу, постучал пальцами по дереву в чёрной обивке и спросил громко. — Будешь говорить, падаль. У тебя ещё есть шанс.
Пятый молчал.
— Опускайте, товарищи.
Оперативники, вооружившись веревками, опустили гроб вниз, в могилу. Потом взялись за лопаты.
— Будет кричать, позовете меня, — сказал Никулин оперативникам и пошёл к автокару.
Забравшись в салон, он подключился к «Blues Online» и сварил себе кофе.
Стал накрапывать мелкий холодный дождь. Оперативники продолжали трудиться. Ударов комьев земли о крышку слышно уже не было, значит, пошёл второй слой.
Зарывать Пятого по полной программе особого смысла не было, поэтому Никулин допил кофе и, натянув дождевик, вернулся к могиле. Оперативники махали лопатами, но уже не столь воодушевлено, как поначалу.
— Кричал? — поинтересовался капитан Никулин для порядка.
— Нет, товарищ капитан. Молчит, тварь.
Никулин закусил губу. С подобной выдержкой он в своей практике сталкивался впервые.
— На сколько же ему воздуха хватит, — пробормотал он с некоторой растерянностью.
— Это от многого зависит, — отставив лопату, охотно отвечал старший оперативник, белобрысый и совершенно квадратный, — От физического состояния пациента, от психики, от внешних факторов.
— Каких «внешних факторов», — глупо спросил Никулин.
— Влажность воздуха, например, — пояснил оперативник, делая неопределенный жест.
— Ага, — капитан Никулин почувствовал себя дураком, — Но минут двадцать у него есть?
— Есть, — уверенно кивнул белобрысый оперативник.
— Тогда ждём двадцать минут, потом — выкапываем, — распорядился капитан, вновь обретая уверенность в собственных силах.
Но двадцать минут ждать не пришлось. Капитан едва успел проглотить вторую порцию кофе, когда белобрысый оперативник подбежал к автокару, распахнул дверцу и скороговоркой доложил.
— Пациент что-то поёт.
— Поёт, — изумился Никулин, — Вы что там, сбрендили.
— Сами послушайте, товарищ капитан, — обиделся оперативник.
Никулин вылез из автокара, подошел к могиле и послушал.
из-под мокрой груды земли и песка, наваленной сверху на гроб, действительно доносилось нечто похожее на пение — глухой такой, протяжный, местами модулируемый вой. У Никулина мороз продрал по коже, когда он это услышал.
— Выкапываем, — приказал он севшим моментально голосом, — Сейчас же.
Белобрысый и квадратный понимающе кивнул. Оперативники зашевелились и снова над могилой замелькали лопаты. Капитан Никулин стоял на краю и слушал.
С каждым взмахом лопаты песня — вой становилась громче, яснее. Через некоторое время можно было даже различить отдельные слова. Только вот язык, откуда эти слова были родом, оказался товарищу капитану незнаком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
