– Гава-Лиимские сады? – крылечко скрипнуло, и Майяри вздрогнула.
Сзади подошёл господин Шидай и с интересом посмотрел на девушку. Та ответила испуганным взглядом: лекаря она всё ещё боялась. Не верила, что так легко отделалась.
– Похоже на правду, – задумчиво протянул оборотень. – По крайней мере, многое объясняет.
– Ты о чём, дядя? – удивился Викан.
– Посмотри на девочку, – Шидай кивнул на Яйлику, которая, пыхтя, перетаскивала наколотые дрова к поленнице. – Согласно тем же легендам, боги Лавридая и Куадар собрали в своих садах представителей многих рас. Вроде бы даже боги, чьих созданий они посчитали непригодными для работы, обиделись на них. Возможно, среди собранных здесь народов были и замийцы.
Страх на лице Майяри сменился интересом.
– Они малочисленны, осторожны и предпочитают северные холода. Кто-то считает их разумными родственниками драконов, – лекарь хмыкнул. – Очень они уж горячи. И невероятно живучи. И кровь у них сильная. Только вот запомните, что какие-то виды орехов для них ядовиты. Я уж не помню какие. Убить не убьют, но массу неприятных моментов доставят, так что орехами не угощать, – строго посмотрев на Викана и Майяри, господин Шидай опять взглянул на Яйлику. – Вероятно, местные жители – потомки перемешавшихся между собой рас. Поэтому и выглядят так странно.
– Ну не только поэтому. Вам ещё не рассказывали, как болота выедают зло? – Майяри вопросительно приподняла брови.
– М-м-м?
– Чешуйчатая нога Бешки ему не родная. Родную какая-то тварь откусила. Эту же взяли от одного местного зверя и прирастили.
– Майяри, ты мне сейчас за ту шутку с жрецом отомстить решила? – Шидай ласково прищурился.
– О чём вы? Я не шучу. На руке Рыжжи кусок шкуры той же твари, у Тошкана вся спина чешуйчатая… Здесь опасно, травмы, можно сказать, неизбежны, так что почти у всех есть заёмные час…
– Да быть того не может! – Шидай возмущённо посмотрел на девушку.
– Не верите мне, спросите у Бешки, – та ничуть не обиделась. – Между прочим, мазь, которой я ногу харена мазала после лечения, – тоже местное изобретение.
Более ничего не спрашивая, лекарь заскочил в дом.
– Ты серьёзно? – Викан обескураженно взглянул на Майяри.
Та кивнула.
– И именно поэтому лучше никому не знать о существовании этого места. Как я уже сказала, сюда потянутся больные, любопытные и жадные до наживы. Садовников просто сомнут, сады затопчут, растения начнут вывозить, чтобы выращивать их на большой земле. Только вот свою лечебную силу травы и деревья тянут из здешней земли. Все местные чудеса скрыты в ней.
– Да шо я тебе сказываю? – на крыльцо вышли Бешка и потрясённый господин Шидай. – Хошь, утром дойдём до соседской деревушки? Тама мой знакомец новой рукой обзавёлси. А што до настоек и помазанок, то пошли в погребок, я тебе их пока̀жу.
Мужчины спустились с крылечка и зашагали в сторону дома Рыжжи.
– Господина Шидая ждёт потрясение, – Майяри даже слегка улыбнулась.
Из подгребка донёсся вопль то ли восхищения, то ли ужаса.
– Так ты собираешься возвращаться? – полюбопытствовал Викан.
– Я пока думаю.
– Думаешь? – мужчина нехорошо прищурился. – Майяри, ты знаешь, Вотые очень упорные и не любят упускать то, что принадлежит им.
– А я уже вашей семье принадлежу? – вяло удивилась девушка.
– Увы-увы, – с притворным сочувствием выдохнул Викан. – Как насчёт сделки? Ты возвращаешься с нами, а мы молчим о том, что увидели здесь.
К его удивлению, Майяри даже не подумала возмутиться. Только без особого интереса уточнила:
– Угрожаешь?
– Угрожаю. Торжественно клянусь, что всё разболтаю!
– Не разболтаешь, – уверенно протянула девушка.
– Ты мне не веришь? Или… это угроза?
– Успокойся, харен мне уже пригрозил.
– Чем?! – поразился оборотень.
Майяри не ответила, только губу прикусила.
– Видать, плохо пригрозил, раз до сих пор думаешь. А, Ранхаш?
Вздрогнув, девушка развернулась и столкнулась с взглядом харена. Мужчина стоял, опёршись спиной на косяк, и пристально смотрел на неё. Майяри не выдержала и отвела взгляд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Мы ж всё равно утащим, – белозубо улыбнулся Викан.
– Господин Ранхаш сказал, что я сама вольна решать, – мрачно отозвалась девушка.
– Ну так это он сказал, – провокационно протянул оборотень. – Эй, Ирриван! Справимся с Майяри?
Брат опустил топор и, обернувшись, хмуро посмотрел на напрягшуюся девушку.
– В бессознательном состоянии дотащим, – вынес вердикт он.
Майяри испуганно взглянула на харена, и тот спокойно, излишне спокойно – нет бы суровым взглядом охолонуть заигравшихся родственников! – заверил её:
– Будет так, как вы захотите.
– Ранхаша тоже дотащим, – предугадал вопрос Викана Ирриван.
Но Майяри уже успокоилась. Ну относительно. Пристальный взгляд господина Ранхаша продолжал жечь спину.
Ирриван присел на последний чурбачок и, смахнув пот со лба, окинул взглядом деревню. Его не удивляли ни само поселение, ни его странные жители… Его словно бы вообще ничего не удивляло. Но Майяри оборотень казался несколько недовольным, будто он находился не там, где хотел, и занимался не тем, чем хотел. Взгляд мужчины привлекла Яйлика, подошедшая слишком близко, и Ирриван недовольно посмотрел на ребёнка. Та вздрогнула, будто он поймал её на чём-то плохом, замялась, но всё же робко протянула ладошку и положила её на грудь оборотня. На левую её сторону.
Майяри сперва не поверила своим глазам, а затем расхохоталась в голос.
– Ах, бесстыдная!
Яйлика испуганно отпрянула и круглыми глазами уставилась на свою мать, появившуюся невесть откуда.
– Да шо ж ты утворила?! А ну подь сюды! – женщина за руку оттащила дочь от непонимающе нахмурившегося оборотня и заискивающе извинилась: – Ты уж прости неразумную, – и уже дочери: – Бегом в избу!
Девочка обиженно посмотрела на мать, но перечить не посмела.
– Эй, Майяри, это что было? – Викан дёрнул девушку за рукав.
– А это, – Майяри утёрла заслезившийся глаз, – твоего брата в сердешные позвали.
– Ай да Ирриван! Везде успел. Лучшую невесту себе отхватил!
Запрокинув голову, Викан издевательски расхохотался.
Ирриван нехорошо прищурился и опять взялся за топор.
Исследование погребка затянулось аж до самого вечера, и на улицу Бешка и господин Шидай вышли уже изрядно весёлые и хорошо пьяные. И, обнявшись, начали на всю деревню горланить песни: лекарь – салейские и все сплошь похабные, а садовник – местные и исключительно «сердешные». Униматься и расцепляться пьяницы не хотели. Песнопения закончились, только когда Рыжжа потеряла терпение и хворостиной разогнала певунов по разным домам: брата в его собственную избу, а гостя к бабке Рьяке.
Викана и Ирривана прекрасно заняли местные девки и парни, и Майяри до сих пор слышала хохот молодёжи. Сама она, конечно, к ним не присоединилась. Не до веселья было, да и харен за ней хвостом ходил. С объятиями и поцелуями больше не лез, но смотрел так, что Майяри было ничуть не легче. Хорошо, что хоть сейчас ушёл: Рыжжа решила, что ещё одну ночь «сердешным» вместе проводить никак нельзя.
– Догляд за вами нужон, а мне не до того.
И отправила харена ночевать вместе с братьями, а Майяри к себе забрала.
Изба ходуном ходила от детского визга: в соседней комнате сердешный Рыжжи – молчаливый и крайне серьёзный мужик – играл со своими детишками и детьми Бешки. Майяри помогала женщине, старательно намывая в бадье грязные горшки.
– Так шо ты там порешила по сердешному? – неожиданно спросила Рыжжа.
Девушка едва удержала выскользнувший из рук мокрый горшок и аккуратно опустила его в воду.
– Ничего, – честно призналась она.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Не по сердцу?
Майяри могла бы сказать, что да, не по сердцу, но почему-то не смогла. Вроде и не соврала бы, а язык всё равно не повернулся. Всё же харен трогал сердце. Не так, как возлюбленный, нет. Ну, кажется, нет…
Рыжжа истолковала молчание по-своему, но замечание всё же попало в точку.
