крупной, испуганная, не убегает никуда, спокойно сидит в ожидании своей участи. Какое же знакомое состояние…
– Мамочка, давай ее себе оставим? Я буду ее колмить! – просит Матвей. Ребенок просто фонд спасения животных. Была бы его воля, мы бы уже жили с сорока котами, тридцатью собаками, а еще кроликами, бабочками, гусеницами, обязательно кузнечиками и еще всеми живыми существами, кого Матвей решил бы спасти. У нас живут две кошки и попугай, всех мы нашли на улице, даже последнего, у него была перебита лапа. У мамы в доме уже шестеро котов. Шестеро! Наша квартира столько не вместит даже при большом желании, а он все тащит и тащит… У него большое и доброе сердце, я очень горжусь им. Но жить с ящеркой не очень-то хочется…
– Матюш, ей будет гораздо лучше в природе. Она убежит в траву, будет ловить мух и бегать, куда ей захочется. А если у нее семья? А мы заберем. Представляешь, как будут плакать ее детки?
Задумывается. Хмурит свои почти незаметные светлые брови, анализирует мои слова. Пятилетний аналитик, который никак не может осилить букву «р».
– Да, я не хотел бы, чтобы тебя у меня кто-то заблал. Отпущу ее.
– Правильно, малыш, – договорить не успеваю, как он убегает на улицу, видимо, отпустить ящерку.
Заберут… Матвей очень ревнивый мальчик, если дело касается меня. После того, как с Ярославом мы расстались и жить с Матвеем стали вдвоем, он очень изменился. Развод повлиял на нашего сына, как бы я ни пыталась сохранить его моральное состояние в норме. Он стал очень ревнивым, не переносит чужих мужчин рядом со мной, боится, что я его тоже брошу, как это сделал папа.
Летом Матвей живет у мамы за городом, а я приезжаю на каждые выходные, как и сейчас. Отключаю телефон и отдаю всю себя ребенку, но уезжать в этот дом на все три месяца – его собственная инициатива. Ему здесь нравится. Большой дом, бассейн во дворе, небольшая детская площадка прямо на территории. Дом достался еще от родителей мамы, малыш тут чувствует себя замечательно.
– Олечка, – входит на кухню мама, – какая машина у твоего Ярослава?
Вопрос очень неожиданный. И не очень приятный… От одного имени липкий холодок по спине пробегает.
– «Мерседес» черный, а почему ты спрашиваешь? И он не мой, вообще-то!
– Ну, тогда это он едет, – пожимает плечами и беззаботно разворачивается обратно.
– Ма, стой! Боже… если что – меня нет. Надеюсь, он приехал к Матвею, но все-таки, ладно? Я сегодня не приезжала.
Вижу в глазах мамы молчаливое осуждение, а сама бегу наверх, прячась на чердаке. Пусть осуждает, но я не хочу и не готова встречаться с Ярославом после его недвусмысленных намеков и идиотских поступков. Мама у меня очень характерная и после развода только и говорит о том, что я виновата, мужика проворонила, и что нужно хватать судьбу в свои руки и возвращать мужчину. А я не хочу. Ярослав не тот мужчина, которого хотелось бы вернуть. Он выбрал другую жизнь, другую женщину, правда, сообщить об этом мне не сразу соизволил и какое-то время ходил на сторону, пока я своими глазами не увидела их: его с какой-то блондинкой с ногами от ушей, целующимися за столиком в ресторане. Что было сохранять? Кого возвращать? Как отец он хороший, часто приезжает к сыну, дарит подарки, ходит с ним гулять. Матвей любит папу, и как бы я ни относилась к бывшему мужу, лишать ребенка отца, конечно, даже не думала. Но Ярослав… я больше не хочу иметь с ним ничего общего, никогда. Он сделал мне больно, предал, а полтора года назад появился в моей жизни как ураган, решив, что может в ней все перевернуть. И перевернул. А когда тест показал две полоски, оказалось, что сейчас он не готов и у него много работы. Беременность не подтвердилась, слава богу, тест был бракованный, а задержка – гормональный сбой на нервной почве, но об этом человеке мне все окончательно стало ясно. И сейчас он снова начинает активничать. Звонит, просит встретиться, думает, что вновь имеет право разрушить все своим ураганом. А я не поддамся больше. Я сама ураган. Да и с тех пор, как в моей жизни появился один замечательный мальчишка, я поняла, каким должен быть настоящий мужчина. И Ярослав под это описание совсем не подходит.
Мысли об Антоне сами всплывают в моей голове, и я хмурюсь, снова ругая себя. Поддалась на чары соблазнения, а теперь не знаю, как быть. Я и раньше с трудом держалась камнем около него, а сейчас, когда знаю, насколько с ним может быть хорошо… Ох. Натворила ты дел, Крохалева, а теперь не знаешь, как разгребать.
Но делать что-то нужно. И поговорить с Антоном как-нибудь. От поездки на сборы я отказалась, потому что оставить Матвея на три недели не могу. Он хоть и живет летом у моей мамы, я все равно приезжаю постоянно, а расстаться на три недели… мы оба не готовы к этому. Возможно, это к лучшему. Антон найдет себе девушку на море, на сборах, и забудет обо мне как о приятном (очень надеюсь, что все же не страшном) сне.
От одной мысли о чужой девушке в его руках начинает кружиться голова, и я ругаю себя за эти чувства. Разве я имею на них право? Мне двадцать шесть лет, я мать-одиночка, моему сыну пять лет, он не переносит других мужчин рядом со мной, а еще постоянно тянет в дом какую-то живность. Мой бывший слишком наглый и самоуверенный козел, который не даст и шагу ступить, если того захочет, а еще на моих плечах огромный долг, который оставил отец на нас с матерью, прежде чем сбежать и все бросить. У меня вагон проблем и маленькая самая лучшая тележка в виде Матвея. Я просто не имею права вывалить это все на плечи Антона, какими бы крепкими они ни были. А «разбираться самой» банально не выйдет, потому что это не просто проблемы, это буквально вся моя жизнь.
Усаживаюсь на чердаке в позу лотоса и в тоненькую щель между досками наблюдаю, как паркуется у забора машина Давыдова. Она совсем не смотрится здесь. Слишком крутая для обычного поселка, выделяется, даже бесит немного.
Матвей замечает папу и несется к тому, раскрыв руки, но Ярослав сегодня холоден как никогда, и меня это раздражает еще сильнее. Потому что котенок скучает. Уже не так, как в три года, конечно, но
