с ног до головы.
– Ну да, одеты вы достаточно тепло. Да и не такая сейчас стужа.
Автомобиль у священника был почти новый, и даже впотьмах в глаза бросался его ярко-красный цвет.
Если доверять термометру на приборном щитке, температура была чуть выше точки замерзания, однако, по ощущениям Ари, было холоднее, – а может, он просто столичный мерзляк, который так и не свыкся с северным климатом. Больше всего ему хотелось оказаться под теплым одеялом в своей постели.
По небу были рассыпаны бледные звезды – их тусклый свет рассеивался в городских огнях. В окно автомобиля Ари попытался разглядеть горы, но ему это не удалось – он видел лишь мерцавшие в темноте звезды.
Они были уже на полпути к туннелю, когда Ари вдруг пронзила мысль.
– Послушайте… Мы не сможем попасть в Хьединсфьордюр – покидать город сейчас запрещено.
Отец Эггерт от души рассмеялся:
– Да ну что вы! Мы кто с вами? Один – представитель божьей власти, а второй – государственной. Так кто же нас остановит?
Возразить было нечего. В довершение всего, видимо руководствуясь той же логикой, пастор самозабвенно давил на газ, и автомобиль шел на скорости, которая сильно превышала положенную.
Ари оставалось лишь смириться и не растрачивать энергию на пустые разговоры. В глубине души он понимал, что отец Эггерт в чем-то прав.
Некоторое время они молчали, а когда въехали в туннель, Ари сказал:
– Там ведь сейчас наверняка темнота хоть глаз выколи. У вас фонарик с собой?
Священник усмехнулся:
– Нам вполне хватит света от фар, не волнуйтесь.
Ари оказался прав: единственным источником освещения в Хьединсфьордюре были новые туннели, один из которых выходил в сторону Сиглуфьордюра, а другой – Оулафсфьордюра. От въездов в туннели и шел свет.
Когда они оказались во фьорде, пастор свернул влево и повел джип в направлении лагуны. К водоему спускалась частная дорога, которая, однако, была перекрыта, поэтому Эггерт остановил машину возле калитки, не выключая фар.
Когда Ари довольно неуклюже вылез из автомобиля, пастор, у которого было больше сноровки выбираться из высокого джипа, уже стоял рядом и указывал на деревянные ступени, которые вели к другой стороне заграждения.
– Нам туда, – сказал Эггерт и в следующий момент был уже на ступенях.
Ари последовал за ним.
Автомобильные фары освещали довольно большой отрезок пути, но далеко не до самой лагуны и уж тем более не до маленького мыса, на западной стороне которого и находились развалины фермерского дома. Сам Ари к ним никогда не спускался, однако имел возможность лицезреть их издалека, когда с появлением новых туннелей проезжал через Хьединсфьордюр.
Они шли бок о бок, на шаг впереди следовали их собственные тени, длинные и грозные. Говорил в основном пастор, а Ари слушал.
– Представляете, – тихо произнес отец Эггерт, – тут даже глаза можно не закрывать – все равно не видно ни зги. Но у нас хоть туннели есть, а этим горемыкам – Йоурюнн и Мариусу, Гвюдфинне с Гвюдмюндюром – приходилось идти через горы пешком. – Он указал на скальную гряду на западной стороне фьорда. – Вон там, наверху, – перевал Хестскард. Это самый приемлемый маршрут, но даже в такой погожий вечер, как сегодня, нужно еще несколько раз подумать, прежде чем совершать такой переход.
Ари поднял глаза вверх, куда указывал пастор. Сначала он не различал ничего, кроме неясных очертаний, которые мало походили на горные склоны. Это выглядело, скорее, как силуэты каких-то фантастических существ. Вот почему народные сказания с их сказочными сюжетами оказывают такое сильное влияние на умы исландцев, подумал Ари. Вот он здесь, в компании священника, и фары, насколько хватает мощности, освещают им путь – выбраться из этого заброшенного фьорда не представляет никакой сложности, хоть в Сиглуфьордюр, хоть в Оулафсфьордюр. И все же Ари охватило беспокойство. Чувство покинутости тяжело давило на плечи, страх отзывался мурашками по коже, а всепоглощающая тьма вызывала у него желание лишь зажмуриться, не пытаясь рассмотреть хоть что-то в здешнем пейзаже. Знакомая чернота в глазах, стоило ему только опустить веки, была гораздо комфортнее, чем неизвестные и потому пугающие окрестности.
Пастор остановился, когда они оказались на том месте, дальше которого свет фар пробиться уже не мог.
Тропинка извивалась темной лентой, и ее следующий отрезок был полностью скрыт от глаз. Но Ари знал, что, если пройти вперед, окажешься у лагуны, за которой простирается открытое море.
Отец Эггерт между тем продолжал говорить:
– Вот здесь они и вели свое хозяйство – две эти супружеские пары. Люди сомневались, что у них выйдет хоть что-то толковое из этой затеи, – быть фермером не каждому дано. Но в лагуне водится рыба, а право на отлов они получили вместе с землей, поскольку она примыкает прямо к воде. Хотя в наши дни такая рыбалка, разумеется, не больше чем развлечение. А еще, насколько я знаю, у них имелась маленькая лодка, на которой они при необходимости могли добраться до Сиглуфьордюра.
– Электричества у них ведь не было? – спросил Ари, хотя ответ лежал на поверхности.
– Да бог с вами! – отозвался пастор. – Какое тут электричество? Да и телефона у них не было. Однако, я так понимаю, в доме имелся любительский радиопередатчик. Примитивный такой аппарат, даже по тем временам. Гвюдмюндюру это было по средствам – по тогдашним меркам он был богач.
Зрение Ари постепенно адаптировалось к темноте, и он начал различать покрытые снегом горные склоны. Над его головой простиралось небо с мириадами звезд – зрелище довольно непривычное для человека, который предыдущий отрезок своей жизни в основном проводил в городе с его густой застройкой.
Ари глядел на мерцающие звезды, свет которых пробивался через слои атмосферы, чтобы посиять сейчас и здесь – в покинутом фьорде на северном побережье Исландии.
Отвлекшись от своих мыслей, Ари снова обратился к пастору:
– Вы говорили, что Йоурюнн умерла от страха перед темнотой и одиночества, верно? Что вы имели в виду?
– Все считали, что она совершила самоубийство, – тихо проговорил Эггерт, стоя на самой границе света от автомобильных фар и тьмы, которая поглотила его тень.
Ари вспомнилось, о чем он прочитал в полицейских отчетах. Там утверждалось, что смерть Йоурюнн наступила в результате несчастного случая. Что ж, удобное объяснение. Местные жители думали по-другому – ходили слухи, что Йоурюнн наложила на себя руки. Такая версия была менее привлекательной, но более правдоподобной. А вот третья версия – убийство – казалась самой невероятной, но исключить ее Ари тоже не мог. Кроме того, он помнил, что сказал ему Хьединн: не обнаружилось никаких зацепок, чтобы
