глаза Розмари. – Я не хочу беспокоить вас при каждом повороте моей личной жизни,
кроме того…
– Я не о Дуэйне, – перебила ее Розмари, – я имела в виду фару.
– А… Ну… Это ведь не так уж и необычно, да? Я видела, как ты, Сэйдж и другие
женщины из клана проделываете такие штучки.
– После нескольких лет обучения! – Джастина уже пожалела о том, что все рассказала. –
Это не «штучки», Джастина. Это опасная способность. Особенно если ты не умеешь
концентрироваться и сдерживаться. И это никогда не должно происходить под влиянием
эмоций.
– Больше такого не повторится, – сказала Джастина. – Да я даже и не старалась выкинуть
нечто подобное.
Розмари взяла в руки полотенце с края раковины расправила и без нужды заново его
сложила.
– Это был единственный раз?
– Да, – тут же ответила Джастина.
Розмари приподняла брови.
– Нет, – призналась Джастина. Она постаралась ответить непринужденно: – Возможно,
однажды я взорвала автомат-переключатель.
– Что?
– Я уронила мастику для натирания пола на ногу и начала прыгать по комнате и ругаться
на чем свет стоит. И в следующее мгновение выключился свет; мне пришлось идти в
подвал и смотреть, что с проводкой.
– Ты уверена, что именно ты стала причиной? Это не совпадение?
Джастина покачала головой.
– Я чувствовала, как под моей кожей бурлит энергия.
– Деполяризация. – Полотенце опять встряхнули и сложили заново. – Все живые клетки
тела проводят электрические импульсы. Но некоторые могут нарушить зарядовый баланс.
Как, например, эклектический угорь.
– А все ведьмы способны на такое?
– Нет. Только прирожденные ведьмы, да и то не все.
Джастина решила немного разрядить обстановку и покачала пальчиками в воздухе.
– Как думаешь, какой электрический заряд в моей руке?
– Как в дефибрилляторе, – с тихим раздражением ответила Розмари.
Моргнув, Джастина спрятала руки под водой.
– У тебя нет выбора, Джастина: тебе нужен наставник. Ведьма из клана – Вайолет или
Эбони, – которая научит тебя контролировать твои силы. Иначе ты будешь опасна и для
окружающих, и для себя.
Джастина застонала: чем больше времени она будет проводить с любой из ведьм из клана, тем больше они будут на нее давить, чтобы она присоединилась к клану.
– Я сама справлюсь. Такого больше не повторится.
– Потому что ты так решила? – саркастично спросила Розмари.
– Да.
Розмари строго на нее посмотрела.
– Ты не можешь управлять своей силой, Джастина. Ты похожа на первоклашку за рулем
автомобиля. Сейдж поговорит с тобой об этом. Я уверена, она сможет переубедить тебя.
Джастина закатила глаза и начала играться с плавающим в воде пакетиком пальцами ног.
Потом она начала теребить свои цепочку, медленно опускаясь вниз, пока не дотронулась
до ключа. Джастина рассеяно подняла его к губам. Штормовой ветер резко ударил в окно
ванной – шторм бушевал.
Джастина взглянула на Розмари.
Женщина пристально посмотрела на медный ключ в руке Джастины, а потом на окно.
– Ты сняла гейс, – ошеломленно произнесла она. – Да? Духи в панике.
– Я… – начала Джастина, но слова застряли в ее горле, когда она посмотрела на Розмари –
такой она ее не видела никогда.
Страх. Розмари была в ужасе.
– О, Джастина, – наконец произнесла она. – Что же ты наделала?
*****
Прежде чем Джастина обо всем поведает своим подругам, она настояла на том, чтобы
Розмари и Сейдж рассказали ей все, что знали о гейсе. Разговор зашел в тупик.
– Мы поговорим об этом позже, – сказала Розмари, – когда ты придешь в себя и
наберешься сил.
«И когда здесь будет Сейдж, чтобы мы все тут не разругались», – мрачно подумала
Джастина.
Розмари помогла ей выйти из ванны и дала ей белую ночную рубашку.
– Сейчас ты поспишь на нашей кровати, – сказала она Джастине, – ночью можешь пойти в
гостевую спальню. – Она дипломатично сделала паузу. – Мистер Блэк будет спать с тобой
или же ляжет на диване?
– Думаю, на диване.
Джастина удовлетворенно выдохнула, когда наконец улеглась на старую кровать с
балдахином и мягким матрасом. Розмари укрыла ее стеганым одеялом, сшитым из разных
кусочков шелка, бархата и парчи.
Шторм усилился; небо стало цветом мокрой газеты. Грохот грома заставил Джастину
вздрогнуть. Она беспокоилась о Джейсоне; хотела, чтобы он скорее вернулся в дом, в
безопасность.
Сидя около Джастины, Розмари начала расчесывать ее влажные, вымытые волосы.
Чувствуя руки Розмари в своих волосах, Джастина вернулась в детство: когда она была
маленькой девочкой, Розмари так же заботливо ухаживала за ее волосами. Джастина
всегда любила навещать их, отдыхая здесь душой от постоянных приключений с
Мериголд. Сейдж играла старомодные мелодии на фортепиано, а Розмари водила ее на
самый верх маяка. Джастина расцветала от их безусловной любви.
Она подвинулась ближе к Розмари.
Нежная рука погладила ее по щеке.
В комнату вошла Сейдж.
– Подарок судьбы, – сказала она и положила на кровать стопку чистой одежды.
– Что это? – спросила Розмари.
– Мистеру Блэку надо во что-то переодеться. Я залезла в сундук из кедра и нашла старую
одежду Нила. Думаю, вещи ему подойдут.
Джастина постаралась подавить довольную улыбку, увидев, как сильно Сейдж нравится
то, что в их доме мужчина.
– Правитель Аид! – с раздражением сказала Розмари. – Эти шмотки из шестидесятых!
– Они до сих пор в прекрасном состоянии, – спокойно ответила Сейдж. – И сейчас эти
вещи, кстати, очень модные. – Она подняла простую рубашку кремового цвета с
отложным воротником. – Идеально! А это… – Она достала узкие брюки песочного цвета.
– Они не достанут ему даже до лодыжек, – сказала Розмари. – Нил был чуть больше тебя, Сейдж.
Сейдж разложила всю одежду и оценивающе на нее посмотрела.
– Конечно, мне придется кое-то переделать. – Она что-то пробурчала себе под нос и
махнула рукой. – Джастина, как думаешь, какой рост у мистера Блэка?
– Примерно сто восемьдесят три, наверное.
Сейдж провела рукой по штанам. С каждым движением ткань будто растягивалась, пока
она не увеличилась сантиметром на пятнадцать. Джастина восхищалась той
непринужденностью, с которой на ее глазах произошло чудо.
– Очень красивый мужчина, да? – спросила Сейдж, ни к кому конкретно не обращаясь. – И
богатый.
– Сейдж, – укорила ее Джастина.
– Милая, я имела в виду богатый в плане интеллекта. Ну и… – Сейдж удлинила и
промежность штанов. Она подняла их и спросила Джастину: – Что думаешь? Достаточно
ли «места в комнате»?
– Думаю, ты слишком уж много думаешь о «комнате».
Розмари фыркнула:
– Сейдж так старается разнюхать, спала ли ты с ним.
– Нет, – ответила Джастина со смешком. – Не спала. И не собираюсь.
– Это, наверное, к лучшему, – произнесла Сейдж.
– Согласна, – добавила Розмари.
Сейдж ей улыбнулась.
– Ты ведь заметила. – Теперь она приступила к рубашке, добавив длины рукавам.
– Конечно, – ответила Розмари.
Она уже закончила расчесывать волосы Джастины и завязала из в хвост.
Джастина переводила взгляд с Розмари на Сейдж и обратно.
– Заметила что? О чем вы говорите?
Сейдж невозмутимо ответила:
– У мистера Блэка нет души.
Глава 12
– Что это значит? – спросила Джастина. – Джейсон говорил мне то же самое пару дней
назад.
– О, так он в курсе? – спросила Сейдж, складывая брюки. – Как прекрасно. Обычно об
этом не знают. – Она многозначительно посмотрела на Розмари.
– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – грубо спросила Джастина. – Вы имеете в
виду, что он клинический социопат?
– О, нет, конечно, – хихикнула Сейдж и погладила Джастину по коленке. – Я встречала
замечательных людей без души. Ничего критического, но с этим ничего нельзя поделать.
Все так, как есть.
– Откуда ты знаешь об этом? Кто рассказал тебе?
– У ведьм от рождения обычно внутри есть чувство, которое улавливает мертвых. Разве ты
ничего не почувствовала, когда впервые повстречала мистера Блэка?
Обдумав вопрос, Джастина медленно ответила:
– На секунду мне захотелось отойти от него. И я не понимала почему.
– Вот! Тебе придется испытывать это чувство время от времени, когда будешь знакомиться
с новыми людьми. Но, конечно же, ты не должна говорить им об этом. Большинство людей
без души и не подозревают, что у них чего-то нет; они и не захотят об этом знать.
Джастина расстроилась.
– Не понимаю. Вообще ничего.
– Даже без души, – начала объяснять Розмари, – человек все равно будет чувствовать и
мыслить. Он останется самим собой. Но он не будет… причастен к высшему. Когда его
тело умрет, от него ничего не останется.
