Торжество победителей[148]
Пал Приамов град священный;Грудой пепла стал Пергам;И, победой насыщенны,К острогрудым кораблямСобрались эллены – тризнуВ честь минувшего свершитьИ в желанную отчизну,К берегам Эллады плыть.
Пойте, пойте гимн согласный:Корабли обращеныОт враждебной стороныК нашей Греции прекрасной.
Брегом шла толпа густаяИлионских дев и жен:Из отеческого краяИх вели в далекий плен.И с победной песнью дикойИх сливался тихий стонПо тебе, святой, великий,Невозвратный Илион.
Вы, родные хо́лмы, нивы,Нам вас боле не видать;Будем в рабстве увядать…О, сколь мертвые счастливы!
И с предведеньем во взглядеЖертву сам Калхас заклал:Грады зиждущей ПалладеИ губящей (он воззвал),Буреносцу Посидону,Воздымателю валов,И носящему ГоргонуБогу смертных и богов!
Суд окончен; спор решился;Прекратилася борьба;Всё исполнила Судьба:Град великий сокрушился.
Царь народов, сын Атрея,Обозрел полков число:Вслед за ним на брег СигеяМного, много их пришло…И незапный мрак печалиОтуманил царский взгляд:Благороднейшие пали…Мало с ним пойдет назад.
Счастлив тот, кому сияньеБытия сохранено,Тот, кому вкусить даноС милой родиной свиданье!
И не всякий насладитсяМиром, в свой пришедши дом:Часто злобный ков таитсяЗа домашним алтарем;Часто Марсом пощаженныйПогибает от друзей(Рек, Палладой вдохновенный,Хитроумный Одиссей).
Счастлив тот, чей дом украшенСкромной верностью жены!Жены алчут новизны:Постоянный мир им страшен.
И стоящий близ ЕленыМенелай тогда сказал:Плод губительный измены —Ею сам изменник пал;И погиб виной ПаридаОтягченный Илион…Неизбежен суд Кронида,Всё блюдет с Олимпа он.
Злому злой конец бывает:Гибнет жертвой Эвменид,Кто безумно, как Парид,Право гостя оскверняет.
Пусть веселый взор счастливых(Оилеев сын сказал)Зрит в богах богов правдивых;Суд их часто слеп бывал:Скольких бодрых жизнь поблёкла!Скольких низких рок щадит!..Нет великого Патрокла;Жив презрительный Терсит.
Смертный, царь Зевес ФортунеСвоенравной предал нас:Уловляй же быстрый час,Не тревожа сердца втуне.
Лучших бой похитил ярый!Вечно памятен нам будь,Ты, мой брат, ты, под ударыПодставлявший твердо грудь,Ты, который нас, пожаромОсажденных, защитил…Но коварнейшему даромЩит и меч Ахиллов был.
Мир тебе во тьме Эрева!Жизнь твою не враг отнял:Ты своею силой пал,Жертва гибельного гнева.
О Ахилл! о мой родитель!(Возгласил Неоптолем)Быстрый мира посетитель,Жребий лучший взял ты в нем.Жить в любви племен делами —Благо первое земли;Будем вечны именамиИ сокрытые в пыли!
Слава дней твоих нетленна;В песнях будет цвесть она:Жизнь живущих неверна,Жизнь отживших неизменна!
Смерть велит умолкнуть злобе(Диомед провозгласил);Слава Гектору во гробе!Он краса Пергама был;Он за край, где жили деды,Веледушно пролил кровь;Победившим – честь победы!Охранявшему – любовь!
Кто, на суд явясь кровавый,Славно пал за отчий дом,Тот, почтённый и врагом,Будет жить в преданьях славы.
Нестор, жизнью убеленный,Нацедил вина фиалИ Гекубе сокрушеннойДружелюбно выпить дал.Пей страданий утоленье;Добрый Вакхов дар вино:И веселость и забвеньеПроливает в нас оно.
Пей, страдалица! печалиУслаждаются вином:Боги жалостные в немПодкрепленье сердцу дали.
Вспомни матерь Ниобею:Что изведала она!Сколь ужасная над неюКазнь была совершена!Но и с нею, безотрадной,Добрый Вакх недаром был:Он струею винограднойВмиг тоску в ней усыпил.
Если грудь вином согретаИ в устах вино кипит:Скорби наши быстро мчитИх смывающая Лета.
И вперила взор Кассандра,Вняв шепнувшим ей богам,На пустынный брег Скамандра,На дымящийся Пергам.Всё великое земноеРазлетается, как дым:Ныне жребий выпал Трое,Завтра выпадет другим…
Смертный, силе, нас гнетущей,Покоряйся и терпи;Спящий в гробе, мирно спи;Жизнью пользуйся, живущий.
1828
Кубок[149]
«Кто, рыцарь ли знатный иль латник простой,В ту бездну прыгнет с вышины?Бросаю мой кубок туда золотой:Кто сыщет во тьме глубиныМой кубок и с ним возвратится безвредно,Тому он и будет наградой победной».
Так царь возгласил, и с высокой скалы,Висевшей над бездной морской,В пучину бездонной, зияющей мглыОн бросил свой кубок златой.«Кто, смелый, на подвиг опасный решится?Кто сыщет мой кубок и с ним возвратится?»
Но рыцарь и латник недвижно стоят;Молчанье – на вызов ответ;В молчанье на грозное море глядят;За кубком отважного нет.И в третий раз царь возгласил громогласно:«Отыщется ль смелый на подвиг опасный?»
И все безответны… вдруг паж молодойСмиренно и дерзко вперед;Он снял епанчу, и снял пояс он свой;Их молча на землю кладет…И дамы и рыцари мыслят, безгласны:«Ах! юноша, кто ты? Куда ты, прекрасный?»
И он подступает к наклону скалы,И взор устремил в глубину…Из чрева пучины бежали валы,Шумя и гремя, в вышину;И волны спирались, и пена кипела:Как будто гроза, наступая, ревела.
И воет, и свищет, и бьет, и шипит,Как влага, мешаясь с огнем,Волна за волною; и к небу летитДымящимся пена столбом;Пучина бунтует, пучина клокочет…Не море ль из моря извергнуться хочет?
И вдруг, успокоясь, волненье легло;И грозно из пены седойРазинулось черною щелью жерло;И воды обратно толпойПомчались во глубь истощенного чрева;И глубь застонала от грома и рева.
И он, упредя разъяренный прилив,Спасителя-Бога призвал.И дрогнули зрители, все возопив, —Уж юноша в бездне пропал.И бездна таинственно зев свой закрыла:Его не спасет никакая уж сила.
Над бездной утихло… в ней глухо шумит…И каждый, очей отвестиНе смея от бездны, печально твердит:«Красавец отважный, прости!»Всё тише и тише на дне ее воет…И сердце у всех ожиданием ноет.
«Хоть брось ты туда свой венец золотой,Сказав: кто венец возвратит,Тот с ним и престол мой разделит со мной! —Меня твой престол не прельстит.Того, что скрывает та бездна немая,Ничья здесь душа не расскажет живая.
Немало судов, закруженных волной,Глотала ее глубина:Все мелкой назад вылетали щепойС ее неприступного дна…»Но слышится снова в пучине глубокойКак будто роптанье грозы недалекой.
И воет, и свищет, и бьет, и шипит,Как влага, мешаясь с огнем,Волна за волною; и к небу летитДымящимся пена столбом…И брызнул поток с оглушительным ревом,Извергнутый бездны зияющим зевом.
Вдруг… что-то сквозь пену седой глубиныМелькнуло живой белизной…Мелькнула рука и плечо из волны…И борется, спорит с волной…И видят – весь берег потрясся от клича —Он левою правит, а в правой добыча.
И долго дышал он, и тяжко дышал,И Божий приветствовал свет…И каждый с весельем: «Он жив! – повторял. —Чудеснее подвига нет!Из темного гроба, из пропасти влажнойСпас душу живую красавец отважный».
Он на берег вышел; он встречен толпой;К царевым ногам он упал;И кубок у ног положил золотой;И дочери царь приказал:Дать юноше кубок с струей винограда;И в сладость была для него та награда.
«Да здравствует царь! Кто живет на земле,Тот жизнью земной веселись!Но страшно в подземной таинственной мгле…И смертный пред Богом смирись:И мыслью своей не желай дерзновенноЗнать тайны, им мудро от нас сокровенной.
Стрелою стремглав полетел я туда…И вдруг мне навстречу поток;Из трещины камня лилася вода;И вихорь ужасный повлекМеня в глубину с непонятною силой…И страшно меня там кружило и било.
Но Богу молитву тогда я принес,И он мне спасителем был:Торчащий из мглы я увидел утесИ крепко его обхватил;Висел там и кубок на ветви коралла:В бездонное влага его не умчала.
И смутно всё было внизу подо мнойВ пурпуровом сумраке там;Всё спало для слуха в той бездне глухой;Но виделось страшно очам,Как двигались в ней безобразные груды,Морской глубины несказанные чуды.
Я видел, как в черной пучине кипят,В громадный свиваяся клуб,И млат водяной, и уродливый скат,И ужас морей однозуб;И смертью грозил мне, зубами сверкая,Мокой ненасытный, гиена морская.
И был я один с неизбежной судьбой,От взора людей далеко;Один, меж чудовищ, с любящей душой,Во чреве земли, глубокоПод звуком живым человечьего слова,Меж страшных жильцов подземелья немова.
И я содрогался… вдруг слышу: ползетСтоногое грозно из мглы,И хочет схватить, и разинулся рот…Я в ужасе прочь от скалы!..То было спасеньем: я схвачен приливомИ выброшен вверх водомета порывом».
Чудесен рассказ показался царю:«Мой кубок возьми золотой;Но с ним я и перстень тебе подарю,В котором алмаз дорогой,Когда ты на подвиг отважишься сноваИ тайны все дна перескажешь морскова».
То слыша, царевна с волненьем в груди,Краснея, царю говорит:«Довольно, родитель, его пощади!Подобное кто совершит?И если уж до́лжно быть опыту снова,То рыцаря вышли, не пажа младова».
Но царь, не внимая, свой кубок златойВ пучину швырнул с высоты:«И будешь здесь рыцарь любимейший мой,Когда с ним воротишься ты;И дочь моя, ныне твоя предо мноюЗаступница, будет твоею женою».
В нем жизнью небесной душа зажжена;Отважность сверкнула в очах;Он видит: краснеет, бледнеет она;Он видит: в ней жалость и страх…Тогда, неописанной радостью полный,На жизнь и погибель он кинулся в волны…
Утихнула бездна… и снова шумит…И пеною снова полна…И с трепетом в бездну царевна глядит…И бьет за волною волна…Приходит, уходит волна быстротечно —А юноши нет и не будет уж вечно.
‹1825› – ‹март› 1831
