Наутро боох, ведающий всею организационной частью охоты, разослал загонщиков, как и накануне, веером. Монах улыбнулся, но не стал ему возражать, а только заметил, что это бесполезно, потому что он, монах, ведет охотников правильным путем и приведет куда нужно.
До полудня ничего интересного не было замечено. Министр стал уже косо поглядывать на монаха. Пунги был невозмутим.
— Ты уверен, что не ошибся, пунги?
— Я сказал, что ты увидишь слонов еще до вечера — и так будет. Как ты нетерпелив, точно белый или женщина! Умей ждать.
Прошло еще три часа. Бонза во все время не сказал больше ни слова.
Головной слон вступил на тропу, хорошо утоптанную животными. Тропа вела к большому круглому лугу, расположенному, точно озеро, среди леса, деревья которого по мере продвижения отряда делались все выше и выше.
Почва становилась болотистою. Среди густых кустов и водянистых растений журчали струйки свежей, прозрачной воды.
— Сюда слоны приходят на водопой, — спокойно проговорил монах и прибавил, указывая на луг: — А вот здесь их пастбище.
— Хорошо, если бы так! — отвечал министр.
— Слушай и убедись в этом сам.
Раздался быстрый лошадиный топот. Появился загонщик на взмыленном коне.
— Господин!.. Слоны!.. — кричал он, запыхавшись.
— А белого слона нет?
— Схен-Мхенг среди них. Будда велик!
Со всех сторон прискакали другие разведчики, подтверждавшие слова первого. Все ожили, ободрились, преисполнились энергии.
Усталость была забыта, тревога тоже. Все наперебой поздравляли друг друга. Каждый как бы видел перед собой обрадованного императора, щедро раздающего награды направо и налево.
Слонов было немного. Не более десятка. Вожаком стада был Схен-Мхенг.
Они мирно паслись на другой стороне луга, так что ручных слонов можно было расставить за деревьями по опушке совершенно незаметно. Так и сделали. Окружили слонами всю луговину. Всадники также взяли ее в кольцо. Дикие слоны были видны сквозь деревья. Успех облавы не вызывал сомнений. Министр, замирая в трепетной надежде, вздумал разглядеть поближе белого слона, расхаживавшего в стаде. Он сошел с гуады, тихо прокрался сквозь чащу и подошел к стаду метров на двести.
Это было очень неосторожно. В стороне от стада, шагах в пятидесяти, следовательно, не далее ста пятидесяти шагов от опушки, стоял на страже сам вожак стада — громадный белый слон. Без сомнения, это был тот самый слон, которого видел монах. Цвет его был, собственно говоря, не совсем белый, а скорее блеклый, беловатый.
Увидав это живое воплощение Будды, министр не удержался и вскрикнул от радости.
Тотчас же вслед за этим возгласом послышался гнусавый трубный рев, похожий на звук тромбона.
Белый слон подавал стаду сигнал опасности. Громадные мастодонты шарахнулись, насторожили уши, подняли хоботы, завертели короткими хвостами — и бросились в лес.
Проклиная себя за неуместное любопытство, министр хотел было приказать своему отряду скорее пуститься в погоню за слонами, как вдруг в лесу прогремел чудовищно-громкий выстрел.
Белый слон остановился, как вкопанный, испустил ужасный крик, зловеще слившийся с отголоском выстрела, и тяжело рухнул наземь.
Глава XII
Утомительность ходьбы по лесу. — Если нельзя идти, то надобно бежать. — На холмах. — Под гору. — Поляна. — Солнце. — Фрикэ убеждается, что шел не к шлюпке, а от нее. — Кобра-капелла, или очковая змея. — Пора! — Воды!.. — Муки Тантала. — Еще минута ожидания. — После жажды — голод. — Четыре тысячи килограммов мяса на двоих.
Итак, Фрикэ произнес: "Горы — это хорошо: сверху будет видно, в этом наше спасение".
То, что он так громко назвал «горами», было всего лишь лесистыми холмами, высотой не больше четырехсот метров. Он решил подняться на один из них. Как человек опытный, он не пошел по прямой, хотя подъем и не был крутым, а зигзагами.
Мальчику это казалось слишком скучным. Против такой медленной, спокойной ходьбы Яса протестовал прыжками и скачками, постоянно забегая вперед и возвращаясь обратно.
Фрикэ останавливал его, урезонивая тем, что по горам в жарком климате ходить быстро нельзя, что если он не уймется, то скоро вспотеет и выбьется из сил.
Действительно, уже через четверть часа мальчик прибежал к Фрикэ весь мокрый, точно из бани, и жалобно попросил пить. Он чувствовал себя совершенно разбитым.
— Что, уморился? Я ведь предупреждал… На, выпей кофе. И давай посидим минут пять, передохнем.
Они сели на корень громадного тека, протянувшийся по земле точно спина крокодила, отдохнули и продолжали подъем.
Адская жара начинала действовать и на Фрикэ. Внизу тоже было жарко, но на холмах стало вовсе невыносимо. Однако он все-таки продолжал подъем, превозмогая усталость и делая частые остановки ради ребенка.
Однако вскоре мальчик совсем выбился из сил и едва-едва передвигал ноги.
— Давай сюда руку, я тебя поведу. Ты умираешь от жажды? Вот отпей немного. Довольно. Через некоторое время получишь еще, а я обойдусь.
Сделали отдых более продолжительный. Когда встали, мальчик оказался не в силах двигаться.
Фрикэ вытер ему лоб, пару раз обмакнул лицо лоскутком коры, содранным с дерева, и дал ему выпить еще несколько капель воды с кофе. Передав ему в руки самодельный веер, парижанин сильной рукой поднял его наверх и посадил себе на спину.
— Гай-да! Поехали! — крикнул он со смехом. — Вот что значит нужда! Сам еле двигаюсь, а вот взял груз — и ничего: иду с грузом. Здесь оставаться нельзя; место нехорошее.
И он шел и шел, опасаясь, что если остановится, то уже не в силах будет идти дальше.
— Ух, больше не могу! — сказал он, наконец, и вовремя успел спустить мальчика на землю, иначе рухнул бы вместе с ним. Но он не упал, а сначала прислонился к дереву, потом сел под ним, будучи не в состоянии не то что двигаться, но даже думать.
И на беду все питье вышло, не осталось ни капли влаги. Нечем было смочить горло, освежить пересохший язык.
— Кажется, finita la commedia {Представление окончено (ит.). },— пробормотал бедный юноша.
Глаза его блуждали, горло сдавили спазмы. Лиловые губы совершенно запеклись.
Вдруг он радостно вскрикнул. Несколько минут отдыха все-таки взбодрили его, застилавший глаза туман рассеялся. Он теперь мог яснее видеть и разглядел, что находится на площадке, а не на склоне. Он достиг вершины!
Возможно, что по другую сторону есть вода. Он встал и храбро пошел. Отдохнувший мальчик мог теперь идти сам. Сцуск был легким и довольно быстрым.
