— Ханс-Магнус Дален?
— Ханс-Магнус Ольсен.
— Полиция из Хальдена. Могу я взглянуть на письмо, которое ты только что положил в карман?
— Это частное письмо.
— К Лавинии Дален, не так ли? Она попросила меня приехать сюда и забрать его.
Это была ложь, но на Ханса-Магнуса это произвело впечатление. С огромной неохотой он протянул полицейскому скомканные бумаги.
Рикард прочитал письмо вслух, а также бабушкино завещание.
Ханс-Магнус, уже оправившийся от шока, торопливо заметил:
— Я как раз собирался отнести его Винни. Так что вам не стоило беспокоиться.
— Я сомневаюсь в этом, — сердито ответил Рикард. — Винни просила тебя об этом?
— Конечно!
— Но Винни об этом не знала. Кстати, тебе следует быть повнимательнее с записками и не разбрасывать их повсюду, — сказал Рикард и помахал перед носом Ханса-Магнуса запиской Каммы. — Вы вместе с матерью хотели обмануть полицию.
— Но я был на стороне Винни! Это же явно!
— Это весьма трудно доказать. В особенности после того, как ты пытался спрятать от меня завещание. Но скажи мне вот что: ты ночевал вчера дома?
— Нет, я только забежал, чтобы переодеться.
— Ты прикасался к чему-нибудь в доме?
— Почти ни к чему. Только к этой записке. Я очень спешил.
— Тогда ты поедешь со мной в Дален, чтобы там продезинфицировали твою одежду. У тебя есть прививка от оспы, не так ли?
— Мне сделали прививку, когда я стал военным. А что?
— К счастья для тебя! Фрекен Винни Дален по всей вероятности заражена оспой и находится в больничном изоляторе.
— Ничего себе!
— А мы ищем твою мать, потому что она чистила одежду Винни, когда та вернулась домой. Где она?
— Мамаша? Да она наверняка теперь у этого святоши Прунка!
— Это я понял. Но где они находятся?
— Понятия не имею. Они держат это в такой тайне! Лично я не являюсь членом их сумасбродной секты. Ну, пошли что ли, легавый?
В «Храме» беспрерывно слушали радио, и духота была такая, что влага собиралась на холодных стенах и меланхолично капала вниз.
— «Повторяю: Вдову Карен Маргрет Дален просят немедленно обратиться в полицию или к врачу, поскольку она находилась в контакте с носителем вируса оспы и подверглась опасности заражения».
Все взгляды медленно обратились к Камме. Она почувствовала в этих взглядах отчуждение и ледяной холод. Она почувствовала, что ее изгоняют из «Храма».
Но в это время диктор пояснил:
— «Поскольку стало известно, что у фру Карен Маргрет Дален нет прививки от оспы, власти призывают ее немедленно заявить о себе. Ради своей собственной безопасности и безопасности тех, кто, возможно, вступил с нею в контакт».
Избранники пастора Прунка разом охнули. Все моментально отстранились от нее, и она осталась одна посреди зала.
Подняв руку со сжатым кулаком, пастор воскликнул:
— Анафема!
Это слово означало «изгнание» и имело католическое происхождение, но пастору Прунку было все равно, откуда заимствовать подходящие выражения.
— Пошла прочь, зараженная женщина, прочь из Господней святыни! — громоподобным голосом продолжал он.
— Но я… я же здесь в безопасности, — пыталась оправдаться Камма. — Мы же все избранники Господа! Мы ведь должны выжить!
Ситуация стала пикантной, поскольку смертельная опасность, которая, согласно словам пастора, грозила лишь неверующим псам, находящимся снаружи, теперь фактически угрожала им в их убежище.
Что же это за испытания такие, уготовленные им Господом? Но пастор Прунк всегда находил выход из положения и на этот раз тоже.
— Я говорю не о чуме, женщина! Чума нас не коснется. Но вы выдали местонахождение нашего убежища, фру Дален! Вы или ваша племянница.
Прихожане одобрительно зашумели.
— Я так не думаю, — дрожащим от волнения голосом произнесла Камма, которая никогда прежде не переживала подобного унижения. — Я не думаю, что Лавиния осмелится рассказать кому-то, где мы находимся. Вы же сами слышали, власти разыскивают меня, стало быть, они не знают, где я нахожусь.
— Это неважно, — ответил Прунк, нашедший для себя спасительную соломинку. — Они могут начать поиски, спрашивать у всех подряд и в конце концов напасть на наш след. Поэтому вы должны немедленно покинуть это святое место, фру Дален. И мы все надеемся, что вы будете держать в тайне наше местонахождение.
«Но почему я должна уйти? — растерянно думала она. — Они не могут прогнать меня, когда я так нуждаюсь в них!»
Она совершенно забыла о том, что точно так же избавилась от Винни. Или это были разные вещи? Винни ведь ничего из себя не представляла, тогда как Камма играла в секте не последнюю роль. Так ей самой, во всяком случае, казалось.
Но что же делать… С гордо поднятой головой и красными пятнами на щеках она вынуждена была покинуть Храм, взяв с собой все свои вещи. У нее было много вещей, и прихожане настаивали на том, чтобы она забрала весь свой зараженный скарб. Она схватила все в охапку и направилась к выходу. Выбившийся из кучи край простыни печально волочился по земле.
Врата Рая с грохотом захлопнулись за ее спиной.
Камма направилась вовсе не в полицию. Полиция могла и подождать.
Придя домой, она привела себя в порядок и только после того, как обида несколько улеглась, она позвонила в полицию. Трубку взял Рикард.
Высокомерно, как и подобает даме из высшего класса, она произнесла:
— Это фру Карен Маргрет Дален. Я услышала по радио, что вам нужны мои пояснения относительно известного дела. Мне нездоровилось, но теперь я в вашем распоряжении. Я жду вас у себя дома в час дня. Будьте добры не опаздывать. У меня на счету каждая минута.
И она положила трубку, прежде чем ошеломленный Рикард смог что-то ответить.
«Вот змея, — подумал он. — Ничего! Она присмиреет, как только узнает, насколько все серьезно. Придется заново дезинфицировать Баккегорден! Черт бы ее побрал!»
И он почувствовал симпатию к Винни, которую тетка третировала, как могла.
Эта симпатия стала еще сильнее, когда он прибыл в Баккегорден и был встречен помпезно одетой хозяйкой, от которой исходил удушающе-резкий запах парфюмерии. Певучим голосом она пригласила его в свой «кабинет». Рикард даже не подозревал, что такие комнаты по-прежнему существуют.
Собственно говоря, он все время чувствовал симпатию к Винни или, вернее, сочувствие к человеку, не признающему за собой право на существование в этом мире. Но она была слишком забитой, чтобы у него появился к ней какой-то интерес.
И вот теперь он начал понимать причины ее униженного поведения.
Карен Маргрет Дален незамедлительно начала разговор — или, скорее, монолог:
— Да, я слышала, что произошло с этой негодной племянницей моего мужа. Но я не могу представить себе, как ее угораздило вступить в контакт с этим проходимцем! Она ведь получила солидное воспитание в моем доме. Но, должна вам сказать, ее просто невозможно чему-либо научить. Невозможно! Насколько я понимаю, тот человек был матросом. Как она могла? Но будьте уверены, констебль, я отчитаю ее как следует, когда она вернется домой!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
