– Тогда завтра здесь в одиннадцать?
– Как это? – несказанно удивилась она, так как не поняла, почему я задала этот вопрос, но я ее уже подтолкнула на улицу, где, как только дверь в салон закрылась, быстро объяснила:
– Это я специально, чтобы все подумали, что ты до завтра будешь одна.
– А… – Улыбка, промелькнувшая было у нее на лице, быстро померкла от новой догадки: – Но, если они это поймут, они же могут опять захотеть напасть? – Глаза ее округлились от ужаса. – Хотя ты же поймала Ветрова, может быть, на этом все и закончится, – с надеждой в голосе предположила она. Но тут же уточнила: – Или ты думаешь, что он не один был?
– Да, – подтвердила я.
– Значит, могут снова, особенно теперь, когда ты громко сказала, что я буду одна? – не стала она договаривать, так как я утвердительно кивнула. – Но так поступают, когда, как это, манят… – Она опять запнулась, не в силах подобрать нужное слово.
– Ловят на живца, – немилосердно напомнила я ту фразу, которую мы совсем недавно обсуждали, но тогда моя подопечная больше отвлеклась на вопросы рыбалки. Сейчас она сразу поняла все правильно.
– А я – живец? – Подбородок ее дрогнул.
– Живец – это лотерейный билет, а ты пока что потенциальная жертва! – И, предвосхищая ее реакцию, я оптимистично добавила: – Но я этого не допущу. Иначе кто мне заплатит причитающееся вознаграждение?! – попыталась я все перевести в шутку, но Клаудия пока еще не могла воспринимать юмор.
– Раз ты шутишь, значит, уверена, что все будет хорошо? – спросила она, не сводя с моего лица пристального взгляда.
– О, Мадонна, – передразнила я ее итальянское высказывание, картинно закатив глаза, – разумеется!
– О, дорогая, надеюсь, – тяжело вздохнула сеньорита Форенца. Я не стала озвучивать, что я также на это надеюсь, пусть будет убеждена в моем спокойствии, которое я сохраняла лишь усилием воли. Невозможно было держать пульс в норме, когда в любой момент преступник мог предпринять новую коварную попытку напасть.
В гостинице было немноголюдно. Администраторша мило улыбнулась нам из-за стойки рецепшена. Мы поднялись на лифте на наш этаж и вошли в номер. Первым делом я приникла к изображению с камеры наблюдения, чтобы узнать, не следил ли кто за нами, но в коридоре было пусто. Клаудия тем временем выпотрошила весь свой щкаф и разложила красивые платья на кровати.
– Какое бы мне выбрать? – замерла она в нерешительности. Я никогда не была равнодушной к красивой одежде, поэтому немедленно присоединилась к ней, чтобы помочь с выбором.
– Если бы ужин был поздним, то, несомненно, алое или нечто подобное в роковых, если можно так выразиться, тонах… – принялась я рассуждать вслух.
– Да, но он перенес на пять! – воскликнула она. – Почему? А вдруг это что-то значит? – Итальянка ухватила меня за руки и впилась вопросительным взглядом мне в глаза. – Или это опять премудрости вашей загадочной русской души?! – разволновалась она. – Ах, я не знаю, я растеряна, со мной такое впервые! Я отвыкла от свиданий! Все работа да работа, ты меня понимаешь?
– О, несомненно, у меня примерно такая же история, с той лишь разницей, что я не стремлюсь на свидание, – улыбнулась я, пытаясь хоть как-то успокоить свою мнительную клиентку. – Так что с платьем будем делать? – напомнила я причину ее волнений.
– Ах да! Красному отказываем! – Она подхватила вешалку с ярким нарядом и бережно повесила обратно в шкаф. – Тогда, может быть, это бежевое… – повернулась она ко мне, но тут же отправила выбранный наряд к предыдущему. – Нет, нельзя, твой костюм практически того же цвета. А я должна выделиться! – с подкупающей непосредственностью произнесла она. Я обратила внимание, что она специально предостерегает меня своими словами от флирта с Максимом, которому удалось пустить стрелу в самое сердце итальянки при первой встрече. Я решила ее успокоить:
– Клаудия, хотя этот владелец ресторана совершенно не в моем вкусе, – специально начала я с этих слов, от которых моя подопечная немедленно повеселела, – все же я могу понять, почему ты так волнуешься. Ты будешь хороша в любом наряде, поэтому перестань уже нервничать и давай одеваться!
– О, спасибо, ты так меня поддерживаешь! Ты не тело-, а душехранитель, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Она порывисто обняла меня и так же быстро отпрянула. – И все-таки, что же мне выбрать?!
– Предлагаю примерить это, в цветах! – показала я на пестрый костюм.
– Даже не знаю…
– А ты примерь, и решим! – отправила я ее в ванную, из которой спустя несколько минут моя протеже вернулась в совершенно преображенном виде. Яркий блейзер в сочетании с пышной юбкой выглядел настолько неожиданно на Клаудии, которую я за эти два дня привыкла видеть в строгих костюмах, что я не сразу нашла что сказать.
– Вот и мне кажется, что это для чего-то другого… – произнесла она, верно истолковав мое молчание. – Прогулка на яхте, пикник, воскресный обед на открытой террасе – вот те варианты, где эти цвета будут уместны, – перечислила она не совсем типичные места отдыха для людей нашей страны, но я не стала встревать, тем более что заботил ее на данном этапе единственный русский. – Максим может подумать, что я, как это… несерьезная…
– Легкомысленная? – предположила я.
– Ну да, – она сняла наряд, – не пойдет!
Мы обернулись к кровати, на которой осталась всего одна вешалка с тем самым, ставшим уже, наверное, легендарным маленьким черным платьем, которое так прославила Коко Шанель. Конечно, тот вариант, который привезла с собой владелица салона оптики, отличался от его предшественника времен тридцатых годов прошлого столетия, но основная идея сохранялась. Строгое черное, едва достающее до линии колен, платье, сшитое из воздушной кружевной органзы, с вырезом-лодочкой, открывающим линию плеч и шею, необыкновенно шло к темным волосам Клаудии.
– Ну как? – спросила она, вновь вернувшись из ванной, хотя взгляд выдавал ее уверенность в собственной привлекательности.
– Прекрасно! – искренне ответила я.
– Спасибо, а так? – Она вынула из шкафа пару черных балеток и быстро обула их. Ощущение торжественности и изысканности от наряда сразу померкло. Итальянка стала выглядеть как-то приземленно, что ли, или более обыденно, не празднично, по крайней мере, на мой взгляд.
– Я бы надела в комплект к этому изысканному платью туфли на платформе с бесконечной шпилькой, причем какого-нибудь провокационного цвета, – честно призналась я, так как, может быть, в силу привычки или личного вкуса даже не могла предположить что-то иное. – Вот, примерь мои, – предложила я и принесла из коридора свои шикарные ярко-красные туфли, как раз такие, как я и описала только что.
– Но я не знаю, – неуверенно произнесла итальянка, но уговаривать ее долго не пришлось, и в следующую секунду она уже возвышалась надо мной в ярко-красной обуви.
– Другое дело! Посмотри сама! – Я отступила от зеркала.
– Красиво! – произнесла хозяйка номера, с минуту полюбовавшись своим отражением. – Но страшно! Я упаду! – Она сделала пробный шаг, покачнулась и выдохнула: – Точно упаду!
– Ну, в этом я не уверена. Ты же хочешь сразить Максима наповал?
– Как это? – не поняла она.
– Чтобы он способности говорить лишился, когда тебя увидит, – объяснила я.
– Да, – она решительно кивнула.
– Тогда только так, и в этих туфлях!
– Но… Если так надо… Если у вас так принято… Тогда я согласна. – Она предприняла новую, и на этот раз довольно успешную, попытку пройтись вокруг кровати. – Но я не привыкла, как это, в чужой обуви? Это как-то по-детски…
– У нас так со школьной скамьи подружки поступают, – уверила я таким тоном, словно всегда так делаю, хотя на самом деле сама подобное никогда не практиковала. У меня, если честно, и подруг-то настоящих не было. Виной тому скорее всего были те учебные заведения, которые я выбирала. Женский пол там встречался нечасто или практически никогда за редким исключением, например, в моем лице. Но распространяться на эту тему мне не хотелось, да Клаудия и не требовала, она целиком была занята изучением своего образа в зеркале.
– А ты пойдешь в бежевых? – спросила она, кивнув в сторону моей второй пары, отличающейся от той, что я предложила в аренду Клаудии лишь цветом.
– Нет. – Я сразу поняла, к чему клонит девушка. Ей хотелось блистать, и совершенно не радовала мысль, что на моем фоне сделать это будет все же сложно. – Я все же при исполнении, мне бы что-нибудь поспокойнее, тем более что я на каблуках уже большую половину дня отмаршировала, – искусно приврала я. Итальянка с готовностью «купилась» на мои слова.
– Слушай, а ты тогда обуй мои туфли, – вдруг предложила она. – Вот эти, черные, которые я хотела, тогда будет честно!
Первой моей реакцией было желание возразить, но я давно уже сообразила, почему итальянка предложила такой вариант. Во-первых, как я уже сказала, она будет выше и заметнее на фоне меня, лишенной поддержки каблука. Во-вторых, морально легче брать мои туфли, когда в обмен оставляешь свои. Что могло быть в-третьих, я не успела придумать, так как и первых двух пунктов было достаточно, чтобы я согласилась.
