Это было попадалово круче, чем встреча с Эльвирой. Конечно, «Маратка» не мог меня узнать. Потому что мы не были знакомы. Я знала о Гассанбердиеве только из интернета, он был такой же, как на фотографиях — смуглый, черноволосый и черноглазый, и… очень молодой. Гораздо моложе, чем я себе представляла.
— Но ведь на это и был расчет, — отшутилась я, пытаясь спасти провальную ситуацию.
— Какой расчет? — не понял он.
— Хотели бы вы знать своих гостей, не устраивали бы маскарад.
Он засмеялся и взъерошил волосы:
— Вы меня хорошо поддели. Признаться, маскарад — это предлог. Хотел послушать, что будут говорить за глаза. Это ведь так легко — спрятал лицо, и слушай правду. Вам нравится правда?
По-моему, он флиртовал со мной, и я начала паниковать. Сейчас вернется Богосавец, которого Марат, судя по всему, узнает, как и Эльвира. А уйти под каким-то предлогом я не могу — потому что шеф велел ждать его. Я с ужасом поняла, что у меня нет с собой ни денег на обратную дорогу, ни мобильника, который остался в сумке в автомобиле Богосавеца.
И что прикажете делать?
— Смотря, какая правда, — ответила я, стараясь сохранять веселый тон. — Иногда без нее спокойнее.
— Но сейчас-то вы сказали мне все правдиво? — не отставал Марат. — Насчет брискета?
— Здесь не было ничего, кроме правды, — заверила я его, мечтая, чтобы он поскорее ушел.
— Вы меня удивили, — признался он, и я мысленно застонала, потому что разговор обещал затянуться надолго. — Девять из десяти гостей даже не поняли, что в соусе рыбный бульон. А вы еще и скумбрию угадали.
— Просто пробовала что-то подобное в японских ресторанчиках, — ответила я и внезапно решилась: — Марат, можно попросить вас кое о чем?
— В пределах разумного, — он чуть придвинулся ко мне, всем своим видом выражая готовность помочь и услужить, но темные глаза смотрели внимательно. Слишком внимательно. — Меня сюда привел знакомый, — продолжала я доверительно. — И он… он очень ревнивый. Боюсь, он увидит нас вместе… И ему это не понравится. А он сейчас вернется.
— Но в чем нас можно заподозрить? — обаятельно улыбнулся он. — Только в обсуждении соуса, — но сам протянул руку и неожиданно коснулся моей шеи пониже затылка.
9. Разговоры по душам
— Что это вы делаете? — я отшатнулась от Марата, но он уже сам отстранился, посмеиваясь.
— Почему вы так испугались? Не хотите, чтобы я разгадал вас?
— А вам непременно надо меня разгадать? — рассердилась я. — Ведь просила…
— Не волнуйтесь, я исчезну сразу же, как появится ваш друг, — заверил меня Марат, — и у него даже не будет повода вызвать меня на дуэль.
— Смеетесь? — спросила я с осуждением, уже не зная, как от него избавиться.
Богосавец появился рядом, как будто вырос из-под земли. Он по-хозяйски обнял меня за талию и поцеловал в висок.
— Меня пять минут не было, а к тебе уже пристают? — спросил он, даже не потрудившись изменить голос.
Гасанбердиев прищурился, разглядывая его и продолжая улыбаться, и невозможно было понять — узнал он шефа или нет.
— Я не приставал, — сказал Марат дружелюбно. — Просто спросил, как понравился брискет. Девушка перечислила мне все составные соуса, я даже засомневался — не шпионка ли.
— Не все! — перепугалась я. — Только бульон из скумбрии!
— Нам пора, — Богосавец протянул Марату руку для рукопожатия, и тот сжал его ладонь, продолжая пристально нас разглядывать.
— Приятно было поболтать, таинственные незнакомцы, — сказал Гасанбердиев почти весело. — Надеюсь, вам все понравилось.
Богосавец потянул меня к выходу, а у меня подкашивались ноги — то ли от близости шефа, то ли от выпитого пунша, то ли потому, что наша миссия была так блистательно провалена.
— Он ведь узнал вас! — зашептала я Богосавецу, когда мы отошли шагов на двадцать.
— Конечно, узнал, — хмыкнул шеф. — Маратка — кто угодно, но не идиот.
Узнал!..
Я украдкой оглянулась через плечо. Гасанбердиев смотрел нам вслед, а когда наши с ним взгляды встретились — кивнул и помахал рукой.
— И что теперь будет? — спросила я, поспешно отворачиваясь.
— Ничего, — Богосавец вывел меня из коттеджа, на ходу вызывая такси. — Неприятно, конечно, но не смертельно. Странно только, что он шум не стал поднимать. Не иначе, — тут он покосился на меня. — Ты рассказала ему состав ингредиентов?
— Только про мясной и рыбный бульон, — повинилась я.
— Похоже, произвела впечатление, — усмехнулся он. — Ладно, большое дело сделали. Теперь можно возвращаться.
На такси мы добрались до городской парковки, где был оставлен автомобиль Богосавеца.
— Я платье постираю, завтра верну, — сказала я, когда мы сели в салон «Ламборджини».
— Оставь себе, — ответил шеф, думая о чем-то своем. — Считай, это благодарность за то, что составила компанию.
«Или плата за молчание», — ответила я ему мысленно.
Автомобиль повернул на кольцо, а Богосавец всё молчал.
— Что будете делать с блюдом конкурента? — не выдержала и спросила я. — Мясо шикарное.
— Шикарное, — согласился шеф. — Попробуем воссоздать соус и пустить его в меню. Если получится сделать быстро, окажемся в выигрыше. К Маратке повалят, почуяв необычность. Но если соус будут подавать и у нас, эффект окажется не тот. Придут к нему, попробуют — ничего особенного…
— Так нельзя! — выпалила я быстрее, чем сообразила, что говорю.
— Хм… — Богосавец резко повернул, проскакивая на красный свет. Улица была почти пустой, но я всё равно опасливо поёжилась. — Почему нельзя? — переспросил он. — Это здоровая конкуренция.
— Здоровая конкуренция — это когда вы готовите свои блюда, — ответила я тихо, но упрямо.
Наверное, пунш еще не выветрился из моей головы, потому что в трезвом состоянии я вряд ли позволила бы себе такие разговоры с шефом.
— Постойка-ка, — Богосавец припарковал машину на обочине, заглушил мотор и обернулся ко мне. — Давай, проясним. Ничего противозаконного здесь нет. Есть идея у конкурента, я эту идею разгадал, и теперь использую на благо своего ресторана. Это бизнес, котенок. Это как на войне…
— Так нельзя! — я взглянула ему в лицо. — Вы… вы… — я не смогла продолжать и села, сгорбив плечи, опустив голову и сунув руки под мышки.
Мой кумир, мой идеал повара вдруг рухнул со своего пьедестала.
— Что замолчала? — спросил Богосавец с опасной мягкостью в голосе.
Почему я замолчала? Да потому что вспомнила, что платье, которое было на мне надето, купил Богосавец. И я еду в его машине. И живу в комнате, в которой он мне щедро разрешил жить.
Что будет, если я сейчас скажу ему правду, и он сразу укажет мне на дверь, как поступил с Миланом и Еленой? А ведь они работали у него гораздо дольше, чем я.
— А ты не догадывалась, зачем мы туда едем? — продолжал Богосавец, и это больше походило на допрос с пристрастием. — Мы ехали, чтобы попробовать новое блюдо и узнать рецепт. И использовать его, конечно.
— Это… нехорошо, — не смогла я промолчать.
— Тебя Маратка своей улыбкой обманул? — догадался Богосавец. — Так ты не верь, Даша. Он — тот еще жук, он тоже ни перед чем не остановится, чтобы свалить конкурента.
Наверное, он говорил всё правильно. Очень правильно. И был прав насчет Марата. Но всё же… всё же!..
— Это не честно, — сказала я и посмотрела ему в лицо. — Душан Богосавец, которого я знаю, не унизится до того, чтобы воровать чужие рецепты. Он изобретет нечто новое. Он изобретет нечто лучшее. Потому что он — лучший!
В салоне машины было светло от уличных фонарей, и я видела, как шеф стиснул зубы, так что заиграли желваки.
Несколько долгих секунд, показавшихся мне вечностью, мы смотрели друг другу в глаза, а потом он отвернулся, поставив локти на руль.
— Так нельзя, — сказала я тихо, тоже отворачиваясь и глядя в лобовое стекло. — Это все равно, как если бы вы сделали подножку на поле. Вы ведь играли в футбол честно. А чем профессия повара хуже, чем профессия спортсмена?
