— О! — воскликнул Лайн. — Где же они установили усилитель?
У одной из стен столовой стоял книжный шкаф, вдоль этой же стены проходил телефонный провод. Слуга нагнулся и указал на приделанный около последней полки шкафа черный ящичек. Ящичек был из дерева, примерно двадцать пять сантиметров в ширину и десять в высоту. В крышке его виднелись два отверстия. От ящика шел тонкий провод, выведенный в окно.
— Что это? — спросил, мгновенно отрезвев, Леггат.
— Микрофон, — ответил Клиффорд. — Кто-то подслушал наш разговор.
24
Клиффорд Лайн отворил окно и попытался проследить, куда уходит провод. Провод шел по стене, затем исчезал за крышей гаража.
— Все в порядке, Симмон, — сказал он.
Не теряя времени, Лайн вышел из комнаты и направился к гаражу. С трудом разглядел он тоненькую проволоку, протянутую вдоль стены и исчезавшую в открытом окне. Это была, очевидно, квартира какого-нибудь шофера.
С первого взгляда было ясно, что дом необитаем. Окна были грязные, часть стекол выбита.
Широкие ворота вели в помещение для автомобиля. Рядом была дверь — вход на верхний этаж. Она оказалась незапертой; Лайн без колебаний вошел в подъезд и стал подниматься по узенькой лестнице. Наверху он увидел две пустые комнаты. На полу был разбросан всякий хлам — следы пребывания последних жильцов. Вторая комната была, по-видимому, спальней. В ней стояла старая металлическая кровать без матраца. Он вернулся в первую комнату и обнаружил то, что искал. Это был маленький черный ящичек, похожий на тот, который находился у него в комнате. Кроме этого ящика, он обнаружил телефонный аппарат. Телефон был исправен — на станции немедленно ответили на вызов.
В помещении, естественно, никого не оказалось. Тот, кто подслушал беседу Леггата с Лайном и передал ее содержание Фэн Су по телефону, услышал, что сказал слуга, и заблаговременно скрылся.
Один из шоферов случайно заметил этого человека и сообщил Клиффорду его приметы.
По словам шофера, это был смуглый человек с военной выправкой и злым выражением лица. Судя по приметам, разговор подслушал не кто иной, как майор Спедуэлл.
Клиффорд Лайн вернулся к себе и застал Леггата в подавленном состоянии. Нетвердой рукой он подлил себе виски.
— Что случилось? Что все это значит? — спросил он.
Объяснять этому пьяному болтуну всю опасность положения было бесполезно, но Лайн решил все же сообщить ему о своем открытии.
— Вы должны быть очень осторожны, Леггат, —сказал он. — Если Фэн Су узнает о том, что вы его обманули, то ваша жизнь не стоит и выеденного яйца. Единственная надежда, что тот, кто подслушивал, не узнал ваш голос.
Когда Леггат узнал, кто, собственно, подслушал беседу, никаких надежд у него не осталось.
— Фэн Су — ба!
В смехе Леггата было что-то натянутое. Ему неоднократно приходилось попадать в трудное положение — бывали случаи, когда он подвергался нападению взбешенных вкладчиков, требовавших вернуть накопленные сбережения. Но Фэн Су нельзя было сравнить с ними.
— Мой дорогой друг, — начал он патетически. — Пусть Фэн Су попытается что-нибудь предпринять против меня.
— Когда вы его увидите? — спросил Клиффорд.
— Завтра вечером. Состоится заседание ложи. Проклятая ерунда! Но приходится участвовать во всем этом — лишь бы не злить этого дьявола.
Лайн взглянул на него. Он один знал, на что способен этот китаец, возвысившийся благодаря своему непомерному богатству.
— Послушайте моего совета и не ходите завтра на собрание ложи, — сказал он. — Покиньте Англию и не возвращайтесь до тех пор, пока я не покончу с этой бандой. Поезжайте-ка завтра же в Канаду. Завтра отходит пароход, и если вы поспешите, то успеете получить билет и документы.
Леггат бесшумно поставил стакан на стол.
— Я останусь здесь, — храбро заявил он. — Ни один китаец не сможет изгнать меня из Англии. Не забудьте, Лайн, что я умею обходиться с этой птицей…
Лайн не слушал. Мысли его в гораздо большей степени занимала обнаруженная проводка. Он еще раз предостерег Леггата и отправил его на своем автомобиле домой.
После этого Лайн опять спустился во двор и занялся поисками. Вскоре он позвонил Леггату, но никто не ответил.
В самом деле, Леггату грозила большая опасность. Что предпримет Фэн Су? Можно было ожидать всего. Последние события показали, что Фэн Су не остановится ни перед чем.
Во всяком случае Клиффорд оценивал деятельность «Радостных рук» совсем иначе, чем Леггат. С точки зрения любого европейца, этот союз выглядел только забавным. На самом же деле за ним стояли преступления и смерть.
После обеда Клиффорд Лайн встретился с одним из высших чинов Скотланд-Ярда. В это солидное учреждение Клиффорд направился с рекомендательным письмом из министерства иностранных дел. Совещание длилось гораздо дольше, чем он предполагал; в результате Лайн избавился от одной из самых серьезных своих забот. Из Скотланд-Ярда он поехал в Суннингдель. Если его что-либо и продолжало еще беспокоить, то только судьба Фердинанда Леггата.
Дверь его дома была заперта. Джоэ Брай мирно дремал на диване. Джоэ Брай был зол. Его раздражало затворничество. Он внимания Клиффорда не укрылось, что Джоэ, по-видимому, нарушил обещание не выходить из дома.
— Когда я сижу взаперти, это отражается на моем настроении и самочувствии. — При этом Джоэ виновато поглядел на своего друга. К Клиффорду он испытывал почтение.
— Ты выходил из дома! — вскричал Клиффорд. Быть может, это было не так уж опасно. Никто в Суннингделе не знал Джоэ, да и вряд ли хоть один человек в Англии, за исключением Фэн Су, знал его в лицо.
— Я вышел только затем, чтобы сорвать себе пару цветочков, — пояснил Джоэ. — Ты знаешь, Клифф, в цветах есть что-то чудесное, приводящее меня в благое расположение духа. Ты занят своим делом, ты шпионишь, а я при мысли, что могу очутиться на лугу, где цветут колокольчики…
— Уже не сезон для колокольчиков! — холодно возразил Клиффорд. — По-видимому, ты имеешь в виду львиный зев.
— Нет, нет, колокольчики! — решительно запротестовал старик. — Они росли у дерева и, Клифф… — Старик закашлялся. —Я встретил самую красивую девушку в мире.
Клиффорд пристально посмотрел на него, и Брай залился краской.
Неужели это смелый искатель приключений, обладавший железной волей? Человек, который был нищим и достиг богатства своим упорством и презрением к закону. Клиффорд онемел от удивления.
— А почему бы и нет? — задорно осведомился Джоэ. — Я еще не стар, мне не так давно перевалило за пятьдесят. — В словах этих таился вызов, но Клиффорд не обратил на это внимания. — Очень многие не поверили бы, что мне уже пятьдесят.
— Ты столетний старый грешник, а по уму тебе нельзя дать и десяти лет, — ответил добродушно Клиффорд. — Кто она такая, эта девушка, Джоэ?
— Этого я не знаю. Прекрасная девушка с чудесной фигурой. Несколько рыжевата, но это свидетельствует о том, что она умница. Ах, что за девушка!
И он восторженно покрутил головой.
— Чудесная фигура? Быть может, она полновата? — неожиданно резко осведомился Клиффорд.
— Нет, она очень хорошо сложена, — уклонился от прямого ответа Джоэ. — И молода. Ей не больше двадцати пяти лет. И какой цвет лица! Клифф, на ее щеках цветут розы!
— Ты, по-видимому, хочешь сказать, что она краснощекая? — переспросил не питавший склонности к романтизму Лайн и расхохотался. — Ты не спросил, как ее зовут?
— Нет, я этого не сделал. Ведь это дурной тон — ни с того ни с сего спрашивать девушку, как ее зовут!
— Если бы ты ее спросил, то она ответила бы тебе, что ее зовут Мабель Нарз.
Лицо Брая вытянулось.
— Мабель Нарз? — спросил он, и в голосе его зазвучало смущение. — Что? Моя племянница?
— Она в столь же малой степени твоя племянница, как я твой дядя, — сказал Клиффорд. — Ваш род имеет ряд ответвлений. Она приходится тебе кузиной в девятнадцатой степени родства. Седьмая вода на киселе. Ваше родство настолько отдаленное, что для того, чтобы его установить, надо запастись подзорной трубой. Но, Джоэ, в твои годы!
— Пятьдесят! — пробормотал Джоэ. — Но зато в мои годы мужчины более постоянны!
— Я надеюсь, что ты не сказал ей, кто ты?
— Нет, я только намекнул, что мне не приходится заботиться о средствах на жизнь.
— Значит, ты ей сказал, что богат? И что же, ее глаза не разгорелись, когда она узнала об этом?
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Джоэ, защищаясь от нападок.
— Ты выжил из ума, — решил Клиффорд. — А как поживает кули?
— Спасибо, хорошо. Он все время молил отпустить его, но я этого не сделал.
— Сегодня вечером он может убираться отсюда. Когда я вспоминаю о нем, меня охватывает тоска по хорошей бамбуковой трости и обычаям Юньнаня. Я полагаю, тебе известно, что он хотел, чтобы мы задохнулись. Сегодня утром я обнаружил сверток серы, который он пытался подбросить нам в трубу.
