Не доезжая до конюшни, Джейк спешился, взял обеих лошадей под уздцы и повел их к коновязи. Затем снял Лейлу с седла и осторожно поставил на землю. Девушка устало прижалась щекой к его плечу и жалобно произнесла:
— Спасибо. Малыш толкается, всю дорогу толкался. Чувствую себя боксерской грушей.
Джейк осторожно пригладил ладонью ее растрепавшиеся волосы и сказал:
— Нам надо быть заранее готовыми, что с этим парнем будет довольно хлопотно.
Лейла рассмеялась, но в ее глазах была грусть и усталость.
— Пойду распрягу Звездочку.
— Ни в коем случае! Я без тебя справлюсь. Иди домой, отдыхай. Давай, давай, я догоню.
— Хорошо. Спасибо, — подозрительно быстро согласилась девушка. — Джейк, скажи, мы ведь друзья?
Он не ожидал подобного вопроса, поэтому немного замялся.
— Пожалуй, у нас больше общего, чем могло показаться вначале, — дипломатично ответил он.
— Замечательно, — Лейла зевнула.
Джейк в недоумении смотрел на нее. После прогулки щеки девушки порозовели, да и вообще беременность явно шла на пользу ее и без того привлекательной внешности. Интересно, как любящий ее Джимми, находясь рядом с ней, умудрялся пять лет обуздывать свои мужские инстинкты?
— Спасибо за чудесную прогулку. Уверена, я усну как убитая, невзирая на все ранее сказанное, — улыбнулась Лейла, будто угадав ход мыслей Джейка, затем встала на цыпочки и нежно поцеловала его в щеку.
Прежде Джейк не знал настоящей страсти, обжигающей, испепеляющей душу. Его любовь к Дженни можно было скорее назвать нежной дружбой, она росла постепенно и горела ровным огнем. Лейла же разбудила в нем чувственность, и это его скорее напугало, чем привлекло.
— Вам обоим давно пора отдыхать, — Джейк нежно подтолкнул девушку в сторону дома.
Лейла нехотя побрела прочь от конюшни. Джейк принялся распрягать и чистить лошадей.
— Нам нужно поговорить, — внезапно услышал он за своей спиной голос Брайана Роббинса.
Джейк невольно вздрогнул и, собравшись с мыслями, повернулся к говорившему:
— Конечно, сэр. Чем обязан? — Он смело посмотрел боссу в глаза.
— Я очень стараюсь быть великодушным и понимающим, — не спеша начал Брайан Роббинс, — но я устал гадать, когда ты соизволишь обо всем рассказать Лейле. Ты вообще собираешься говорить моей девочке, кто ты такой, и знакомить ее со своей семьей? Ты думал когда-нибудь отвезти ее и ребенка на собственную ферму или этот маскарад будет длиться вечно? — в его голосе все отчетливее звучали гневные нотки.
— Сэр…
— Помолчи! Я хорошо знал твоего отца. Он был замечательным человеком! Ты должен брать пример с него, а не со своей глупой матери! Я не вмешивался в твои дела, пока ты не обрюхатил мою дочь. Я дал тебе время договориться с Лейлой по-хорошему, признаться, кто ты, и объяснить причину, по которой ты ведешь такой образ жизни. Но ты даже не попытался! — бушевал босс.
— Мое прошлое не имеет к Лейле никакого отношения, — проговорил Джейк. — Что вы ей рассказали?
— Да как ты смеешь? Я не обсуждаю с домашними личную жизнь моих служащих. Не забывайся. Ты сам ей все расскажешь о своей семье, жене и дочери. А если этого не произойдет, пеняй на себя.
— Если вы так хорошо осведомлены о моих делах, почему позволили мне работать на вашем ранчо? Почему не прогнали?
— Все это время ты был моим служащим, одним из лучших работников. Я не толкал вас в объятия друг друга и не собираюсь лишать своего внука родного отца. Сами как-нибудь разберетесь, как вам быть дальше. Я прожил долгую жизнь и знаю, что прошлое есть у каждого, и его не изменишь, как ни старайся. Все остальное — вопрос выбора.
Разглядев тоску и досаду в глазах Джейка, Брайан немного смягчился.
— Сынок, — спокойно проговорил он, положив обе руки ему на плечи, — я знаю по себе, об утрате любимого человека забыть невозможно. Лейла и сын не исцелят твою боль, да это и не нужно. Но ты сам не должен жить прошлым. Просто будь честен с моей дочерью, она заслуживает твоей откровенности. Это самое ценное, что может быть между людьми… Джейк — это твое настоящее имя?
— Джон-Джейкоб. Джоном меня назвали в честь отца.
— Джон-Джейкоб, с тобой не просто. Ты так и не научился прощать, а это порой необходимо, чтобы выжить. И простить надо в первую очередь себя.
— Как вы не можете понять, что… — начал говорить Джейк.
— Могу. Как раз я могу. Мою первую жену тоже отняла сущая нелепица. С ее смерти прошел двадцать один год. Ты думаешь, я смог о ней забыть? Но Марсия все знает и понимает меня. И Лейла поймет.
— Зачем ей чужие проблемы?
— Как же дурно ты думаешь о моей дочери! Она любит тебя. Она всеми силами старается заслужить твою взаимность. Не мучь ее больше, прошу тебя.
Джейк устало кивнул. Брайан недовольно покачал головой.
— То, что я сейчас скажу, банально, но когда ты доживешь до моих лет, ты поймешь, человеческая жизнь слишком длинная, и единственное, ради чего стоит жить, — это любовь к женщине и детям. Новая любовь не способна затмить былую, сгладить боль потери, но только она может придать твоей жизни новый смысл.
— Мне нужно заняться лошадьми, — буркнул Джейк и принялся с остервенением расчесывать гриву Звездочки.
— Ты не воскресишь своих близких упрямством и черствостью, — резко проговорил Брайан Роббинс.
Лейла тяжело ворочалась на огромной кровати, то и дело поглядывая на часы. Крепко проспав чуть более получаса, она резко проснулась и теперь, как ни старалась, не могла погрузиться в сон. Табло электронного будильника показывало два пятнадцать, вся ночь впереди. Ребенок продолжал беспокоить Лейлу своими непрекращающимися толчками, мешая ей задремать. Девушка не столько бодрствовала, сколько балансировала на призрачной грани сна и яви.
Становилось прохладно. Из распахнутого окна дул свежий ветерок. Лейла зябко куталась в одеяло. Окончательно проснувшись, девушка накинула теплый махровый халат и спустилась в кухню. Ноги сами собой понесли ее к холодильнику. Открыв дверцу, Лейла обнаружила из того, что можно съесть сию минуту, только неспелые бананы и зеленые яблоки. Желудок заныл от голода.
— Ага! Попалась! — услышала она веселый голос мачехи.
— Проголодалась, — объяснила девушка и без того очевидное.
— Ночной голод означает, что ты недобираешь белков в течение дня.
Марсия достала из холодильника пару яиц.
— Будешь омлет?
Лейла поежилась и скорчила противную рожицу.
— На масле? — брезгливо спросила она.
— Хорошо, сделаем яйца-пашот, — улыбнулась Марсия, доставая кастрюльку. Мачеха любила готовить, кулинария была ее призванием.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
