но однозначно оно и самое вкусное.
Антон дышит так громко, что у меня кружится голова, а когда впивается губами в шею, то и вовсе улетаю куда-то за пределы планеты. Это невыносимо… Он такой жадный, что у меня растут крылья, такой горячий и страстный… Боже! У меня так давно никого не было, что ощущения почти забытые, оттого удовольствие растекается по телу еще быстрее, кончики пальцев покалывает в предвкушении, а сдохшие бабочки внизу живота начинают стремительно оживать и летать, задевая крылышками все внутренности.
Ковалев жадный. Я чувствую, как ему сносит крышу от нашей близости, и если на наших поцелуях он держал себя в руках, чтобы не съехать с катушек, то сейчас явно себя отпустил. Он как зверь, добравшийся до водопоя, он лев, заприметивший жертву, он… Он такой страстный, что все мои стены валятся к его ногам с грохотом, и пожалеть я об этом не успеваю, потому что мои губы снова захватывают в плен, а проворные руки начинают стремительно стягивать одежду.
Я сижу сверху, но ведет Антон, даже не позволяя мне думать, что я могу быть ведущей. Не сейчас точно. Не тогда, когда он едва не рвет на мне футболку, охваченный страстью.
– Осторожнее, господи, – срывается с губ с тихим стоном, когда Ковалев срывает с меня лифчик и тут же припадает губами к груди. Мамочки… Я и не помню, когда последний раз мне было так хорошо, но от диких ощущений под веками собираются слезы. Почти в бреду раздеваю Антона, я не могу терпеть эту пытку, если сейчас же не отключусь – снова начну думать о том, о чем сейчас думать не стоит. Кусаю губы, чтобы не стонать громко, хотя в комплексе нет никого, кроме охранника, но он точно нас не услышит, я просто… Мне кажется, я не имею права кричать о своем удовольствии. Честности ради, я и с одним из игроков спать не имею права.
Но как ему сопротивляться? Когда кожа огнем горит так, что обжечься можно, а глаза в темноте ярче звезд сияют. Антон красивый… Сейчас, когда глаза к темноте привыкли и он открыт передо мной как никогда, могу бесстыдно его рассматривать и любоваться.
Мы зависаем на пару секунд. Оба обнаженные, я все еще сверху, дышим как звери загнанные, смотрим друг другу в глаза, с ума сходим.
Антон раскрывает презерватив, и я прикусываю язык, чуть не сказав, что принимаю противозачаточные. Нет… Не нужно без резинок. Это слишком интимно, я тогда себе точно не прощу.
– Прекрати думать, Кроха, – внезапно произносит Антон, хватая мое лицо в ладони. – Не думай сейчас вообще ни о чем, кроме меня, тебе ясно?
Киваю, соглашаясь. Я и не хочу ни о ком другом думать, да и не вышло бы, когда он рядом. Такой взрослый, такой заботливый, до боли в ребрах нежный и до головокружения страстный.
Я радуюсь, что в кабинете кромешная тьма, потому что краснею как девчонка перед первым сексом. И трясусь так же. В горле пересыхает от волнения, когда я ощущаю горячий член между своих ног. Боже… Я действительно как девочка, но это просто какой-то сумасшедший дом. Вижу желание Антона начать резко и двигаться сумасшедше, поэтому почти в бреду шепчу ему маленькую просьбу:
– Антош, ты только аккуратнее, у меня давно не…
– Как давно? – застывает, пытливо заглядывая в глаза, пока я мечусь с ответом.
– Год, – отвечаю честно, опуская веки. Все тело дрожит, по коже мурашки сумасшедшие, но весь страх и неуверенность спадают вместе с грузом с плеч, когда мои губы накрывают губы Антона, а руки крепко хватают за талию, медленно опуская меня на него.
И… боже. Это не сравнится ни с чем. Ни одна игрушка в мире не дарит столько наслаждения, сколько этот мальчишка первым осторожным толчком. Ребенок, чтоб его…
– В порядке? – спрашивает сквозь зубы, покрывая легкими поцелуями мою шею. Заботится, боже, за что он, такой хороший, на мою проблемную голову!
– Да-а-а-а, – говорить нет сил, думать – тоже. Я медленно поднимаюсь, чуть резче опускаясь вниз, не контролирую стоны, цепляюсь пальцами за крепкие плечи, и двигаюсь, наращивая темп, пока Антон целует все, куда может дотянуться.
Перед глазами искры, хорошо до сумасшествия, голова кругом, сердце вылетает к чертям. Он невероятный. Просто до безумия нереальный, так хорошо, что летать от блаженства хочется.
Антон срывается. Устает сдерживаться, да и не нужно больше… Он почти сбрасывает меня на диван, как куклу поднимает, ставит на колени, заставляя упереться руками в спинку, и прижимается сзади, тяжело дыша прямо на ухо. Боже… Это так сексуально, что возбуждение новым потоком течет по венам, я на грани жизни и смерти рядом с ним.
– Обо мне думаешь? – шепчет, опуская руку по животу и касаясь клитора пальцами. Киваю, сил говорить не осталось, и откуда их берет он – понятия не имею. Я млею в его руках, забывая даже собственное имя, дрожу как от ударов током и откидываю голову назад, упираясь затылком в его грудь. Огромный, страстный, нетерпеливый мальчишка. – Правильно, Кроха. Потому что я вообще не могу перестать о тебе думать. Никогда, Оль, слышишь?
И меня уносит от этого признания куда-то за облака, а сильный толчок сзади добивает, не позволяя очнуться. Это край, это чертов край моего сумасшествия, я явно не в себе, но как обезумевшая толкаюсь навстречу, наслаждаясь звуками шлепков, и не скрываю ни единого стона больше. Хочу, чтобы он видел, как мне хорошо с ним, хочу, чтобы слышал, что сейчас я только ему одному принадлежу.
– Антош… Боже, еще! – голос срывается, оргазм подкатывает волнами, я не контролирую больше свое тело, оно полностью в руках Антона. И он очень умело им руководит. Замедляется, держит ровный темп, вбиваясь ощутимо сильно, кружит пальцами вокруг клитора, губами оставляя короткие поцелуи на моем виске.
Не выдерживаю. Тяну руку назад, обхватываю голову Ковалева, прижимаю к себе, впиваясь страстным поцелуем, и тут же взрываюсь в оргазме одновременно с ним, отдавая ему все свои стоны. Все до одного, они все принадлежат только ему. Как и я сейчас… И жалеть мне об этом совершенно не хочется.
– Оль, – хрипло шепчет, без остановки целуя мои плечи и шею.
– Давай помолчим сейчас, пожалуйста.
Он кивает и лишних вопросов не задает, а я в очередной раз умираю от того, какой он замечательный. Плакать охота.
Антон разворачивает меня к себе и мягко целует в губы, и я отвечаю, продлевая наши минуты удовольствия, потому что знаю, что
