чтобы они напоминали ту красоту, которую вчера мне сотворили, нашла в своем гардеробе белую блузку, которую носила еще в универе. Дойки. Почему это звучит так оскорбительно. Еще и минет ему. Вылечить его. Да пошел он! — запахиваю блузку, натягиваю сверху кофту. Хочу дочь увидеть. Мне прям это нужно. До зуда в пальцах.
Выхожу из квартиры, невольно оглядываясь. Наверное, сидит, греет своего питона. Жестоко конечно было, зато охладила его пыл. Да и свой тоже. А то мне порой кажется, что это обучение уже нужно нам не чтобы мужа вернуть, а чтобы просто найти способ заняться сексом, не усложняя при этом все обязательствами.
Муж кстати. Звонит. Я не беру. Сообщение шлет, «с добрым утром, родная». Вместо улыбки на лице лишь гримаса. Так и хочется написать. «Отдайте телефон моему мужу, он так никогда бы не написал». Впрочем, так я и пишу. Телефон тут же брякает входящим. Я вздыхаю. Меньше всего мне хочется с ним разговаривать. Даже слышать его голос.
— Алло?
— Ты успокоилась? Я у дома с цветами и завтраком.
Когда — то я об этом мечтала. О муже, который подарит цветы, приготовит мне завтрак. Почему теперь я продолжаю идти на остановку, а не тороплюсь домой? Почему после Тимура попытки Олега наладить отношения кажутся такими фальшивыми?
— А к начальнице до меня поедешь или после?
— Ну хватит, Оксан. Я потом с ней расстанусь. Но ты же понимаешь, это не делается так быстро.
— А со мной ты расправился быстро.
— Не так уж и быстро.
— А… — ком в горле растет все быстрее. — То есть давно собирался?
— Это в прошлом. Открой дверь. Хотя я сам войду.
— Ну входи. Мусор на обратном пути захвати, — говорю и отключаюсь. Причем с концами. Врубаю режим полета и наконец сажусь на нужный автобус. Может и правда, забрать Аленку, уехать к бабушке, что живет в пятиста километрах. Места у нее конечно немного, но зато огород свой. Я уже и не помню, когда последний раз ее навещала.
Подъезжаю к дому свекрови минут через сорок. Дохожу до ее дома, собственной моего когда — то. Но в домофон никто не отвечает. Звоню ей на телефон, но одновременно дожидаюсь, когда откроют соседи, потом поднимаюсь на пятый этаж, звоню и там, и там. Тишина. Пугающая. Наконец в трубке что — то щелкает.
— Тетя Света! Где Алена!
— Ну что ты орешь?! Мы в санаторий уехали, плавать в бассейне.
— В санаторий? Какой еще…
— Березовский. У меня давно туда путевка была. Алена мне не помешает.
— Я не понимаю, — скатываюсь по двери. — Почему вы не хотите отдать мне Алену. Она моя дочь.
— Я хочу, чтобы вы с Олегом восстановили семью. Даю вам время.
— Он мне изменил?! Я, может, не хочу ничего восстанавливать.
— Тогда какая разница с какой матерью одиночкой будет жить ребенок?
— Не понимаю. В смысле?!
— В прямо, Оксана! Я не отдам тебе Алену, пока не удостоверюсь, что вы живете с Олегом в мире и покое. Я могу устроить так, что ты ребенка вообще никогда не увидишь!
— Да вы просто…
— Что? Любящая мать и бабушка. Без сомнений. Мужем займись, а не по городу шастай, тем более он и сам готов вернуться. Затолкай обиды в задницу и идите делайте мне второго внука. Увижу справку о беременности, тогда поговорим.
— Тетя Света!
Она отключается, а я тут же мужу набираю.
— Оксана. Я вынес мусор.
— Значит так, муж, звони своей матери и проси вернуть мне Алену. Прямо сейчас.
— Да успокойся.
— Я не хочу успокаиваться! Я хочу своего ребенка!
— Она просто дала нам время. Ты у нее, давай заберу тебя.
— Алену забери, придурок! Твоя мать неадекватная сука, которая украла мою дочь!
— Так, ты не в настроении я так понимаю, созвонимся завтра.
Он просто отключается, а я рычу от досады. Слезы градом. Почему я вообще с этой дебильной семейкой связалась. О чем думала?
Со злости иди в ближайший полицейский участок и пишу заявление на собственную свекровь.
— Вы уверены, — читает мое заявление дежурный.
— Уверена. Она моего ребенка взяла на день, а увезла на неопределенный срок. Требует сойтись со своим сыном обратно.
— А вы в разводе?
— Да нет же! Моего ребенка украли, к кому еще мне обращаться?
— Я вас понял. Свекровь может причинить вред вашей дочери? — спрашивает мужичок, что — то отмечая в своем журнале.
— Вред? Нет конечно. Она любит ее.
— Значит я правильно записал. Вы сами отдали ребенка вашей свекрови, а потом она с ним уехала в санаторий.
— Я понимаю, как это выглядит. Но она мне угрожала, что вообще ребенка не отдаст.
— Я понял. Мы проведем проверку. Всех опросим. Но раз угрозы жизни ребенку нет, то займет это чуть больше времени.
— Сколько.
— Девушка, перед вами женщина звонила, ее муж изнасиловал, ребенка ударил. Как вы думаете, чей случай рассмотрят быстрее.
— Я поняла, с ними бесполезно разговаривать, — выхожу из здания, падаю на скамейку и просто заливаюсь слезами. Неужели мне придется вернуться к мужу? Зачать нового ребенка, чтобы вернуть дочку? Нет, нет, мне даже представить такое сложно. Представить, что дам мужу после всего к себе прикоснуться.
Понуро возвращаюсь домой, замечаю рядом красивую машину голубого цвета, незнакомую. Вернее, в голове срабатывает дежавю, потому что где — то я уже ее видела.
Тут из подъезда сияя как бриллиант выходит Стефания, директриса того самого салона, в котором вчера меня делали красивой. Она изящно ковыляет на своих шпильках, садится в машину, меня не замечая…
Несложно догадаться, куда она приезжала и от кого такая довольная уходит. Наверное, стол любвеобильному мужчине вроде Тимура было срочно необходимо, чтобы кто — то другой согрел его удава.
Поднимаюсь к себе, тут же окунаясь в запах цветов. Прохожу на кухню, замечая довольно крупный букет белых роз. Муж конечно мудак, но цветы очень красивые. Я окунаюсь в их запах, провожу пальцами по нежным лепесткам. Мне нужно срочно отвлечься. Просто подумать, о чем — то хорошем. Я достаю с антресолей акварельные листы и краски. Быстрыми штрихами наношу контуры тела Аленки по памяти, а букет рисую с натуры. Почти два часа работы, но картина получается точно такой, какое у меня настроение. Немного грустная, но светлая и уютная. Аленка вернется. Свекровь не сможет прятаться вечно.
От мыслей меня отвлекает звонок в дверь, и я иду открывать. Если муж, то нужно разговаривать, а если Тимур, то я точно пошлю его куда подальше. Только вот его пугающий вид, рвет эти
