Кинг опустил глаза и вздохнул.
— Когда ночь уступит права дню.
За то время, что каторжане готовили побег, они изобрели свой, особый язык в целях безопасного общения. В данном случае Нэд Галлоуэй интересовался датой побега, но Кинг отвечал, что необходимо ждать подходящих условий.
«Каких?» — открыто спросил Галлоуэй, но тут вмешался Питер, сказавший, то ему пора идти, иначе долгое отсутствие может вызвать ненужные подозрения.
Молотобоец поднялся и услышал слова Сэлвора:
— Вы с Оглом — лихая парочка, Нэд, но будьте осторожными. Думаю, что о «кошке» знает или догадывается человек, которому это вовсе даже не обязательно знать. Пока все спокойно, но когда пойдет дождь, я не знаю.
— Опасность! — пробормотал Нэд. — Плохо дело!
Когда за Нэдом закрылась дверь, Кинг спросил Питера:
— Какого ты мнения о нем?
— Ты его не спрашивал, когда привлекал его к делу.
— Теперь спрашиваю!
— Изменились обстоятельства?
— Считай, что так!
— Думаю, что он не пчела. Мёд не его работа.
— И я так думаю.
Кинг соглашался с Питером, который был уверен, что молотобоец Огла Нэд Галлоуэй не осведомитель и доносы не его работа.
Вытерев руки, Стэрдж подошел к Кингу.
— Показывай, с чем решил заявиться.
Осмотрев руку, с удивлением сказал:
— Так это же царапина, а не рана!
Кинг усмехнулся:
— Значит, чтобы поговорить с тобой, мне необходимо разрезать руку до плеча? Ты не слишком требователен?
Стэрдж понял Кинга мгновенно и, улыбнувшись, принялся обрабатывать рану.
— Выкладывай!
Кинг рассказал, о разговоре с Джозианой, о своих подозрениях, в заключение, заявив, что побег придется отложить. Питер слушал внимательно, но все больше и больше хмурился: желанный миг свободы отдалялся. Закончив перевязку, он отошел в угол, чтобы вымыть руки, а Кинг одел рубашку и спросил:
— Ты про этот указ знал?
— Он действительно вышел два дня назад, но я был очень занят и не успел сообщить вам. Но меня интересует другое: почему леди Стейз не только не умолчала об этом указе, но и предупредила и именно тебя?
— Наверное, чтобы показать, что все наши попытки бежать обречены на провал.
— Сомневаюсь, Кинг, и снова спрошу — почему?
— Может, в ней заговорило чувство сострадания?
— И потому она умолчала о том, что мы готовим побег?
Кинг не мог ответить на этот вопрос. Джозиана попрежнему оставалась для него ларцом, полным загадок.
Женщина, которая по занимаемому ею на острове положению должна была первой донести на него, не только не делает этого, но еще и оказывает ему ценные услуги. Здесь было о чем подумать.
— Слушай, Кинг, — стараясь спрятать улыбку, произнес Питер, — а не влюбилась ли она в тебя?
— Брось, Питер! — отмахнулся Кинг. — Моя физиономия подходит для любовных свиданий с притонными шлюхами, а не с губернаторскими дочками.
— Но и поведение ее необычно, — настаивал Питер.
— Ладно, — сказал Кинг. — Это бесполезный разговор.
— Почему? — продолжал улыбаться Стэрдж. — Может быть, она поможет нам бежать! Попробуй склонить ее на нашу сторону!
Кинг фыркнул:
— Бред!
— Верно, — согласился врач, одеваясь. — Но сама мысль интересная!
— Бред, — задумчиво повторил Сэлвор. — Но то, что задумал, я еще хуже.
Питер удивленно посмотрел на друга.
— О чем ты?
— Скажи, Питер, если нельзя удрать на лодке, тогда на чем?
— На бревне!
— Я не шучу!
— Тебе виднее, моряк ты, а я врач.
— А сколько, человек, по-твоему, составляет команда судна?
— К чему ты клонишь?
Сэлвор поднялся.
— Надо захватить судно!
Стэрдж посмотрел на Кинга, как на больного.
— Ты в себе?
— Я не мечтаю, Питер. На торговом судне немногочисленный экипаж, для полсотни ножей — пустяковая работа.
Необходимо лишь дождаться подходящего судна и благоприятного момента…
— Вот что я тебе скажу, — перебил Питер Кинга, — когда бог хочет наказать, то прежде лишает разума.
Питер был рассержен на Кинга за его, как он считал, идиотское решение. Захватить лодку он считал делом осуществимым, но брать корабль для него было безумием чистой воды.
Стэрдж взял свою сумку и стал собирать инструменты.
— Губернатор не любит ждать.
Кинг направился к двери, но прежде чем выйти, он произнес:
— В возможность бежать тоже сначала никто не верил.
Кинг за свою жизнь перевидал немало людей, узнал немало характеров и умел разбираться в человеческих слабостях. Поэтому он шел не спеша, зная, что уже как признанный вожак беглецов, он может ставить определенные условия. Кто способен заменить его, предложить план, наметить пути его осуществления? Сэлвор знал, что сейчас он незаменим и поэтому не удивился, когда услышал за спиной торопливые шаги врача.
— Постой!
Кинг выполнил просьбу товарища. Стэрдж и Сэлвор стояли на залитой лунным светом просеке. Питер молча смотрел в глаза моряка, и в них он читал непоколебимую твердость в задуманном плане побега.
— Ты думаешь, это возможно?
— Уверен!
— А другие? Сумеешь их убедить?
— Да, я твердо верю в свои силы.
— Но хватит ли людей?
— Чтобы добраться до родных берегов, хватит и дюжины человек.
— Но как мы захватим судно?
— Были бы люди, а захватить сумеем.
Питера поразила уверенность Кинга в своих возможностях. Так мог говорить лишь человек, хорошо осознавший всю сложность в осуществлении задуманного и все последствия. Тогда он задал последний вопрос, который должен был решить все его сомнения.
— Но если поймают, Кинг, повесят без проволочек!
Глаза ирландца полыхнули огнем!
— Значит, я умру свободным!
— Тогда я с тобой, — без колебаний произнес Питер и уверенно протянул Сэлвору руку. Он увидел, как радостной улыбкой озарилось лицо Кинга, и врач ощутил в своей кисти горячее рукопожатие труженика соленых просторов.
Неожиданный визит
Море всегда красиво, и в любую погоду можно неустанно любоваться им. Вздымаемые свирепым штормом громады волн придают ему вид могучего, прекрасного в своей ярости и гневе зверя. Когда же легкий ветерок, прилетевший с далеких неведомых просторов, ласково перекатывает небольшие волны, мирно лижущие прибрежные песок и скалы, невольно восхищаешься его синей колышущейся равниной, где-то вдали сливающейся с небесной голубизной. Но особенно привлекательно оно в тот час, когда солнце, открывая новый день, готовится появиться изза горизонта. Там, где сходятся две стихии, появляется узкая светлая полоса, расширяясь все больше и больше, она окрашивает небо и облака в золотистый цвет различных оттенков, отбрасывая на море сверкающие блики и предваряя восход самого светила.
