И не позволяла. Но вместо того, чтобы быть довольной и радоваться этому, она все больше ощущала какое-то беспокойство, какую-то неловкость и скованность в присутствии Роберта. Лишь ценой больших усилий удавалось ей теперь почти не реагировать на его замечания, которые он допускал то в ее собственный адрес, то в адрес картин, собранных в ее скромной коллекции. Уверенность Кейт буквально таяла, особенно на фоне успехов Луизы: ее керамические изделия, в отличие от экспонатов картинной галереи, постоянно находили покупателей. И лишь только воспоминание о произнесенных Робертом словах «Высокая оценка критики» помогали ей противостоять вызывающим комментариям, которые он продолжал высказывать, — его критический настрой в отношении ее суждений и возможностей так и не изменился. Его уничтожающие высказывания о ее галерее не распространялись, однако, на секцию керамики. Роберт открыто восхищался работами Луизы и мгновенно приобрел одно из последних произведений ее безудержной фантазии.
Это был кувшин для воды классических форм и пропорций. Наяды с длинными, словно стекающими вниз волосами, образовывали ручку кувшина, на краю которой сверкала свисавшая капелька застывшей голубоватой воды, мастерски выполненная из расплавленного стекла. Как только Роберт увидел этот шедевр, он сразу же объявил о своем намерении купить его.
Полученные деньги могли бы помочь им оплатить несколько недавно пришедших счетов, поэтому Кейт была очень рада этому успеху. Но когда она увидела, как его тонкие и красивой формы руки бережно держат этот хрупкий кувшин, она испытала сильный укол ревности от того, что ее тетушка постоянно удостаивалась его похвал, а она… она удостоилась его похвалы лишь однажды, да и то, когда она выступала под вымышленным именем. Эта мысль настолько вывела ее из равновесия, что она повернулась на высоких каблуках и вышла из галереи. Перед тем как уехать, Роберт, держа под мышкой завернутый кувшин, снова подошел к Кейт, работавшей в саду.
Он остановил взгляд на ее отливавших медью волосах, которые были собраны на затылке в небрежный узел.
— Луиза сказала мне, что вам двадцать два года. Откуда такая детская обидчивость? Ведь удача вашей тети, которой удалось продать свою работу, должна была бы доставить вам радость, а не вызывать такую ревнивую реакцию.
Лицо Кейт стало таким же красным, как ее волосы. Это было ужасно, что он заметил ее вспышку зависти. Она не рассчитывала, что он догадается об истинных причинах, заставивших ее на какое-то время забыть свои благодарные чувства к Луизе! Конечно, она искренне рада, что Луизе удалось продать свою работу. Конечно, она обязательно ее поздравит. Она, в конце концов, самый ее близкий друг и товарищ. Поэтому она злилась на себя и переживала мучительное чувство вины. А тут еще Роберт Бомон читает ей лекцию о том, что ей и без него хорошо известно. Это было совершенно невыносимо! Интересно, о чем еще, помимо ее возраста, сообщила ему Луиза.
Листья куста боярышника отбрасывали на его лицо причудливо пляшущие тени, и в этих брюках из вельвета и красном свитере он выглядел удивительно сильным и привлекательным. Сегодня его волосы были взлохмаченными, и, несмотря на свой гнев, Кейт успела отметить, что эта прическа так шла ему!
Она нагнулась и подняла с земли секатор.
— Не читайте мне лекции, мистер Бомон. Я прекрасно помню о своих семейных обязанностях, и Луиза меня прекрасно понимает.
Он некоторое время следил за резкими движениями секатора и падавшими на землю срезанными листьями и молодыми побегами.
— Да, я в этом не сомневаюсь. Жаль только, что в вас самой нет ни единой крупицы понимания самой себя.
Кейт повернула к нему свое разгоряченное и сердитое лицо.
— Вот как! И что же вас заставляет прийти к такому выводу?
Его лицо озарилось широкой улыбкой, обнажившей белые ровные зубы. Морщинки вокруг глаз стали чуть глубже. Она почувствовала настоятельную необходимость немедленно оборвать эту нить, которая каждый раз возникала между ними, когда они смотрели друг другу в глаза, и поэтому с новой силой набросилась на бедный куст боярышника.
— Вы, очевидно, думаете, — продолжал он, — что подстригаете и ровняете кустарник?..
Секатор жалобно клацкнул у нее в руках.
— Именно этим я сейчас и занимаюсь! Вы что, не видите?
— Вовсе нет, Кейт, — ответил он, следя глазами за летающими над кустарником садовыми ножницами. — Вы пытаетесь подровнять меня под свой характер. Но предупреждаю вас — сделать это будет непросто.
Он повернулся и отправился к своему автомобилю.
— До свидания, доктор Фрейд! — крикнула она ему вдогонку. — И не спешите заглянуть к нам снова!
Но сквозь клацанье садовых ножниц она услышала в ответ лишь смех.
Луиза работала над выполнением заказов, которые достал для нее Макс в художественных салонах Золотого Берега. Она проводила теперь с ним все свое свободное время. И она с большой симпатией относилась к Роберту, явно выбросив из головы всякие воспоминания о резких словах, допущенных им когда-то в их адрес. Кейт все чаще ловила себя на том, что когда Луиза вдруг в разговоре упоминала имя Роберта, она не могла удержаться, чтобы не сказать о нем какие-нибудь колкости. Причем она изобретала всяческие предлоги, чтобы не участвовать в чаепитиях, которые Луиза устраивала каждый раз, едва только Роберт появлялся в их доме.
И чем чаще он бывал у них, тем больше в доме случалось всяких неприятностей. Перегорела батарея агрегата, снабжавшего их горячей водой. Перестала печь духовка. Кейт пришлось истратить на починку все вырученные от продажи картин деньги, кляня про себя Роберта, будто он действительно имел к этим неполадкам какое-то отношение.
Эван Гейл прислал наконец каталог своих картин, которые он хотел выставить в их галерее. Однако в связи с тем, что несколько картин неожиданно были проданы, их количества для персональной выставки было теперь явно недостаточно. Кейт решила поискать еще какого-нибудь художника и попросила Макса дать ей список членов творческой группы, среди которых она надеялась найти автора, чьи штук десять приличных картин можно было бы выставить в галерее одновременно с работами Гейла. В противном случае ей придется выставить свои работы. О ее планах Роберт еще не знает, поэтому не сможет ничего испортить. Ведь он буквально на все вокруг оказывает какое-то разрушительное воздействие!
Однажды утром, выйдя в сад, Кейт увидела, что все ее бегонии пожухли и почернели. Она сразу же подумала о том, что их каким-то образом сглазил Роберт. Он положительно решил стать неотъемлемой частью всех сфер их жизни. Кейт решила принять все меры к тому, чтобы общаться с ним как можно меньше. Но вместо того чтобы радоваться, она очень скоро почувствовала досаду, заметив, что он почти перестал обращать на нее внимание, все время общается только с Луизой, а Кейт время от времени удостаивает лишь краткими «Привет» или «Пока». И, тем не менее, она все больше и больше ощущала его незримое присутствие. Даже во время обеда у Эндрю и Филиппа Барретов над ними витал дух Роберта, поскольку после знакомства Филиппа с Робертом в доме Кейт и Луизы старший Баррет явно симпатизировал Бомону. Кейт старалась реагировать на все упоминания его имени в легкой и непринужденной манере, стараясь рассеять у Эндрю то впечатление, которому она невольно помогла сложиться на той вечеринке у Хендерсонов. Она была совершенно уверена в том, что Роберт незримо присутствует везде и всюду, и это обязывало ее к очень тщательному подбору слов и выражений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
