Это была сестра Ройса, Жейла. Все случилось еще до того, как я попал в его тело. Как-то раз, возвращаясь с работ из конюшни, малец заметил, как четыре пьяных дворянина домогаются его сестренки. Печать верности не позволила ему причинить вред своему господину, Ози Гайнесу, находившемуся среди этих четверых. Придавленный магическими путами, не имея возможности что-либо сделать, он стоял неподвижно и плакал. А его сестренка улыбнулась и, попросив не волноваться, ушла в спальню с графским сынком и его приятелями. Ройс мучился до самого рассвета, слушая крики и стоны, захлебываясь собственными рыданиями. Через два дня Жейла перерезала себе горло. И ее нельзя винить за это. Жизнь на Ангадоре страшнее и жестче, чем на Земле, и нетрудно представить, что с девушкой сделали за ночь четыре парня, которым в мозг ударили гормоны и алкоголь.
Я дал время, не очень много, а потом надавил на горло:
— Процесс пошел?
— Я… вспомнил тебя… — горько улыбнулся парень. — Ты тот малой. Ирония… Чего ты хочешь?
— Много чего, — пожал я плечами. — Но в данный момент мне нужны имена тех двоих, что составили вам компанию.
— Хорошо. — Горькая улыбка сменилась на злорадную. — Я… скажу, знаю только одного… второй… был… инкогнито.
— Ну, я жду.
— Салиас ним Тайс, студент четвертого курса боевого факультета, — через силу выдавил парень. — Приятно… тебе… сдохнуть. Хрен… завалишь его. Смерд… или тебе… завидно… что это мы девку оприходовали… самому хотелось?
— Как грубо, — улыбнулся я и достал сиреневую ампулу.
— Ты… обещал. — Парень попытался закричать, но я сжал его глотку и вылил весь флакон.
Мерзавец задергался. Его тело извивалось: кажется, боль была настолько сильной, что игнорировала даже паралитический яд. Убрав палку, я вздохнул и сел рядом. Мертвая тишина разбавлялась мерным постукиванием. Паралитик достиг нужной отметки и лишил насильника голоса. Сиреневый флакон — это мое последнее изобретение. Пожалуй, желтый проигрывает ему раза в три, но если выпить весь желтый, то можно подохнуть от болевого шока. А вот сиреневый отпустит, лишь когда адреналин разорвет сердце, а это произойдет разве что через полчаса. М-да… если это продать тайной канцелярии, то все палачи работы лишатся.
— Наши планы? — поинтересовался ангел, когда я подошел к умывальнику, чтобы вымыть руки и ополоснуть лицо. За спиной, в запертой кабинке, все еще извивался умирающий насильник. Только сейчас звуки достигли моих ушей: за дверью раздавался топот и звучали глухие, далекие голоса. Вскоре все это снова заглушил стук крови в висках. — Снова посылать письмо от некоей озабоченной леди? Подобное только с этим гулякой прошло. Черт, мне до жути надоело проводить все выходные, следя за его похождениями! Да мы, наверное, каждый бордель посетили! Что делать-то будем?
— Не поминай меня всуе, — хихикнул рогатый. — «Что делать, что делать»… Грузить апельсины бочками. Хрен мы доберемся до этого старшекурсника, а если доберемся, то нас потом можно будет в совке из здания выносить. Это же маг, а не долбаный недоучка, у которого мозг ниже пряжки сместился.
— Может, обычный несчастный случай организуем?
— Да фиг там! Боевики вне Академии постоянно с активными щитами ходят, а внутри учебки — добренький наставник, который не простит такого выверта.
— Тогда подучимся, а потом найдем.
— Ни фига ты умный! А этот тип, значит, пока мы тут обучаемся, не мутирует в какого-нибудь профи, который так и так нас раскатает? — Бес, кажется, совсем вышел из себя. — Совсем уже не соображает почитатель ряс! Ты бы не забывал, что у нас еще и третий на примете, а мы ни имени, ни внешности не знаем. Спасибо заклинанию графини Норман вкупе с твердым полом — теперь не память, а решето сплошное. Хорошо хоть основное помним.
— Я по крайней мере что-то предлагаю!
Перепалка глюков все продолжалась, а я, войдя в «скрыт», убрал брус и вышел в коридор. Народу уже не было — антракт заканчивался, и у меня оставалось всего три минуты. Сбежав вниз по лестнице, я отыскал нужную дверь, дождался, пока зал погрузится во мрак, и подсел к Лейле, одновременно сбрасывая полог. Девушка обернулась и уставилась на меня. Благо в темноте не видно, как сильно я побледнел и как трясутся мои руки. Все же я ошибался, полагая, что убийство на войне и убийство на гражданке — одно и то же. Нет, атавизмы совести меня не мучают, но адреналин фонтанирует. Даже используя энергию жизни, я не могу замедлить сердце, против основ природы не попрешь.
— Ты где был? — прошипела красавица. — Мы тебя обыскались уже!
— Тебе все в красках описать? — ответил я вопросом на вопрос. — На третьем этаже я был.
— Мы и там искали, ты не отзывался.
— Демоны, Лейла! Мне воспитание не позволило откликнуться в такой пикантной ситуации.
— Ах так тебя еще и воспитывали?
Мы могли еще долго пререкаться, но на нас одновременно шикнули все остальные посетители ложи. Пришлось заткнуться и наслаждаться второй частью.
Глава 6
Непонятная
Второй акт оперы начался с представления зрителю тогдашнего императора. Им оказался какой-то великан-полукровка, ну, это я так его себе представил. Просто не может же нормальный человек быть ростом под два с половиной метра. Владыка спел какую-то непонятную арию, где он одновременно восхвалял себя, страну, семью и снова себя. Очевидно, этот эпизод в постановке появился лишь благодаря «особому госзаказу», ну а сценарист и режиссер решили добавить в него немного иронии и сарказма. Впрочем, после завершения арии аплодисменты звучали и из императорской ложи. Все же хорошо, когда правитель не лишен чувства юмора.
Уже привычное мигание — и перед нами предстает огромная гора, оставившая Эверест и К2 далеко у подножия. Девушка в пещере мало чем напоминает ту блистающую красотой принцессу. Ее некогда ухоженные волосы сплелись в тугие комки, под ногтями черные полоски грязи, а кожа черна от земли. Но при всем при этом в пленнице сохранились некие присущие лишь аристократам черты. Правда, общую картину портили бесконечные слезы, крупными каплями падающие из почти безумных глаз бывшей леди. Ария была посвящена самобичеванию и несчастной жизни. Лично мне уже все это начинало надоедать, а мои «соложники», кажется, испытывали настоящее эстетическое наслаждение.
В пещере взвился яркий столб пламени, заставший эльфийку вжаться в стену. Появившийся феникс окинул взглядом камеру и заточенную в ней девушку. Минута тишины — и хранитель жизни предлагает принцессе сделку. Он освободит ее только в том случае, если несчастная примет на себя страшное проклятие, что обратит ее в мерзкую уродину. Девушка плачет, она буквально бьется в безумной истерике и наконец спрашивает, будет ли ей дозволено когда-нибудь снять сие проклятие. Я уж было начал пускать пузыри, думая, что услышу очередное «как только дождешься поцелуя истинной любви» или просто «любовь спасет мир». Но сценарист удивил. Феникс расправил крылья и заявил, что проклятие уйдет лишь вместе с жизнью. В итоге, поломавшись, девушка согласилась. И тут же ее охватило пламя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
