еще – как хорошо, что у отца и другие сыновья есть.
А только в этот самый миг появились вдруг откуда ни возьмись воины сказочные в алых плащах. С шутками да прибаутками порубили нежить, что капусту, да и уезжать собрались. Будто весь этот ужас обычным делом был.
Оказалось, о поднятых упырях в особый отряд из ближайшей деревни сообщить успели. Повезло. Не всем, правда…
Крепко засел тот случай в голове у Савы. И липкий ужас, что сковал тогда все тело. И мысли про ваниль, орехи да пахлаву. И как хрипел возничий… которому не повезло. И чувство беспомощности, когда не можешь защитить, заступиться за тех, за кого ответ держишь. И жуткое понимание, что здесь все закончится.
Было ему тогда лет – да не больше, чем царевне нынче.
Савелий тогда еще пожелал стать одним из воинов в алых плащах. Да только те лишь добродушно посмеялись над купеческим сыном. Куда уж ему…
После Савелий снова порадовался, что у отца-то и другие сыновья есть – чтобы дело перенять. А сам… пораздумывал немного, собрался да и отправился в путь-дорогу. Беды себе на голову искать. Али на другое какое место? Благо мать без денег не отпустила – собрала как следует. Отец же думал, побродяжит отпрыск немного, да и вернется, дурь из головы повыветрив.
Однако Сава оказался тем еще упрямцем. Нашел он себе и учителей. Выучился и мечом рубиться, и из лука стрелять, и вовсе без оружия драться. И бесславно возвращаться никак не планировал. Потому что понял вдруг, что быть купцом – никак не его дело. Его же доля – воинская. А в богатыри не берут пока… так мало ли дел на свете для воина!
Довелось Савелию и стражником поработать, и наемником побыть. Да и семейная наука неожиданно пригодилась. И за награду поторговаться, и в походе еды себе приготовить. Немало и подвигов он совершить успел в своих странствиях. И слава уж о нем пошла по всему Тридевятому, да и не только… А Сава все продолжал бродяжить. Будто искал чего.
Вот и прибил его однажды ветер странствий к Семи островам.
*
Народ на северных Семи островах жил суровый, дикий. Долгое время промышляли островитяне разбойными набегами на иные земли. Приплывали на своих кораблях, рушили целые города, грабили деревни. Кто сильнее – тот и главный среди них.
Да и как им иначе жить, когда на скалистых островах и хлебам-то не вызреть! Своя земля не родит. При том и опасностей на островах не счесть: в скалах и тролли, и злобные йотуны-великаны живут, на земле волки-варги рыщут, в море чудища-илхвели подстерегают…
Грабежами и жили.
Впрочем, времена меняются. Нашелся однажды на островах такой ярл, что силу свою доказал, всех под свою руку собрал да и назвался конунгом – среди всех старшим. А со временем и уклад островов изменил. И даже международный договор со странами континента подписал.
Стали бывшие разбойники-островитяне честно торговать с иными землями. Оказалось, что и им есть что предложить: и рыбу, и китовый ус и мясо, а пуще того – камни самоцветные. В тарелку-то их не положишь, а за морем за них немалую цену дают. Все, что нужно, купить можно!
Хотя главным богатством островов оказались не рыба и не самоцветы – не так их и много скалы родят. Зато уж чудищ всяких на севере всегда с избытком было, да и ныне не перевелись. Шкуры и зубы варгов, морских чудовищ и прочих бестий маги с континента готовы были закупать в любых количествах.
А потому воинское дело на островах так и осталось самым почетным. И свои города да села защитить, и на продажу шкуры промыслить. Сами себя островитяне считали лучшими бойцами на всем свете белом.
Мужчины островов становились воинами, мореходами да торговцами. А вот жены их да дочери дома сидели, пряли, ткали, отцов да мужей своих ждали.
Впрочем, случались среди островитянок и девы-воительницы. Не так чтоб часто, а и не так, чтоб кто им удивлялся. Были и были. Свой-то путь каждый сам выбирает.
Вот такой-то воительницей и была прекрасная Хильдур, дочь конунга. Высокая, статная, белокосая – кто на нее только не заглядывался. Да только такую невесту поди еще заслужи. Ни на кого прекрасная Хильдур не смотрела.
И равных ей не было ни в чем – кроме разве что брата ее старшего. Тролля горного Хильдур одной левой могла забороть. Из лука в человеческий рост с сорока шагов мелкой нечисти в глаз попадала. Илхвели руками за хвост из моря выволакивала. Йотуны да варги сами при виде нее разбегались – да только любого настичь могла быстроногая дочь конунга.
…Так сложилось, что молодой странствующий воин Савелий прибыл на первый из Семи островов в разгар местного праздника. И брага пенная рекой лилась, и веселье кипело да бурлило. И уж, конечно, какой праздник без состязания молодецкого!
В чем только не соревновались могучие островные воины! Из луков стреляли, боролись друг с другом, на мечах затупленных бились, копья в цель бросали…
Посмотрел-посмотрел на это Сава, браги пенной хлебнул… да и решил, что тоже не лыком шит. Задумал показать, что и на большой земле биться умеют. И нечего островным дикарям носы задирать, лучшими воинами себя величать!
Задумал – да и сделал. Победил и лучшего из лучников, и лучшего из борцов… всех одолел.
А уж когда одолел – тогда и вышел вдруг к нему новый противник. Молодой совсем, безбородый, безусый, да, сразу видно, не первый день с ратной наукой знаком. Движения быстрые, ловкие. Ростом, пожалуй, чуть повыше Савелия будет. Глаза, как у всех здесь – светлые, прозрачные почти. А волос не разглядеть, шлем на голове.
Зашептались кругом все, загомонили. А незнакомый воин только усмехнулся Савелию. сузив глаза.
– Всех, значит, одолел, пришлый? Сразись-ка со мной теперь. Поглядим, где впрямь ратной науке лучше учат!
И заново начались состязания. Кругом, казалось, весь остров собрался, а то и вовсе со всех Семи островов народ. Все шумят, кричат, воина своего, стало быть, подбадривают.
Только тому и дела нет. Будто не замечает толпы.
Прежде прочего решили снова из луков стрелять. Луки на островах большие, в человеческий рост. Тетива тугая – не у всякого и натянуть-то силы достанет. А целью – доска на пятидесяти шагах, да в центре той доски малая точечка намалевана.
Встали два воина бок о бок. Звонко запели две тетивы, свистнули две стрелы – да точнехонько в одну точку обе и
