Она ведь здесь.
Зашелестела, забурлила, закипая, вода, и щелкнул чайник. Яков внимательно оглядел пакетики с дроблеными листьями. Ладно. Сейчас главное сосредоточиться и сделать все правильно, а об этом он тоже подумает позже.
— Давай я, — пришла на помощь Злата и наконец встала с его постели.
Проходя мимо, она задела его руку своей, и Яков ощутил, как пробрало нутро. Уши обдало жаром. Он вдохнул поглубже и сглотнул, стараясь успокоиться, а Злата тем временем нашла у него на полке кружку и стакан, бросила в них по пакетику, залила кипятком, обвела стакан пальцем по ободку, что-то прошептала.
— Что ты делаешь? — спросил Яша.
— Простенький заговор, чтобы не обжечься, — пожала плечами Злата, взяла пакетик и поболтала им в воде, которая тут же стала приобретать насыщенный коричневый цвет. — Хочешь, тебе тоже навяжу? Его можно сделать плотнее, тогда эффект сохраниться на пару дней. Сделать?
— Нет, спасибо.
Она пожала плечами — мол, хозяин — барин, — взяла свой стакан и отпила. Причмокнула губами. И снова отпила. Яков смотрел, как ее губы обхватывают стенки стакана, и чувствовал, как внутри все скручивается от желания поцеловать. Оторвать взгляд не представлялось возможным.
Нет, пожалуй, такое с ним все же впервые. Ему бы сейчас пойти дрова порубить. Так, чтобы на зиму хватило… Но никаких дров поблизости не было, а Злата сделала очередной глоток и медленно облизала губы. Яков сглотнул. Слюна была вязкой, а в горле пересохло, и это оказалось не так легко. Воздуха отчаянно не хватало. Яков наконец заставил себя поднять глаза и напоролся на ее взгляд. Она смотрела так, что стало очевидно: она все видела. И все поняла.
Черт.
Надо было извиниться.
Что-то придумать.
Объяснить.
Соврать.
Сделать так, чтобы она не хлопнула дверью прямо сейчас, хотя, наверное, он заслужил.
Яков открыл рот, сам не зная, что собирается сказать, но Злата его опередила.
— Шоколад, — серьезно произнесла она, глядя ему прямо в глаза. — Поверь, это стоит попробовать.
И подмигнула. Потом поставила стакан на стол, взяла упаковку в руки и вскрыла ее, достала из него темно коричневый брусок и отломила кусочек. Яков смотрел и понимал, что отчего-то не может пошевелиться. Дядька рассказывал ему про путы. Темный заговор, превращающий человеческое тело в куклу-марионетку. Сейчас ему казалось, что именно так человек, попавший под этот заговор, и должен себя чувствовать. А потом Злата сделала то, отчего у Якова вообще на время перемкнуло способность здраво мыслить. Подошла совсем близко, поднесла кусочек к его губам и надавила им на нижнюю.
— Пробуй, — то ли предложила, то ли приказала она.
Ноги стали ватными, в голове сгустился туман, внизу живота потяжелело. Злата стояла слишком близко, так, что он видел каждую веснушку на ее лице, и смотрела, не мигая, и на дне зеленых глаз что-то сверкало. Давным-давно Яков читал истории о проклятых кладах. Кто найдет и заберет с собой, тот обречен. Но не забрать невозможно. Она не торопила его, и в какой-то момент Яков понял, что воздух закончился, а тело забыло сделать вдох, пришлось напомнить ему об этом, он рефлекторно приоткрыл губы, и Злата протолкнула между ними кусочек шоколадки. При этом пальцы она не убрала. Кровь одновременно бросилась в два места. Лицо запылало. Черт-черт-черт… О том, что творилось ниже, он предпочел не думать. Злата понимающе улыбнулась, и это было самое ужасное.
— Вкусно? — поинтересовалась она.
Что?
Ах да… Шоколад… Горьковато и одновременно малость приторно. Кажется, она действительно ждала ответа. Пришлось вспомнить, как говорить.
— Н-ну…
— Дай попробую.
Она провела большим пальцем по его нижней губе, а потом приподнялась и поцеловала. Простое касание губ губами. Но Якова словно молнией ударило. Он шумно выдохнул. И очнулся. Отшатнулся, толкнул рукой стол и смел на пол кружку. Кружка упала, но не разбилась, ковер смягчил удар, зато мгновенно пропитался чаем.
— Ай, — поморщилась Злата, созерцая образовавшееся пятно.
— Т-ты что д-делаешь? — не сдержался Яков, которого это пятно сейчас интересовало в последнюю очередь.
Он попытался восстановить дыхание, но получалось плохо.
— А разве не очевидно? — удивленно поинтересовалась Злата. — Подожди-ка.
Как ни в чем ни бывало она присела на корточки и провела рукой над ковром. Тот мгновенно просох, словно ничего и не было. Подняла кружку и поставила на стол.
— Так на чем мы остановились? — поинтересовалась она и сделала к нему шаг.
Яков шагнул назад. Злата рассмеялась. Улыбнулась почти по-доброму.
— Яш… — позвала она. — Можно я буду звать тебя Яшей?
— М-можно…
— Яша. Успокойся.
И снова сделала шаг вперед. Яков повторил свой маневр. Они кружили по комнате, словно охотник и его добыча, угодившие в расщелину. Бежать было особо некуда. Кровать то и дело попадалась на глаза, словно стояла везде.
— Я-ша, — протянула Злата и вдруг снова оказалась совсем близко.
Яков дернулся в сторону и уперся спиной в шкаф. Злата прижалась к нему грудью, и он замер. Стук сердца отдавался в ушах барабанной дробью. Она подняла к нему лицо. Коснулась носом носа. Медные кудри щекотали щеку. А зеленые глаза смотрели с интересом.
И Яков с ужасом осознал, что ему это нравится.
Очень-очень.
Да, все это было чертовски неправильно. Но одновременно с этим слишком хорошо, чтобы прекратить немедленно. А может, это сон? Ну, ему всякое порой снилось, и…
Злата слегка сместилась, приподнялась и провела губами по его шее. С левой стороны. Там, где были шрамы. Ее дыхание опалило кожу.
— Тебе понравится, — прошептала она ему на ухо.
А потом прикусила кожу чуть ниже. Яков ощутил, что находится в шаге от того, чтобы кончить. Вот прям сейчас.
— Я-яш.
— Ч-что?..
— Ешь шоколадку. И не забудь про мазь. И мы не допили чай, так что я вернусь.
А потом поцеловала место укуса и отстранилась, снова подмигнула, отошла, взяла свой рюкзак, обулась и ушла.
Хлопок двери показался сроден раскату грома. Раздавленный собственными ощущениями и ее слишком резким уходом, Яков упал на стул. Ему очень-очень хотелось выругаться вслух. Но он сдержался.
Остаток дня и ночь прошли ужасно. Воспоминания не желали отпускать, мешались с фантазиями, и неотступно за ними следовали вина и стыд за произошедшее. Что это было, черт возьми? «А разве не очевидно?» — ехидно поинтересовался внутренний голос, почему-то обернувшийся голосом Златы. Очевидно-то, очевидно, только вот какого… Яков прикусил губу
