гнезда, мать его, Лисапетова.
— Значит, ты уже на заплетение все продумал? — спросил я.
— Да. — негромко ответил Тумил. — Прости, величество, что не сказал — тебе бы не понравилось.
«И ты бы мог запретить». Это не было произнесено вслух, но и без слов было понятно.
Вот так-то, Лисапет. Никогда самым умным себя не считай. Особенно если имеешь дело с подростками.
— Мне это и сейчас не нравится. — на душе было невесело.
Дети быстро вырастают и их, увы, приходится отпускать в свободный полет. И не имеет значения насколько ты прикипел к ним душой — это необходимо делать, и желательно вовремя. Можно попробовать подержать их подольше, воспитывая инфантильными и несамостоятельными, трясясь над деточкой, провожая в школу с первого класса и до самого ее окончания, не выпуская все это время дальше двора и ограждая, ограждая, ограждая от всего: именно так ведь, последние годы в моем родном мире и происходит, таков у яжродителей тренд, который они агрессивно всем навязывают. Только что получится из такого в жопу зацелованного ребенка? Как он жить самостоятельно станет? А не дай Бог призовут в армию? У нас в роте было несколько таких — печальное зрелище…
Нет, отпускать надо вовремя. Да и до этого без особой нужды не стоит слишком уж сдерживать и опекать.
— Отец Валараш, корона дает свое соизволение на наем витязей в охрану монастыря с правами временных монахов. — произнес я и, повернувшись к Тумилу, добавил. — Постарайся не сложить голову в степи, рати. И возвращайся в Ежиное Гнездо, когда настоятелем станет преподобный.
— Не грусти, величество, не прямо сейчас уезжаю. — улыбнулся, на этот раз искренне, мой стремянной. — Еще, поди, успею перед отъездом на корреру выйти!
Это точно. Папец егойный ее уже почти достроил.
Вернулся в столицу я в чувствах весьма растрепанных, но отдохнувший, чего уж там. Все же при моих возрасте и графике работы семь — двадцать четыре иногда надо и расслабляться.
— Асир. — негромко окликнул я внука, едва мы спешились во дворе. — Помнишь, когда вы пришли на заплетение Тумила?
— Конечно. — кивнул тот. — Прямо как сейчас.
— Ты уже знал тогда, что он задумал?
— А что он задумал, дедушка? — влез с вопросом Утмир.
Асир отвел глаза.
Кажется, государство после моей смерти окажется в надежных руках.
Едва я успел возвратиться в свои покои и затребовать Князя Мышкина (хоть кто-то в этом дворце старику мозг не канифолит) как аудиенции попросил Люкава.
— Случилось чего? — вместо приветствия спросил я.
— Не знаю, ваше величество. — он вертел в руках плотный конверт. — Два часа назад прибыл гонец с посланием от отца Тхритравы. Вот.
Он протянул конверт мне.
— Ну, давай глянем, чего там пишет наш настоятель.
Я вскрыл письмо и достал из него лист бумаги.
Государю нашему, Лисапету из рода Крылатых Ежей от настоятеля Обители Святого Солнца привет и долгие лета.
Первым делом, о царь, благодарю тебя за нового нашего насельника. Имя ему мы нарекли то же самое, что ты первоначально планировал, после окончания послушания, дать рати Тумилу (первое, государь — не звери же мы тут совсем), дабы, если вдруг и упомянет он в беседах с паломниками о своих заблуждениях, тем было затруднительно точно сказать, от кого именно они такое слыхали, и тем высказыванию придать вес.
Сей многомудрый муж прибыл в Обитель для искупления грехов со всеми своими, для наблюдения звезд, приборами, и хотя потребная для его изысканий башня еще только-только начала строиться, он уже собрал из медной трубы, зеркал и выточенных из горного хрусталя линз хитроумный прибор, посредством которого позволяет богомольцам и братии созерцать Око и Сердце много ближе, чем приносит всем великую радость. А, как докладывал мне брат Асмара, коего я приставил, за сими ночными к лику Святых приобщениями присматривать, еще сие паломников побуждает к невиданной ранее благочестивости и, к нашему скромному служению, благодарности. Узнав же, что брату нашему, для его богоугодных изысканий требуется высокая башня особой конструкции, с радостью, без понуждения даже и добрым словом, охотно сами на ее постройку жертвуют. Брата Асмару и меня такие искренние проявления веры бесконечно радуют.
Также, государь, хочу поблагодарить тебя за присланные чертежи устройства для книгопечатания. Уму непостижимо, сколь многое с помощью сей хитрой машины можно сделать во славу Святой Троицы и Небесной Дюжины! Правда, нету у нас среди братии добрых механиков, но сию неурядицу мы, с помощью Троих, надеемся в скором времени разрешить.
При том, однако, не подлежит сомнению, что сие изобретение истинно боговдохновенно, отчего все мы надеемся, что изобретатель, после сдачи экзамена, совершит поездку в нашу обитель, где брат Круврашпури благословит его припасть к самой Реликвии, что лишь достойнейшим из достойных дозволяется.
Всей братией тебя целуем.
Тхритрава. * * *
— Энгель, величество. — доложился вернувшийся из порта Тумил. — Его корабль.
— Это хорошо. — кивнул я, поглаживая оккупировавшего мои колени Князя Мышкина. — А что за лоханку он за собой на буксире тащит?
Брат наш, ате Гикамет, все же сподобился продать Ашшории пятнадцать старых пентекоров, для перегонки которых в Питусу[10] были направлены набранные Михилом из Гаги, что называется «с бору по сосенке», экипажи.
Нет, в принципе-то в Усталом море найти потребное количество моряков, которые взялись бы перетащить корабли из порта А в порт Б, это не такая уж и проблема. Вопрос в том, как это сделать быстро, потому как конкретно в Ашшории с матросами, прямо скажем, не богато, а ждать когда оплаченные чеканной монетой корабли сгниют в гавани продавца, или еще какой с ними пожар приключится (не станут же скарпийцы охранять и содержать в порядке то, что уже продали) как-то не хотелось. Тем паче что по отчету все того же Михила все пентекоры без исключения нуждались в тимберовке, после которой, из готовых запчастей, собрать удалось бы хорошо если десять.
Однако же Морской воевода справился, заблаговременно навербовал экипажи по рулинойским городам-государствам, прихватил немного скарпийских дембелей, ну и Вартугена с прочим
