Рейтинговые книги
Читем онлайн Советские каторжанки - Нина Одолинская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 50

Ветер утих, и сорокаградусный мороз без ветра казался Ташкентом. Многие скинули долгополые бушлаты, работали в телогрейках, ловко и привычно действуя лопатами и перетаскивая тяжелые глыбы замерзшего песка.

Наверху, на эстакаде, где грунт надо было бросать вниз, заполняя платформы-думпкары, слышны были оживленные голоса и грохот падающего на железное дно вагонов мерзлого грунта.

По небу мчались клочья облаков, между ними проглядывали голубые окошечки неба, настроение у всех было хорошее. Мария стояла на изгибе вагонеточной линии и сигналила лебедке поднятой рукой, когда вагонетки были заполнены и их надо было тянуть наверх. Погода не портилась, кажется, даже потеплело, и во время обеденного обогрева девчата пели свои украинские песни.

Ролик на изгибе вагонеточной линии сидел неплотно, где-то ослабли болты крепления, и Мария сообщила об этом мастеру.

— Ладно, проверим после смены. Доработаете, не останавливать же движение! — отмахнулся тот с легкой досадой.

И Мария снова стояла на изгибе спиной к ролику, внимательно следя за погрузкой — надо было успеть заполнить заготовку на эстакаде до конца смены, тогда будет высокий процент выработки, и бригада займет первое место на доске показателей. А если успеть до конца работы — есть время погреться в балке, отдохнуть.

Страшной силы удар обрушился ей на голову сзади. Она повернулось, пытаясь сохранить равновесие, и упала. Потеряла сознание.

К Марии бросились со всех сторон — и снизу, и с эстакады. Она не шевелилась, а из уголка рта выползла струйка ярко-алой крови. Кровь текла, Мария хрипело, все кричали в ужасе.

Прибежала медсестра, велела отнести ее в балок. Дизелист и мастер подняли обвисшее тело, занесли в помещение и положили на широкую деревянную скамью под окно. Медсестра, осмотрев окровавленную голову, сказала, что нужно сесть рядом, зажать артерию (вот здесь — показала) и прижимать легонько, чтобы Мария не захлебнулась от крови. А ей надо бежать к телефону, вызывать «скорую».

Все стояли вокруг в оцепенении, испугавшись крови и хрипа Марии. Тогда я сказала:

— Ну все равно, кому-то же надо, давайте я посижу.

И села рядом, зажала пульсирующую жилку на Марииной шее. Мария перестала хрипеть, задышала, но глаз не открывала.

Мне стало боязно, что кровь не поступает ей в голову. Я отпустила палец, и снова Мария захрипела. Рот ее наполнился кровью. Сестра вернулась, велела не отходить и снова умчалась — встречать «скорую». Но начальник конвоя сказал, что без конвоя больную не отпустит, а на объекте и так конвоиров не хватает, и тоже ушел звонить.

Время тянулось томительно медленно. Все бросили работу, столпились у дверей балка, пытаясь проникнуть в помещение. Мастер ругался и гнал всех в карьер, а девчата громко рыдали и кричали, что не будут работать, пока Марию не увезут в больницу. Наконец с конвоиром было улажено, начальство велело одному ехать со «скорой», обещая прислать замену.

Марию провожал весь карьер. Девушки плакали навзрыд. Я встала, пошла к бачку с водой, отмыла руки от крови и подумала: а мне почему-то не страшно. Осмотрела одежду, смыла с нее пятнышко крови и в изнеможении опустилась на лавку. Внутри была какая-то пустота и оцепенение, трудно было ворочать языком.

После отъезда «скорой» задуло. С бешеной силой ветер бился в дверь балка, где засели перепуганные, все еще всхлипывавшие девушки. Работать никто не мог, и мастер оставил нас в покое. Обратно шли в темноте зимнего вечера, подгоняемые в спину сильными порывами ветра.

В бараке я умылась, поужинала и легла спать. Снаружи бесновалась пурга, завывала в трубе и колотилась в стены барака, словно справляла тризну по безвинно погибшей девушке с далекой солнечной Украины.

Мария скончалась через три дня, так и не придя в сознание. У нее были трещины в основании черепа.

Через много лет, вспоминая эту историю, я пыталась осмыслить свое состояние. Правда, крови я не боялась ни тогда, ни позже. Но сейчас, через пространство и время, смерть Марии представлялась мне ужасной, и я не могла понять, почему тогда не испытала потрясения. Видно, причиной было непосильная, изматывающая работа в карьере. Нагромождение физических и моральных тягот, постоянная подавленность из-за унижения, несправедливости и невозможности выкарабкаться из всего этого сделали меня равнодушной к разыгравшейся на глазах трагедии. Девушки с Западной Украины оказались выносливее и сильнее меня, горожанки. Кроме того, им не пришлось так долго голодать, как мне, почти все они получали полновесные посылки. И поэтому у них оставалось больше сил для того, чтобы радоваться жизни, петь песни и ощущать горе всерьез. У меня на эмоции сил попросту не хватало. Было только мучительное желание отдохнуть. Садясь около окровавленной Марии, я краем сознания подумала: «Посижу возле нее, и день получится легким, немного отдохну». И это желание было сильнее сочувствия к умирающей девушке.

Среди заключенных большого общего лагеря ИТЛ были бытовички, у которых уголовная статья сочеталась с политической: им было предписано отбывать срок в особых лагерях. Их было немного, погоды они не делали, потому что политических было гораздо больше, но иногда «возникали» и портили настроение своими выходками.

Однажды в бане каторжанкам довелось мыться после партии женщин из общего лагеря. Со мной рядом мылась небольшого роста, слабенькая Марийка из Коломыи. Ее мучили сильные радикулитные боли в спине — ей сделали в больнице пункцию, но неудачно, и она еле передвигалась. Девчата помогли ей вымыться, вывели в раздевалку, посадили на скамейку и вернулись постирать.

Когда я вышла в раздевалку, Марийка сидела одна, полуодетая. Напротив, забравшись на лавку с ногами, сидела, растопырив колени, хулиганистая бытовичка Надька. Она была приметной, красивой и наглой, благодаря ее веселому нраву все относились к ней снисходительно. В общем лагере было легче жить, чем в зоне каторжанок. Там выводили на работу очень редко, да и то на легкие объекты. Можно было и не работать — это не считалось нарушением. И Надька не работала.

Сейчас она сидела на лавке и пела с надрывом: «Ах вы кони мои вороные, черновороны кони мои», широко разевая рот и сверкая золотой фиксой. Закончила петь, закрыла рот, уставилась на Марийку и вдруг заорала:

— Ты, ..., а ну ... отсюда! Чего расселась! Весь вид портишь, дохлятина. Я кому сказала! — спустила ноги на пол и замахнулась на больную Марийку, испуганно таращившую на нее глаза и втянувшую голову в плечи.

Меня всегда яростно возмущало бессмысленное насилие. А здесь еще сработало чувство «наших бьют!». Все тело у меня напряглось от негодования, и я встала перед Надькой. Кулаки непроизвольно сжались, и, совершенно не думая о том, что Надька значительно сильнее, я медленно и злобно произнесла:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 50
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Советские каторжанки - Нина Одолинская бесплатно.
Похожие на Советские каторжанки - Нина Одолинская книги

Оставить комментарий