мужа, вышла за которого она совсем молодой и прожила с ним лет десять, пока его не подорвали в машине конкуренты или кто еще там.
Убийц, кстати, так и не нашли, но конкуренты и партнеры мигом растащили бы все наследство, если бы не вмешательство папы Андрея Георгиевича, который тогда еще от дел не отошел и сумел наследство отбить. Так что жила Эвелина безбедно, денежки тратила на себя любимую и, если честно, никому не мешала.
Что бойфрендов меняла часто, то на этих молодых людей никто особенных видов не имел, таких на всех богатых женщин хватит. Тут, как говорится, предложение спрос обгоняет.
Так что, как сообщил ей Андрей Георгиевич по телефону, с историей с серьгами они разобрались сами, по-семейному. Припугнули этого парня, он, как уже тогда поняла Дуся, оказался полным ничтожеством и трусом и рассказал, что его наняли, причем анонимно, так что заказчиков указать не может.
Ну что, серьги дорогие, заметные, кое-кто без труда узнал, что их купили дочери Андрея Георгиевича в подарок. И про Эвелину в их кругах все известно. В общем, попортили охранники этому типу морду качественно да и выгнали синяки залечивать, да еще предупредили, чтобы молчал как рыба, и если какие слухи просочатся, то пускай сразу же гроб заказывает. Припугнули, в общем, он и уехал.
С Эвелиной отец крупно поговорил, да только толку чуть, снова она во что-то вляпалась. Но на того паршивца он думать не может, сам он полное барахло, а люди, что его нанимали серьги украсть, такими делами не занимаются, у них другой бизнес.
Дуся полностью с Андреем Георгиевичем согласилась, здраво старикан рассуждает. Тут дело совершенно другое, и начинать надо, что называется, от печки.
Дуся подошла к красивому особняку девятнадцатого века, в котором размещалось двадцать восьмое отделение полиции, но не успела подняться на крыльцо, как вдруг ее кто-то окликнул:
– Дуся! Самохвалова!
Она обернулась и увидела симпатичного мужчину с ранней сединой в коротких волосах.
– Здравствуй, Макс! – проговорила она приветливо. – Давно не видались!
Дусе определенно везло. Собственно, она и шла-то сюда в надежде его встретить, а на ловца, как известно, и зверь бежит. Если, конечно, ловец окажется в нужном месте.
– Очень давно. – Макс схватил ее за руку, выразительно заглянул в глаза: – А ты все хорошеешь!
– Да ладно тебе! – Дуся улыбнулась, но руку деликатно отняла. – Ты всегда был дамским угодником!
– Честное слово, ты просто обалденно выглядишь! Может, пойдем куда-нибудь, посидим? Я тут неподалеку один хороший итальянский ресторанчик знаю, у меня там большая скидка… там готовят такое ризотто с морепродуктами!
– Может быть, – уклончиво ответила Дуся. – Я, вообще-то, к вам по делу приехала.
– По де-елу… – заскучал Макс. – Ну, а я-то надеялся, что ты меня решила проведать…
– Мечтать не вредно! Но если ты мне поможешь, так и быть, схожу с тобой в тот ресторанчик, где у тебя скидка. – И Дуся выразительно опустила ресницы, а потом подняла их и одарила своего собеседника сияющим взглядом.
– Правда? – ахнул он. – Ловлю на слове!..
– Но я сказала – если ты мне поможешь.
– А что тебе нужно-то?
– У вас ведь в работе дело Эвелины Загорецкой?
Макс заметно поскучнел и протянул:
– Загорецкой? Вот ты о чем… Да нет там никакого дела.
– То есть – как нет?
– Да очень просто. Внесли в протокол смерть от естественных причин. Ну, эксперт действительно определил, что смерть наступила в результате инсульта… кровоизлияния в мозг.
– Что такое инсульт, я знаю, – кротко заметила Дуся.
– Ну и хорошо, что знаешь. А почему тебя это дело заинтересовало? Это же вообще не ваш район.
Было заметно, что он напрягся и даже слегка рассердился.
– Макс, ты можешь не задавать вопросов? – На этот раз Дуся сама взяла его за руку и одарила тем же сияющим взглядом.
Макс поперхнулся, сглотнул и протянул:
– Мо… могу!
– Вот и хорошо. Только скажи – ведь тебя что-то не устроило в таком повороте дела? По глазам вижу, что не устроило! Ну, поделись со мной, тебе же хочется!
– Ну… допустим, ты права. Честно говоря, я туда приехал с первой группой и сам все видел. Своими глазами. Прикинь, эта Загорецкая сидела в витрине бутика «Стрекоза» вместо манекена, мертвая… как тебе такая картинка?
– Ничего себе! – охнула Дуся. – И все равно оформили естественную смерть?
– Вот представь себе!
– Как же так?
– А очень просто. Хозяйка бутика приехала, прорвалась в кабинет нашего шефа, провела у него целый час, после чего он и распорядился оформить это дело как естественную смерть. И чтобы этот бутик вообще нигде не фигурировал. Ну, ее, хозяйку эту, можно понять: если в прессу просочится, что у нее в бутике богатую клиентку нашли мертвой – все, магазин можно закрывать… А уж если хоть один журналюга узнает, что она в витрине сидела – то вообще полные кранты!
– Ее-то понять можно, а вашего шефа?
– Шефа тоже можно… – Макс вздохнул. – Ты его жену когда-нибудь видела?
– Нет, откуда?
– А я видел.
– Да при чем тут его жена?
– А при том, что она на следующий день после визита хозяйки бутика приехала в отделение в таком пальто, как у Николь Кидман в этом новом сериале… забыл, как называется, но ты наверняка знаешь. Где она в каждой серии в новом пальто.
– Уж прямо в таком!
– Ага, ты не веришь, да? А я как раз такое пальто видел в том бутике, когда на вызов приехал. Вот так-то! Девицы наши, как ее увидели, прямо обалдели!
– Неужели ваш шеф из-за пальто на такое пошел?
– Да на какое такое? Он ничего особенного не сделал. Смерть-то и правда наступила от естественной причины.
– Ага, очень естественной! Приехала женщина ночью в бутик специально, чтобы там умереть от инсульта? Да еще устроилась на месте манекена? В витрине?
– Ну, ты же знаешь, у богатых свои причуды. Во всяком случае, выглядела она очень эффектно. Сидит такая, пальто опять же дорогущее, ну, ты как женщина очень бы оценила.
– Вообще, как она в этот бутик попала? Там ведь наверняка сигнализация?
– Вопрос, конечно, интересный… да только, к сожалению, никому не нужный. Я было пытался там девчонку-продавщицу как следует допросить, да только хозяйка тут рядом вертится, смотрит на нее, как голодный удав на кролика, так что ничего у меня не вышло. А потом оказалось, что и дела-то нет.
– Да ладно, я же вижу, что тебе все это не нравится!
– Ну, даже если и не нравится – кто я такой? Тут, правда, еще один
