«Рассказал фюреру, как мы предполагаем вести предстоящие обсуждения с итальянским Генеральным штабом. Сначала запросить через военного атташе в Риме, как они думают, чем могут нам помочь. Затем перейти к обсуждению возможности операции по форсированию Верхнего Рейна. Никаких штабных переговоров, пока мы не выложим наши карты»[62].
Вскоре стало ясно, что итальянское военное руководство по-прежнему полностью против вступления своей страны в войну и, соответственно, еще меньше, чем мы думали, склонно начинать более тесное взаимодействие. Меморандум маршала Бадольо, в то время начальника штаба Верховного командования, от 4 апреля 1940 года содержал следующее: «Не должно быть обязывающих отношений с германским Генеральным штабом; они цепкие и властные по натуре и стремятся подчинить Италию собственным целям и воле». 11 апреля 1940 года генерал Грациани, тогда начальник Генерального штаба сухопутных войск, писал: «Контакты с Берлином следует ограничить общим обменом мнениями». Посему едва ли удивительно то, что никто не подумал о подготовке к созданию такого типа штаба, которому обе стороны поручили бы разработку стратегии совместных военных действий.
Такое положение сохранялось весь период, в течение которого державы оси проводили общую стратегическую линию. Оно возникло главным образом от недоверия (не без оснований) Гитлера к окружению Муссолини и потому нежелания раскрывать им свои планы заранее. Итальянцы со своей стороны начинали с «параллельной стратегии», но постепенно вынуждены были более или менее увязывать свои планы с планами Германии. Гитлер отказался надавить на них сильнее, чтобы «не вызвать раздражения у дуче и не нанести таким образом урон самому ценному связующему звену в оси – взаимному доверию между двумя главами государств». Последующие события показали, что, скорее всего, истинной причиной позиции фюрера было желание сохранить авторитет Муссолини, поскольку тот был реальным сторонником «политики оси» в Италии и должен был привлечь на свою сторону народ, вооруженные силы и, что не менее важно, королевскую семью.
В январе 1942 года были созданы военные комиссии в рамках трехстороннего договора между Италией, Японией и Германией. Этим органам, несмотря на то что они могли бы в какой-то степени претендовать на роль союзного командования на уровне объединенного комитета начальников штабов, никогда не разрешалось делать то, для чего они были предназначены, во всяком случае, Гитлер этого не позволял. В качестве германских представителей в эти комиссии выбирались люди, которые не знали в подробностях наших планов, и им было строжайше запрещено касаться каких-либо стратегических вопросов, которые следовало держать в секрете от противника. В результате не было никакого смысла в существовании этих органов.
Вместо создания объединенного штаба, занимающегося, как полагается, перспективным планированием, Гитлер сосредоточил всю союзническую работу преимущественно в своих руках. Бывали нерегулярные встречи с ведущими государственными деятелями, осуществлялся несистематический обмен посланиями, о которых мы будем говорить позже. Таковы были его основные методы осуществления союзнической стратегии на протяжении всей войны. Военных, военно-морских и военно-воздушных атташе в столицах союзных нам государств повысили до уровня «офицеров связи высшего уровня», но их снабжали лишь той информацией, которая позволяла им при необходимости действовать успокаивающе. Что касается Италии, то аккредитованный при итальянской верховной ставке немецкий генерал фон Ринтелен размещался вблизи этой ставки в Риме и имел разрешение на посещение ежедневных совещаний; он, по крайней мере, появлялся там чаще, чем его итальянский коллега, которого редко видели как в Берлине, так и в полевой штаб-квартире Гитлера.
Глава 3
Дания и Норвегия – особый случай
Вторжение Германии в Данию и Норвегию весной 1940 года произошло, когда ставка была еще не подготовлена и по-прежнему оставалась разбросанной по всему Берлину и вокруг него. С точки зрения организации стратегического руководства ситуация оказалась необычной во многих отношениях. Вкратце ее самые яркие особенности были таковы:
1. Первоначально эту идею предложил Гитлеру главнокомандующий военно-морскими силами главным образом по соображениям обороны. Гитлер отнесся к ней сперва с некоторым сомнением, но позднее выдал ее за свою и упорно развивал. В результате изначально чисто военные и стратегические доводы в пользу такой операции ушли на второй план, уступив место его собственным экспансионистским целям в мировом масштабе.
2. Цепочка лиц, ответственных за подготовку и армейское командование в ходе этой кампании, не включала главнокомандующего сухопутными силами, начальника его штаба и оперативный отдел. Задачи, которые должно было выполнять ОКХ, Гитлер взял на себя, ему помогал только штаб оперативного руководства ОКВ и ряд других органов, специально созданных для этой цели.
3. Использование такой командной системы, противоречащей всем принятым нормам, полностью нарушило структуру ставки еще до того, как она была окончательно сформирована.
4. И последнее, но не менее важное: кризисные моменты в ходе этой кампании выявили все недостатки характера Гитлера и отсутствие у него военных знаний, и его руководство войсками на более поздних этапах войны – яркое и ужасное тому доказательство.
Если подробнее, то 12 декабря 1939 года, как раз когда началась Русско-финская зимняя война, гросс-адмирал Редер предупредил Гитлера об угрозе для германских стратегических планов и военной экономики, которая возникнет в случае оккупации Норвегии Британией (см. пункт 1); понятно, что в данном случае он не просто использовал свое неоспоримое право, но и как главнокомандующий кригсмарине выполнял свой долг. Тогда Редер не знал, что у них с Черчиллем была одна и та же мысль; именно в это время Черчилль, занимавший пост первого лорда адмиралтейства, настаивал на оккупации наиболее важных портов Норвегии, включая Нарвик и Берген, чтобы таким образом обеспечить Англии господствующее положение на норвежском побережье. Фактически было бы серьезным нарушением долга со стороны Редера, не изложи он свою точку зрения, ведь для нее имелись веские основания. Обязанность государственного деятеля – делать выводы из подобных заявлений; таковы, по крайней мере, общепризнанные взаимоотношения между политикой и военной стратегией.
Гитлер сделал выбор в пользу решения этой проблемы военными методами. В тот же день он обсудил этот вопрос с Кейтелем и Йодлем в рейхсканцелярии. В результате встал ряд вопросов, и оперативному штабу ОКВ предстояло провести некоторые исследования. Йодль так формулирует их в своем дневнике: «…два альтернативных прогноза: что получается, если нас приглашают войти; что мы делаем, если придется войти силой? ОКВ провести необходимые исследования»[63].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
