Ингрид рассказывала, что кто-то из знакомых, едва ли прочитав, но услышав что-то о "ГУЛаге" Солженицына, посочувствовал Штефану, что, мол, каково ему пришлось в неволе, если со своими так зверствовали, то уж с врагами! Но обычно спокойный и корректный, он буквально взорвался:
- Да заткнитесь вы! Что вы можете знать и как рассуждать?! В плен я попал зимой с обмороженными пальцами ног. Если бы не плен - я бы сдох. А меня положили в госпиталь вместе с русскими солдатами, ампутировали пальцы, сохранив ноги, лечили, пока я окончательно не выздоровел, потом отправили в лагерь. А что, надо было меня, взятого в плен в составе действующей армии на их территории послать на курорт? Наградить? Я несколько лет провел в плену и дожил до 82 в полном здравии (он продолжал в этом возрасте работать менеджером). Сомневаюсь, что есть хоть один русский, проведший у нас в лагере хотя бы год (умирали гораздо раньше этого срока) и доживший до моих лет. Мы не только уничтожали все на своем пути, но и бесчинствовали над пленными, которые если и были освобождены своими, то подорвали здоровье и вскоре умерли от болезни, а уж лечить их нам и в голову не приходило. Если ими и интересовались немецкие врачи, то только в качестве материала для опытов. А я сейчас, на девятом десятке, жаловаться буду на русских, спасших меня, вылечивших, кормивших и подкармливающих в плену, когда сами голодали, что меня после госпиталя, когда еще война вовсю шла, не отправили домой к семье или в санаторий.
Ингрид говорит, что его речь произвела неизгладимое впечатление и заставила многое переосмыслить.
В этот вечер выпивший Штефан, вдруг свистнув, запел. Слов было не разобрать, но пел он "по-русски" "Распрягайте, хлопцы, коней". Присутствовавшая здесь же его жена со смехом пояснила, что, пригубив, особенно водки, он начинает петь русские песни и свистеть.
Один из гостей, значительно моложе, тоже взялся спеть "по-русски" и затянул колыбельную:
Баю-баюшки (бау-баушки-бау),
Я малюточку баю.
Спи, малютка, засыпай,
Свои глазки закрывай.
Уйди, бяка, под кровать,
Не мешай ребенку спать.
Оказывается, во время войны в нянях у него была пригнанная из СССР молодая девушка, которую он очень любил, певшая ему. Когда война окончилась и освобожденная уехала домой, он долгое время в ожидании ее смотрел на сельскую дорогу, по которой она иногда уходила на соседний хутор тоже к русской работнице в гости. Он ждал ее возвращения, и когда шла в белом платочке, "подвязанном вот так" (он берет мой наплечный платок и подвязывает себя по-девичьи концами назад), он выбегал ей навстречу и прыгал на руки, она его подкидывала, несла домой. Всегда приносила скромный гостинец или подарок: красивый камушек, цветочек, перо птички...
Разговор перешел на тему о русской душе: что такое, какая она.
- Да не расскажешь, а если с русскими пообщаешься, то сразу и поймешь, - объясняет Ингрид. (Помнится, деятели местного разлива "развенчивали миф" о русской душе, каковая, якобы, является выдумкой, каковой, якобы, и нет вовсе. Да, у вас ее нет, поскольку вы - не русские. И только потому, что она есть, вам так хорошо и вольготно живется среди русских, потому что она не дает нам поступить с вами так, как полагается в бездушных обществах).
- Вот я приехала в чужую страну учиться,- продолжает Ингрид,- и хотя стипендия у меня была неплохая, но из дома мне не помогали, и все траты были из моего кармана: и на учебники, и на еду... Так меня студенты-москвичи по очереди водили домой обедать-ужинать. На каникулах, если домой не уезжала, отправлялась к иногородним и так объехала почти весь Союз. Приехала как-то я в Москву с братом Дитером, отправились в гости к бабушке моей студенческой подруги в деревню. Бабушка жила в годы нашего студенчества в Москве у дочери, подкармливала меня пирогами, щами-борщами... Тут уже старенькая, плохо видит, плохо слышит. Приехали, подруга ей говорит:
- Бабуля, вот Ингрид, помнишь ее, из Германии приехала, а с ней Дитер из Германии.
- Гитлер?! Из Германии?!
ДОПЛАТНЫЕ ПИСЬМА
М. Ковров
8 июля 2003 0
28(503)
Date: 08-07-2003
Author: М. Ковров
ДОПЛАТНЫЕ ПИСЬМА
Седьмого июня 2003 года, в день рождения Чаадаева, накрапывал дождь. Была суббота, день, разрешенный для посещения Некрополя Донского монастыря, где он похоронен, согласно его завещанию, рядом с Авдотьей Сергеевной Норовой. Она умерла от любви.
Сохранились ее письма. А.С.Норова — П.Я.Чаадаеву:
— "Не могу сказать, чтобы у меня что-то болело, определить характер моего недуга. Чаще всего я испытываю состояние какой-то усталости от жизни и слабость. Когда я думаю о Вас, о дистанции, существующей между нами, о почтении и страхе, который Вы мне внушаете, о сдержанности, которую я строго соблюдала по отношению к Вам в течении стольких лет, у меня путаются мысли и кружится голова. Это приводит меня в физическое изнеможение".
— "Я была бы счастлива исполнять роль Вашей служанки: ухаживать за Вами во время болезни, читать Вам книги, предугадывать Ваши самые прихотливые фантазии и тут же исполнять их. Я не мешала бы Вашей работе, приходила 'бы и уходила, когда Вы пожелаете. Мое сердце подсказало бы мне все необходимое для удовлетворения Ваших малейших желаний. Я мечтала бы служить Вам так всю жизнь".
— "Многочисленные польские шпионы собираются взорвать или поджечь город, отравляют пищу. Умоляю ничего не есть и не пить, не дав попробовать кошке или собаке".
— "Я постоянно и много думаю о Вас. Это главное счастье и смысл моей жизни. Все мое счастье в Вас. Кроме Вас у меня нет ничего в этом мире".
— "Моя жизнь в Ваших руках, Вы ее владыка перед лицом Господа. Моя душа уже не принадлежит мне. Она связана с Вашей. Мы будем вместе страдать, мы будем вместе молиться".
Чаадаев:
— "Вера в ангелов, ангел моя Дуничка, не есть догмат веры. Есть только три способа быть счастливым: думать только о Боге, думать только о ближнем, думать только об одной идее".
В книжке Б.Тарасова, изданной в серии "Жизнь замечательных людей", через сто тридцать лет после его смерти, автор, "забегая вперед", сообщает читателю, что определяющей чертой Чаадаева было жестокое немилосердное себялюбие, что некоторые черты он унаследовал от своего дяди, который был донельзя своенравен и чрезвычайно капризен, к тому же гувернер-англичанин научил Петра пить грог. Телевизионный комментатор, представляя книгу, спрашивает Тарасова, чем же интересен нам этот Чаадаев и как трудно писать книжку о человеке, которого так не любишь, и не получает никакого ответа.
Чаадаев был человек частный. Писал письма. Чаще всего они никуда не отправлялись. Петр Яковлевич обычно принимал по средам, письма читали, переписывали. Иногда адресаты знали о существовании писем и о их содержании в пересказах.
Одно из его писем к Екатерине Дмитриевне Пановой было напечатано в журнале "Телескоп" в 1836 г. и вызвало переполох. Его не так прочитали. Не с теми интонациями. Студенты Московского университета явились к его попечителю графу Строганову и заявили, что готовы с оружием в руках вступиться за оскорбленную Россию.
Герцен вспоминал: "Я раза два останавливался, чтобы отдохнуть и дать улечься мыслям и чувствам, и потом снова читал и читал. Я боялся, не сошел ли я с ума... Весьма вероятно, что то же самое происходило в разных губернских и уездных городах, в столицах и господских домах".
Как известно, нет плохих или хороших стихов, а есть плохие и хорошие поэты. Одна и та же строка или стихотворение, написанные разными поэтами, выражают совершенно различные чувства. Тютчевское "мысль изреченная есть ложь" продолжает размышления Чаадаева: "смутное чувство, неоформленное понятие... большего мы никогда не добьемся"; Ивана Киреевского: о нарисованном цветке, который не растет и не пахнет. О бессильности воздействия слова на душу и волю. Если же строчка написана Давидом Самойловым, она — для домашнего чтения, следующая должна кончаться на "едрена вошь". У Дмитрия Александровича Пригова она ничего не означает (у раннего Пригова это было выражением радости: он написал стихотворение). Различны интонации, ударения. Повторяя Толстого, обычно ставят ударение не на том слове. Патриотизм — последнее прибежище для негодяев; у Толстого ударение на последнем слове; негодяи, захватившие власть, прикидываются патриотами. Правильные интонации при чтении чаадаевского письма восстановил Платонов:
Пушкин. "Когда же сбудется что-нибудь в России?"
Чаадаев. "Всё сбудется! Она уже сейчас прекрасна, а счастливой будет".
Пьеса "Ученик лицея" написана Платоновым в 1950 году! Впрочем, и Тютчев говорил о Чаадаеве: "Человек, с которым я согласен менее, чем с кем бы то ни было, и которого, однако, люблю больше всех".
