известно. Тебе тоже. Так что хватит гнать. Какого хрена с тобой происходит?
- Никто не может измениться за одну ночь, Джош. Никто не живет всю жизнь по
одним принципам, а потом меняется ради одного человека.
Его лицо потемнело от разочарования.
– Я не играю ни в какие игры. Я честно во всем признался, а теперь ты… Что ты
делаешь, Эйвери? Это та часть, в которой ты посылаешь меня куда подальше?
- Нет, - ответила я, в глазах защипало от слез. В груди продолжало нарастать
напряжение. – Подумай. Почему тебе так легко? Почему ты ведешь себя со мной не так
как с другими? Совсем не так. Во что мне верить? Хочешь услышать откровение?
- Да, чертово откровение! Поделись со мной! – Заорал он.
Я сглотнула, опасаясь, что, если признаюсь вслух, сон окончится.
– Это случилось из-за аварии? Потому что ты увидел меня без сознания?
- Да, - без колебаний признался он.
Как предсказуемо, я резко втянула в себя воздух; его признание причинило боли
больше, чем авария, подтолкнувшая наши отношения.
- Эйвери, - произнес он, поставив кофе на столик. – У подобных мне мудаков
бывают моменты просвещения, если им повезет, конечно. Ты на моих руках после
аварии… это стало моим. Не потому что я пожалел тебя или во мне взыграл комплекс
Бога. – Он сделал вдох, пытаясь успокоиться. – Я умолял тебя о свиданиях и решил
принести кофе, потому что изменился. Изменился, так как хочу соответствовать мужчине, которого ты себе представляешь.
- Ты не мудак, - пробормотала я.
- Но был им. Мы должны признать, что изменение произошли в лучшую сторону.
Мне следовало сделать первый шаг давным-давно, Эйвери. Я и так уже потерял слишком
много времени. Практически лишился тебя еще до того, как заполучить, помогло мне
понять.
Я пожевала губу, ожидая от него совершенно других слов. Все было слишком
реальным, слишком стремительным и меня пугало отдавать сердце человеку, способному
его разбить.
- Эйвери… малышка… - Он посмотрел на свои часы, и увиденное заставило его
челюсть напрячься. – Мне пора на работу.
Я кивнула.
– Все в порядке. Правда. Мне жаль, что я сейчас подняла эту тему.
- Скажи, что все в порядке. Что у нас все в порядке.
Я снова кивнула, и он подошел ко мне. Притянул в свои объятия, и я вдохнула его
запах, сразу же почувствовав себя лучше. Это не было игрой, вызовом или пост
травматическим синдромом. Он переживал обо мне. Мне просто необходимо поверить в
себя, поверить, что я стою его заботы.
Он поцеловал меня в висок.
– Дождись меня. Я вернусь позже. Мы еще поговорим.
- Все нормально. Просто сорвалась, - ответила, почувствовав себя дурой.
Джош схватил мои влажные волосы одной рукой и потянул за них, пока я не
посмотрела ему в глаза. Он запечатал своим ртом мой, целуя жестко и стремительно, прикусывая мою нижнюю губу зубами, потом отстранился, оставив новую метку на моем
теле.
– Восемь часов, - произнес он. После чего поднял стакан кофе и захлопнул за собой
дверь, все еще заведенный после нашего спора и поцелуя.
Я подошла к двери и, вернув цепочку на место, отступала спиной вперед, пока не
почувствовала, как в обнаженные икры упирается журнальный столик.
- Полный пиздец, - выдохнула я.
Этого следовало ожидать. Я ощущала, как чувства окружают меня в квартире, по
дороге в «ДжейВок», и сидя на свободном кресле во время перерыва, пока доедала
оставшуюся курицу с жареным рисом в комнате отдыха. С каждым куском, каждым
глотком воды и с каждым вошедшим и вышедшим человеком, они переполняли меня. Я
сильно увлеклась Джошем Эйвери, «МакТрусиками», парамедике, которого нельзя
приручить.
- Я люблю тебя, но ты такой идиот. И, да, я говорю о Джоше, - произнесла Дэб,
сидя напротив меня и облизывая жирные пальцы.
- Он не идиот, - резко ответила я.
- Ты права. У него хороший вкус в женщинах. С последнего месяца. Ты же знаешь,
что я бы никогда не обвинила Кариссу «блядскую» Эштон в сходстве с кем-то помимо
испускающей газы кошки, замоченной в остатках кандидоза.
Я проглотила образовавшийся в горле комок, просто представив эту картину.
– Дэб, как ты общаешься с людьми, помимо медсестер? Такое ощущение, что мне
приходится держать себя в руках, одновременно убирая дерьмо и на всякий случай
придерживая мешок для рвоты.
Она замолчала, сделав еще один укус от своего чизбургера.
– Правда?
Я закатила глаза и швырнула в нее пакетик соевого соуса.
– Я ухожу.
- Перерыв еще не окончен! – Крикнула мне в след Дэб.
Я вышла из комнаты отдыха, пошла по холлу и нажала на кнопку лифта. Он
открылся, и я оказалась внутри со взволнованным новоиспеченным отцом и совершенно
новым пустым детским автомобильным креслом.
- Выписываетесь сегодня? – Поинтересовалась я.
Он просиял.
– Ага.
Я посмотрела на переноску. Она была кремово-коричневого цвета. Никакой
подсказки.
– Мальчик или девочка?
Он не мог перестать улыбаться.
– Девочка.
- Примите мои поздравления, - добавила я.
Двери лифта открылись в родильном отделении, и мне пришлось ждать, когда он
выйдет, чтобы отправиться следом, останавливаясь возле одного из трех больших окон
палаты с младенцами. Половина люлек были заняты.
Вошла Джорджия в яркой форме. Огромная часть золотисто-коричневых волос
выбились из хвоста, ее глаза были покрасневшими и усталыми.
- Полный аншлаг? – Спросила я.
- Позволь кое-что предложить, - начала она сильным южным акцентом. – Сегодня
полнолуние. Если вдруг тебе в скорой станет скучно, приходи сюда, я найду, чем тебя
занять.
Я усмехнулась, а она, подмигнув и зашуршав формой, направилась в одну из
родильных комнат.
- Милые, правда? – Позади меня раздался голос доктора Розенберга. – Я часто
прихожу сюда, чтобы собраться с мыслями и перезарядиться.
- А я просто прячусь от Дэб, - пошутила я.
Доктор Розенберг засмеялся.
– Последнее время тебя не видно в «Корнер Хоул». Похоже, ты занята.
- Похоже на то, - ответила я, глядя сквозь прозрачное окно с улыбкой на лице.
Малыши, конечно, милые, но мысли витали вокруг Джоша. Выражение моего лица резко
изменилось, и я посмотрела на доктора. – С каких пор вы стали частым посетителем
«Корнер Хоул»?
- С тех самых, как перестал тебя видеть.
Мои губы поджались, но уголки все равно поползли вверх.
– Знаю. Я была занята.
- Как у вас дела? – Спросил доктор Розенберг.
Я не собиралась, но все равно вздохнула. После чего меня понесло. Поток слов не
иссякал, даже когда выражение лица доктора сменилось с вежливого до смущенного.
- Это замечательно, - ответил он. Тон его голоса соответствовал тому, как он
общался с Дэб и другими медсестрами, когда они пытались его разговорить.
– Желаю вам всего наилучшего.
- Вы желаете мне всего наилучшего? – С каждым словом мой голос становился все
больше пронизан отвращением.
Моя реакция снова зажгла искру в его глазах.
– Нет, на самом деле, нет, но ты раньше не прислушалась к моему совету. И не
думаю, что послушаешься сейчас.
- О чем вы говорите? Какой совет?
- Чтобы ты держалась от него подальше. Он плохой, Эйвери. Понимаю, что сейчас
все в новинку и весело, но… - он оглянулся по сторонам и, бережно взяв меня за руку, повел за угол. – Выслушаешь меня? Мы когда-то были друзьями.
- Правда?
Он выглядел уязвленным.
– Я так предполагал.
Затем прикоснулся кончиками пальцев к моему лицу, и я отстранилась от него,
оглядываясь по сторонам. Я сжалась, когда увидела Джоша в десяти шагах от нас с
убийственным выражением лица.
Сделала шаг назад.
– Вы ведь знали, что он здесь, так?
- Разумеется, нет, - ответил доктор Розенберг. – Джош.
Джош кивнул, и доктор, извинившись, направился в сторону лифтов.
Когда Джош подходил, я указала рукой на то место, где только что стоял доктор.
– Это ничего не значит. Он вел себя крайне странно, но я не… это не… - пока я
пыталась подобрать слова, заметила, как дрогнул подбородок Джоша.
– Понимаю, как это выглядит.
- И как же? – Наконец выдавил Джош. Его слова были резкими. Он изо всех сил
старался сдержать характер.
- Вижу, что ты зол, но я на работе. А он – мой начальник.
Джош засунул руки в карманы и пожал плечами.
– И что, блять, это значит, Эйвери?
Я наклонилась вперед.
– Тон снизь! – Прошипела я. И пошла мимо него, но он потянулся к моей руке и
схватил ее.
Я обернулась посмотреть, заметил ли нас кто-нибудь, а затем вновь повернулась к
нему.
– Отпусти меня, пока нас никто не увидел.
- Ты все еще влюблена в него?
Мой рот распахнулся.
– Я никогда не была в него влюблена. Он женат. Кем ты меня считаешь?
