Даже строить нас фельдфебель не пытался.
Удивительно…
Высадив нас внутри дворцового плаца около ажурных чугунных ворот, фельдфебель приказал нам идти за ним одной шеренгой и повел по широкой наружной лестнице на главный этаж между двумя рядами гвардейцев в красных мундирах. Те, как только мы ступили на лестницу, взяли винтовки с примкнутыми штыками «на караул», и где-то за нашими спинами глухо забили барабаны, а вскоре к ним визгливо присоединились фанфары.
Однако почет нам оказали даже не по первому классу, а по высшему.
Рассматривая дворец, я сильно удивился, как внутреннее убранство может не соответствовать внешней скромности здания. Внутри царила даже не роскошь, а самое отвязанное расточительство, которого я никогда не понимал. Однако все было сделано со вкусом и очень красиво.
В тронном зале нас поставили в центре зала в один ряд с двумя генералами и капитаном… простите, уже инженер-майором Вахрумкой.
А многочисленная расфуфыренная до не могу придворная публика жалась к стенам и окнам. Причем женщин в этой толпе наблюдалось больше, чем мужчин.
В глазах у меня рябило. Несмотря на высокий расписной потолок и большую кубатуру зала, чувствовалась некоторая духота. И вообще я был несколько не в своей тарелке. Не знал, как себя вести, куда ступать и что говорить… Даже не сразу отреагировал на шепот, раздавшийся около моего уха.
Высокий человек в обильно расшитом золотом белом мундире до колен, с золоченым посохом в руках из-за спины шептал мне инструкции:
— На короля сверху вниз не смотреть, ни за какие части тела не хватать, руку не лобызать. Если король протянет ладонь для рукопожатия, то ответить на него нежно. Вас много, а он один. Если все будут его величеству давить ладонь, то отдавите ее напрочь. Если понятно, то не кивайте головой, а слегка пожмите плечом.
Я пожал.
— Прекрасно. Когда вас назовут, то вы четко выходите на середину зала и останавливаетесь в трех шагах от трона. Особо топать не следует, вы не на плацу.
Я снова дернул плечом.
— Молодец. Удачи. — И он уже что-то шептал Йозе, видимо, те же инструкции, что и мне.
Сам монарх по сравнению с придворным окружением показался даже обыденным. Низенький, толстенький, с обвисшими щеками мужик не молодого уже возраста в красной мантии поверх синего гвардейского мундира, в белых панталонах до колен, белых чулках и черных башмаках на высоких каблуках и с золотыми пряжками вышел, держа спину настолько прямо, что казалось, аршин проглотил. Но, посмотрев на большую массивную золотую корону со сверкающими крупными самоцветами, я подумал, что и сам бы так вышагивал, чтобы ее с головы не потерять.
Дамы присели в глубоком реверансе, а мужчины склонили головы. И оставались в такой позе, пока монарх не подошел к трону. Однако садиться на него он не стал.
Следом за королем, дождавшись, когда тот займет свое место, вышла королева Недвига — сухонькая, плоскогрудая, преждевременно состарившаяся женщина с морщинистой тонкой шеей. Драгоценностей на ней висело не меньше килограмма. И все блестело.
Ей оказали те же почести, что и монарху.
Третьим вышел наследник престола — тридцатилетний кронпринц с «оригинальным» для Ольмюцкой династии именем Бисер. В белом мундире гвардейского генерала. С землистым цветом лица и заметными мешками под глазами.
Ему также оказали положенные почести.
«Бедные дамы, — подумал я. — Им постоянно приходится не только приседать, но и стоять в этой неудобной раскоряке, пока августейшая фигура не займет свое место у трона».
И я пожалел их.
Раздался зычный голос, напоминающий эхо из бочки, и церемония награждения началась. Первым из нашего ряда вызвали генерала с языколомательной фамилией, и король надел на него через плечо широкую бело-красную ленту командора ордена Бисера Великого с мечами. Как я понял из поздравлений монарха, это был командир отогузского армейского корпуса, которому удалось остановить прорыв цугульской армии восточного царя, что произошло буквально на днях к югу от того места, где я строил полевой укрепрайон.
Вторым наградили Вахрумку. Тоже орденом Бисера Великого, но только на шею. «За новаторство в области полевой фортификации и создание в рекордные сроки прекрасного укрепрайона, который уже получил положительные отзывы от обживающей его ольмюцкой пехоты». Не знал я, что наши окопы уже сдали в эксплуатацию… Видать, враг приближается, сбивая имперские завесы.
Третьим был я, вышедший на негнущихся ногах, излишне громко чеканя шаг по драгоценному узорному паркету, и вообще немного не в себе.
Король обычной английской булавкой приколол мне на грудь треугольную черно-белую ленточку, на которой болталась бронзовая фитюлька, именуемая Крестом военных заслуг с мечами. Для публики объяснили, что сия награда дадена мне «за спасение офицера на поле боя и ликвидацию вражеской разведки».
Вот так вот: ни много ни мало — «ликвидации вражеской разведки». Бедный враг, смирись и ляг! Кобчик на подлете!
После вручения награды король спросил меня:
— Я слышал, ты перевелся в мою армию?
— Так точно, ваше величество, — гаркнул я, стараясь, чтобы прозвучало браво.
Возможно, даже несколько громче, чем полагалось, потому что король, скривив рот в улыбке, демонстративно поковырял в правом ухе указательным пальцем.
— Ого! — воскликнул он, вынув из уха палец и подняв его вверх. — Точно так же орал мой фельдфебель в мои кадетские годы.
Придворные подхалимски захихикали. А некоторые дамы зааплодировали веерами по ладоням.
— Так тому и быть, — продолжил король свою речь. — Поздравляю тебя фельдфебелем… э-э-э…
— Кобчик, — громким шепотом подсказали монарху.
— Кобчик, — повторил монарх уже громко.
— Рад стараться, ваше величество, — рявкнула моя тушка, ожидая продолжения беседы.
Но король уже махнул рукой, подгоняя следующего награждаемого.
Оба лесовика получили по такому же кресту, как и я. С той же формулировкой.
Справедливо. Воевали мы вместе.
Последним вышел к трону второй генерал из нашей шеренги. Но этого король просто поздравил со званием генерал-лейтенанта. И руку пожал.
Каждое награждение сопровождалось магниевой вспышкой фотографа, который скрывался под черной тканью за треногой своего аппарата.
Затем всем награжденным и августейшей семье расфуфыренный лакей в бордовой бархатной ливрее с золотыми галунами предложил на золотом подносе по бокалу белого вина. Удивительно, но больше никому в зале такого не досталось, и мы все выпили за здоровье короля и за ту честь, которую он нам оказал. Говорил от всех награжденных отогузский генерал на хорошем имперском языке.
На этом все закончилось.
Лакей осторожно, но настойчиво отобрал у нас хрустальные бокалы и испарился.
Дамы присели враскоряку.
Мужчины склонили головы.
Королевская семья в обратном порядке удалилась в двери, расположенные за тронным возвышением.
Церемониймейстер своим золоченым посохом настойчиво указал нам на дверь.
На внешней лестнице снова ударили барабаны, загудели фанфары, жахнули холостым залпом две старинные медные мортиры на крыльях лестницы, и гвардейцы вновь взяли винтовки в нашу честь «на караул».
Генерал чем-то отвлек Вахмурку на крыльце, а все тот же гвардейский фельдфебель, появившись из ниоткуда, торопливо посадил нас в коляску, на которой мы приехали сюда. Но на этот раз спросил:
— Куда вас доставить, господа кавалеры?
Я недолго думая брякнул:
— В хороший бордель по вашему вкусу.
Фельдфебель удовлетворенно хмыкнул и приказал кучеру доставить нас в «Круазанский приют», но сам остался на месте. С нами в карету не сел.
— Ох и напьюсь я сегодня… — заванговал Кароль под перестук копыт по брусчатке, когда мы выезжали с плаца на проспект.
— Ты, главное, зеркала не бей, — посоветовал я ему.
13
Адъютант начальника инженерных войск королевства, склонив, как примерный ученик, голову к левому плечу, вписывал стальным перышком наши награды в солдатские книжки. Название. Номер и дата указа. Кратко — «за что» дадено.
— И еще, господа кавалеры, — сказал он, отложив перо на специальную мраморную подставку при чернильнице. — Указом короля с сегодняшнего дня на всей территории королевства нижним чинам по-прежнему запрещен вход в рестораны для чистой публики… — Он сделал многозначительную паузу и продолжил: — Кроме кавалеров Солдатского креста и Креста военных заслуг. Так что поздравляю вас с новыми возможностями. И замечу, что ресторан при нашем вокзале очень даже неплох. И цены в нем умеренные.
И поставил каждому в книжку печать.
Потом достал из среднего ящика стола четыре семилучевые серебряные звездочки и вывалил их из ладони на стол.
