и всегда вникавшая в суть дела. — Вы должны быть более внимательны, дарлинг! — Она обратилась к фрау Штанци, практикуясь одновременно в английском.
Все засмеялись — и с тех пор стали называть руководительницу только «Дарлинг».
— Ну, хорошо, а теперь попрошу всех в автобус, пожалуйста. Неужели мы такие толстые, Хушль?
Водитель еще занимался уборкой. Кто хотел попасть в туалет, крошечную металлическую кабинку, вынужден был переползать через голову Хушля и оставшиеся сосиски. Поэтому «Отец Небесный» втягивал голову, подстраховываясь, и, кряхтя, скрючивался, а все вместе это походило на утреннюю зарядку. Постоянный повод для веселья! Посмеиваясь, Теобальд время от времени бросал взгляд на Дарлинг в надежде восстановить духовную близость и вызвать ответную улыбку родственной души. Но все напрасно! Она поровну делила между всеми свое любезное внимание точно так же, как он до этого делил сосиски между собаками.
Они ехали вдоль Черного верхового болота — ах, какая уединенность! Холмистая, бедная растительностью, широко раскинувшаяся страна без деревьев; крутые голые горы, совсем рядом, стремительно вздымавшиеся у края дороги; а внизу, в долине — крошечный, как прилепленная заплатка, белый домик. На косогоре — огромные отары пасущихся овец, которые, разбредаясь, напоминали светлые точки на зеленых лугах. Видимо, здесь овцы являлись индивидуалистами.
Дорога проходила еще по Англии.
— Внимание! — воскликнула Дарлинг. — Приготовить фотоаппараты, деньги — мы приближаемся к границе!
Хушль вставил в магнитофон новую кассету, послышались звуки волынок — и сразу установилась праздничная атмосфера, повеяло духом Шотландии.
На горе просто лежал камень. Белыми большими буквами на одной стороне было написано: Англия. На другой — Шотландия.
Все фотографировались, горный ветер свистел в ушах. Тео сунул доктору Лобеманну в руки аппарат и попросил щелкнуть. Затем обнял фрау Штанци за плечи и встал с ней перед пограничным камнем. Стремительно налетевший порыв ветра разметал их волосы и заставил непроизвольно склонить головы друг к другу. Тут их доктор и щелкнул, радостно воскликнув:
— Блеск — прямо снимок по случаю обручения!
— Точно, — колко бросила его супруга. — Через несколько дней мы будем в Гретна-Грин, где они смогут пожениться без всяких формальностей.
— Отлично, — заметила дочурка Тина, украдкой бросив взгляд на единственного мужчину, который за все путешествие не произнес ни слова.
— Ступай-ка ты лучше в автобус, — посоветовала фрау Лобеманн, — а то еще у тебя опять заболят уши.
Последовала буря протестов и со стороны сына доктора, Томми. Ему совсем не нравилось путешествие, лучше бы он погонял с друзьями на мопеде. Родителям надоело устранять разногласия, и они затолкали обоих подростков в автобус. За ними потянулись и остальные.
Фрау Штанци стояла недалеко от автобуса и любовалась горами.
— Автобус стоит еще в Англии. — Тео присоединился к ней. Ему надо было подождать, пока все войдут в автобус, ведь он сидел впереди всех. — А мы уже в Шотландии.
— Да, интересно, не правда ли?
Своеобразная ситуация, своеобразное состояние. Тео тихо процитировал:
— «Ветер донес запахи чужеземной страны, ибо пришел с моря, запахи травы и овец, ибо пришел с холмов, холмов Шотландии».
— Звучит красиво. — Никола подняла голову и посмотрела на него смеющимися глазами. — Сами придумали?
— Услышал по телевизору. Это сказал Харди Крюгер. И слова мне настолько понравились, что я записал их.
Она молча кивнула. Снова между ними возникло нечто странное, как и в первый вечер, когда она ему кивнула, а он бросился к ней, лишь в последний момент сообразив, что ошибся. Но вот одна мысль не давала ему покоя.
— С кем вы меня перепутали, с кем? — прямо спросил он.
— Как, что… — не поняла она. О чем она думала? — Почему…
Хушль нетерпеливо нажал на клаксон.
— Мы должны подняться, — проговорила она, направляясь к автобусу, из которого все с любопытством взирали на них.
— Мы нюхали ветер, — непринужденно пояснила она. — Великолепный запах!
Она плотно натянула на плечи пиджак, преувеличенно вздрагивая. В автобусе воцарилось радостное настроение.
Господин Хушлингер вновь поставил кассету с записями волынок, и из репродуктора полились расплывчатые, заунывные, исполненные тоски звуки.
Мысли Теобальда устремились в Черный Замок. Он видел герцога Ленокса, Дуню в его объятиях, а у их ног собаку с шерстью медового цвета. Его Дуня, которая со вчерашнего — или позавчерашнего — дня должна была стать его женой. Шквал необъяснимых чувств охватил Тео. Он любил Дуню, она всегда была, как он помнит, его тоской, его любовью, его жизнью… И все же! Он чувствовал, как влекло его к Николе. Ее притягательность лишала его сил, подавляла любое сопротивление, парализовывала защитную систему души. Что это могло быть?
— Aurea mediocritas, — сказал он себе.
Возможно, слишком громко, или в этом виновата акустика? Никола встала и удивленно посмотрела на него. Ее лицо находилось совсем близко от его. Она спросила:
— Золотая середина — ну и что?
С неменьшим удивлением он смотрел на нее:
— Вы понимаете латынь?
— Вы имеете что-нибудь против? — Слова прозвучали дерзко, вызывающе, но глаза ее говорили об обратном. Она кивнула ему, полная понимания, скорее даже сочувствия. — В любом случае, желаю вам всего самого лучшего, чего вы себе можете пожелать.
И снова села.
Ему казалось, что на доли секунды он приоткрыл ей свою душу. И это было ему неприятно. Очень.
После обеда они прибыли в Эдинбург. Всех охватило радостное настроение. Вдовам непременно хотелось увидеть шотландца в короткой юбке. Остальные, в первую очередь дамы, присоединились к ним. И тут же неизбежно возник вопрос: а что носит шотландец под юбкой?
— Ничего, — веселилась вдова Хильда так откровенно, как будто уже заглядывала кому-нибудь под юбку. — Клянусь вам: под юбкой шотландцы ничего не носят!
Тут к разговору подключилась Тина Лобеманн.
— Если засунуть под юбку зеркальце на длинной палке, можно кое-что рассмотреть, честно, — смущаясь, проговорила она.
— Откуда это тебе известно? — с едва сдерживаемым возмущением поинтересовалась фрау Лобеманн.
— Да как-то Руди Кэрелл демонстрировал, — пожав плечиками, ответила докторская дочурка.
Все громко расхохотались. Потом успокоились, и дамы принялись гадать, где раздобыть зеркало на длинной палке.
Ах, что за город Эдинбург! Темные, внушительного вида дома в неоклассическом стиле, построенные из песчаника, казались мрачными и выглядели угрожающе. И тут же простирались невероятно широкие аллеи, парки, площади — город контрастов.
А на каменистой скале высилась крепость. Именно здесь все начиналось. Зарождалась история этой страны.
Здесь жила она — Мария Стюарт, королева, сложившая свою голову во враждебной тогда Англии.
Дарлинг рассказывала о кровавых битвах между кланами и внутри них: так много печали, так много войн и все…
Автобус потряс дикий крик. Тео испугался, решив, что это кричит Никола, так ясно он представлял себе
