Ли раздраженно рассмеялся.
— Ты думаешь, я такой дурак, что буду сидеть сложа руки и ждать, пока это мне прикажут. Сермак и его люди уже месяц у меня под наблюдением.
Мэр ухмыльнулся.
— Ты как всегда прав, дружище. Ну, хорошо. Кстати, — мягко добавил он, — посол Вересов возвращается на Терминус. Временно, надеюсь.
Последовало короткое молчание, несколько напряженное, затем Ли спросил:
— Что было в письме? Наши дела продвигаются?
— Не знаю. Не могу сказать, пока не поговорю с Вересовым. Может быть, да. В конце концов, должно что-то произойти до выборов. Но почему ты вдруг помрачнел?
— Потому что не знаю, что из всего этого выйдет. Ты слишком умен, Хардин, и ты многое скрываешь.
— И ты тоже, — пробормотал мэр.
Потом он громко спросил:
— А не собираешься ли ты вступить в новую партию Сермака?
Ли улыбнулся против воли.
— Ну, хорошо, ты выиграл. А теперь неплохо бы и пообедать.
Сальвору Хардину, убежденному шутнику, приписывали множество афоризмов. Считают, что однажды именно он сказал:
— Полезно иногда быть честным, в особенности, если у тебя репутация лгуна.
Павлу Вересову не один раз приходилось пользоваться этим хорошим советом, учитывая, что он уже 14 лет играл на Анакреоне целых две роли; которые часто и неприятно напоминали ему танец босиком на раскаленных углях.
Для народа Анакреона он был первосвященником, представителем Основания, ставшего для этих варваров символом волшебства и центром религии, которую они создали не без помощи Хардина за последние 30 лет. И в качестве первосвященника Вересов основал там свой дом, превратившийся для него в темницу, потому что в глубине души этот человек презирал ритуалы, которые его окружали.
Но для короля Анакреона — старого, уже умершего, и его молодого внука, уже сидевшего на троне, — он был просто могущественным послом, которого боялись и одновременно завидовали втайне.
В целом миссия Вересова была нелегкой, поэтому первое за три года путешествие с Анакреона на Терминус, хоть и вызванное неприятной причиной, он воспринял как каникулы. И поскольку первосвященнику неоднократно приходилось путешествовать в строгой секретности, он вынужден был воплотить в жизнь афоризм Хардина. Вересов переоделся в гражданское платье и взял билет второго класса на пассажирский лайнер, следующий к Терминусу. Прибыв на Основание, он пробился сквозь толпу пассажиров на космодроме и позвонил в зал Совета из городского видеоавтомата.
— Меня зовут Ян Смит, — представился Вересов. — На сегодняшнее утро мне назначена встреча с мэром.
Молодая женщина с бесцветным голосом, хотя и достаточно деловая, сделала еще одно переключение на другом конце провода, обменялась с кем-то двумя-тремя фразами, затем монотонно проговорила:
— Мэр Хардин примет вас через полчаса, сэр.
Экран видеофона померк.
Посол купил последнее издание местной газеты, неторопливо прошел в городской сад и, усевшись на первую же попавшуюся пустую скамейку, прочитал передовую статью, спортивные новости и уголок юмора. Когда полчаса прошло, он встал, засунул газету подмышку и не спеша прошел в приемную Совета, где и назвал свое имя.
За это время Вересова никто так и не узнал, потому что он вел себя, как самый обычный гражданин.
Хардин взглянул на него и ухмыльнулся.
— Берите сигару. Как путешествие?
Вересов потянулся за сигарой.
— Любопытно. Со мной в каюте находился священник. Он летел на Терминус, чтобы пройти специальный курс по приготовлению синтетов, радиоактивных средств для лечения рака.
— Но ведь он не назвал это так, а?
— Еще чего! Для него это была Священная Пища.
Мэр улыбнулся.
— Продолжайте.
— Он вовлек меня в спор, после чего долго и старательно пытался излечить меня от болезни материализма.
— Так и не узнав своего Верховного Жреца?
— Без малиновой мантии? Кроме того, он со Смирно. Для меня это был интересный опыт. Поистине, поражает метаморфоза, которой подверглась наука. В наши дни она стала своего рода религией. Я даже статью написал на эту тему — исключительно для собственного удовольствия, ведь публиковать ее нельзя. Крушение Империи на периферии привело к тому, что наука здесь стала терять свою силу. Сохранить себя и свое могущество она могла, лишь приняв иную форму, что и произошло. Получается все очень складно, если на помощь призвать символическую логику.
— Интересно! — Мэр заложил руки за голову и вдруг сменил тему разговора. — Расскажите о положении на Анакреоне.
Посол нахмурился. Отложив сигару, он сообщил:
— Ситуация весьма неприятная.
— И поэтому вы здесь.
— Да. Положение таково: ключевая фигура на Анакреоне — принц-регент Венус. Он дядя короля Лепольда.
— Это я знаю, но Лепольд достигнет совершеннолетия в будущем году. Насколько мне известно, в феврале ему исполнится шестнадцать.
— Верно. — Затем последовало мрачное дополнение. — Если он останется в живых. Отец короля погиб при подозрительных обстоятельствах. Во время охоты его грудь пробила пуля-игла. Это объяснили как несчастный случай.
— Кажется, я припоминаю Венуса. Мы встречались на Анакреоне после его поражения в войне с Терминусом. Это было еще до вас. Да, если я не ошибаюсь, это смуглый молодой человек, черноволосый, правый глаз у него косил. И еще у него смешной крючковатый нос.
— Точно, он остался косым, и нос у него такой же крючковатый, но волосы поседели. Венус нечист на руку. К счастью, он самый большой дурак на планете, который считает себя необычайно умным и проницательным, так что все его намерения видны насквозь.
— Так обычно и бывает.
— Он думает, что если надо разбить яйцо, то делать это необходимо по крайней мере атомным бластером. Вспомните налоги, которыми он хотел обложить имущество Храма два года назад, когда умер старый король. Помните?
Хардин задумчиво кивнул головой, потом улыбнулся.
— Жрецы подняли страшный шум?..
— Они подняли такой шум, что его можно было слышать на Лукреции. С тех пор Венус стал более осторожным, когда имеет дело со священниками, но все-таки умудряется доставлять неприятности. Он безгранично самоуверен.
— Возможно, Венус компенсирует таким образом свой комплекс неполноценности. Младшие сыновья королевского рода обычно этим страдают.
— От этого не легче. Венус все время кричит о том, что пора напасть на Основание. Он даже и не пытается скрывать своих намерений. И его положение позволяет это сделать, с точки зрения вооружения. Старый король создал великолепный космический флот, да и Венус не дремал последние два года. Даже налоги на Храм он планировал употребить на дальнейшее вооружение флота. А когда у него ничего не получилось, он вздумал увеличить обычные налоги вдвое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
