Кайфовые дела для Ильи в этот день кончились печально, его сбила машина, и он отдыхал в травматологии.
Проснулся Илья от горячего дыхания и посапывания. Медленно повернув голову, оцепенел. Над ним, склонив голову, на краю кровати сидела Луиза при полном параде, в белой рубашке, берете, униформу украшала новая портупея. Луиза резко вскинула голову, почувствовав пристальный взгляд Фадеева, соседа по палате. Смущение свое она попыталась скрыть, заговорив:
- Привет, как идут наши дела, поправляемся?
- Хреново, разве можно говорить об улучшении, когда в этой чертовой больнице, как, впрочем, и в других отечественных, даже цитрамона найти не могут.
- Ну, это не страшно, какие проблемы, говори, достану.
- Ба, Луиза, и с чего такая забота? Уж не усыновить ли ты меня решила?
- Может, и усыновлю, а что, не нравится?! Ну ладно, потрепались и хватит, вот мать тебе бульон, сок передала, манты, пожалуйста.
Перекладывая все это из сумки в тумбочку, Луиза то и дело что-нибудь поправляла: то юбку, то прическу, при этом краснела, чувствуя на себе теперь не только пожирающий взгляд Фадеева, но и его, циничный, уничтожающий. Чтобы как-то разрядить обстановку, она предложила:
- Давай я тебя покормлю.
- Это будет очень любезно с твоей стороны.
Луиза торопливо начала открывать банки, шуршать бумагой и при этом тарахтела без умолку, как деревенская баба. Впервые Илья подумал, что, может быть, он не властен над своей судьбой, что, может быть и его, как фигурку из пластилина, лепят чьи-то злые руки. Мысль эта была настолько тягостна, противна и неприемлема, так все затопорщилось и возмутилось в душе, что Илья прогнал ее. "Нет,- твердо решил он,- надо выбираться из этой кабалы".
- Слушай, Луиза! У тебя есть время?
- Есть, а что?
- Слетай на Комсомольскую, десять, там мой товарищ Ганс живет. У него был церебролизин, пусть подтюхает, а ты достань лидазу и по возможности разовые шприцы.
- Хорошо, когда ехать?
- Прямо сейчас, а поем я как-нибудь сам. Луиза, поставив банку на стол, встала, и Илья еле сдержался, чтобы не покрыть ее матом за медлительность, попросил:
- Наклонись, на ушко прощальное слово шепну. Луиза наклонила слегка голову, и Илья, не выдержав напряжения, выпалил как из пушки:
- Попутного ветра тебе в задницу.
На что Луиза глупо хихикнула и, встав, покачивая бедрами, направилась к выходу.
Вскоре, благодаря стараниям Ганса и Луизы, Илья встал на ноги. Выписавшись из больницы, он вместе с приехавшей за ним Луизой поехал к ней в гости по ее приглашению.
Войдя в ее квартиру, Илья понял, что, познакомившись с такой женщиной, нужно быть всегда наготове делать ноги.
- Я живу простой скромной жизнью,- сказала Луиза, пропуская его в комнату.
Импортная аппаратура, ковры и прочая утварь тянули не на одну тысячу. Если это называлось простой и скромной жизнью, то Илья сам бы согласился поскромничать таким образом.
Посмотрев на Илью, Луиза объяснила, что ей в наследство досталась значительная сумма. Но Илья был слишком крученым, чтобы верить этому, хотя и делал вид, что проглотил эту басню с потрохами. Луиза была не та женщина, которая довольствуется, чем бог послал.
Вдруг она, резко обхватив его руками за шею, присосалась страстным поцелуем, на который Илья ответил, хотя с этим поцелуем у него возникло чувство, что он только что подписал себе смертный приговор. Также Илья ясно ощутил, что это не интрига, а безумная любовь увядающей женщины. Он же был всегда обеими руками за настоящую любовь, но только до определенного момента. Его интерес к Луизе был чисто профессиональным.
Она была военной, и поэтому он пошел на штурм:
- Скидывай панталоны, родная, тебе сейчас придется убедиться, что некоторые части моего тела обладают поистине выдающимися качествами.
- Нельзя ли поласковей?
- Когда я тебя вижу, прелестную и чем-то взволнованную, то теряю самоконтроль и бываю чуть-чуть груб. Ты как человек военный должна понять это.
- Я женщина,- сказала Луиза, снимая платье,- и подобное обращение делает мою жизнь однообразной.
- После таких слов, прелесть моя, меня охватило сомнение в отношении нежности твоих чувств ко мне.
Илья испытывал легкие угрызения совести при мысли, что придется обманывать эту женщину-воина.
- Илья, не надо красивых слов, терпеть не могу сентиментальностей,- ответила Луиза.
Вдруг он обнаружил, что его совесть спит, исходя из соображений, что он себя считал мерзавцем по отношению к женщинам, зато очень обаятельным. Поэтому решил вцепиться в Луизу ради собственного удовлетворения в финансовых потребностях, уверенный, что она в ближайшем будущем будет влюблена в него как кошка. Проведя безумную ночь, Илья лежал на диване за чтением газет. Луиза возилась на кухне в приподнятом настроении, напевая дешевые куплеты. Тут раздался звонок, и Илья через несколько секунд различил очень знакомый голос, но чей, не мог вспомнить.
- Здравствуй, Луиза.
- Здравствуйте, вы как раз вовремя, скоро плов будет готов.
- Спасибо, как живешь?
- Отлично, Василий Степаныч, проходите, с мужем познакомлю.
- Вот так новость, замуж, значит, вышла?
- Да, а что мне век одной доживать?
- Ну, поздравляю!
Луиза представила мужчин друг другу (а они не подали виду, что знакомы) и ушла на кухню.
- А я к тебе, Сейфульмулюков.
- И что же прокурору надо от жертвы?
- Ну, во-первых, я давно не прокурор, а адвокат, а во-вторых, у меня к тебе дело.
- Даже так? Поверить вам, что у вас ко мне дело, это равносильно найти в Чирчике мента, который соблюдает законы, и вообще, почему вы думаете, что я с вами, ментовскими выродками, буду иметь дела?
- Брось, Илюша, не паясничай, и давай не будем обострять отношений там, где нет необходимости.
- Ну и номер, поначалу упек меня в Бухару, а теперь говорит о каких-то отношениях?!
- У тебя нет выбора.
- Даже так? Очень интересно, объясните.
- У твоей Луизы есть хахаль, инспектор уголовного розыска Чарыев, развращенный и ревнивый. И не мне тебе объяснять, что чем больше распущен человек в отношении секса, тем сильнее он, как правило, бывает возмущен, когда кто-то охотится в его владениях. Плюс ко всему он относится к такому типу ментов, которых так и подмывает заорать: "в отделение, допросить по всей форме", одним словом, всех бы он пересажал. И могу сказать с уверенностью, что он не преминет тебе устроить крупные разногласия со свободой, тем более ему известно, что ты кувыркаешься с его бабочкой. А съезжать тебе не резон, так как ты на мели.
- Все-то вы знаете, Василий Степаныч, только вот почему вы выбрали именно меня?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
