нас.
Целые дни я проводила рядом с русалом, отходила только поесть, точнее меня выводили силой, да и по нужде. Ночевала бы тоже, если б разрешили, но меня выгоняли.
С каждым днём Рендед выглядел все лучше, появился румянец, губы стали, как обычно, розовыми, а вот волосы остались бледно голубыми, только белые пряди пропали. На пятый день он пришел в себя, попросил пить и отключился. На шестой смог поздороваться со всеми, в палате как раз сидела я и парни, даже Алларик молча стоял в углу. На седьмой он понял, что произошло и ушел в себя. Пятнадцать минут в сознании он провел глядя расфокусированным взглядом в потолок и не реагируя на нас никак. Он был в шоке.
Рендеда оставили во дворце до полного восстановления, из родных была только бабушка, она срочно прибыла и хлопотала рядом с ним. Только на третий день я поняла, что она, оказывается, рассказывает интересные истории из своей жизни и детстве Рендеда.
На восьмой день мы вернулись в академию, которая была закрыта на время похорон Фокса, первокурсника.
Сначала я думала, что все в трауре и не могут оправится от потери адепта, поэтому так мало ребят, думала, что они дома оправляются от потери, но потом ректор объявил, что все собравшиеся кто вернулся, это все, кто остался для дальнейшего обучения. Вообще все.
Наша акдемия опустела, девяносто три адепта и только три четверти профессоров вернулись обратно. Ректор лично вел несколько дополнительных занятий. Предметы тех, кого было нельзя заменить, отменили. Тренировки вели мои парни, тренера и декан были переведены в лекционные залы.
Примерно через неделю, когда Рендед пришел окончательно в себя, но ещё остался в лечебнице так как был слаб, я тоже оживилась. Стала обращать внимание на мир во круг.
В один из вечеров, возвращаясь из библиотеки, в которой я всё-таки стала искать хоть что-нибудь о разрыве истинности, я заметила, что мое зрение, слух и обоняние улучшились. Видимо, из-за депрессии они были в отключке.
Я шла по коридору академического корпуса в кабинет к парням и с интересом рассматривала стены, потолок и пол. Принюхивалась к запахам и прислушивалась к звукам. Слышала ребят, что гуляли в парке под окнами, чувствовала запах пыли и видела трещины в камне.
Меня привлек сладкий аромат ягод, я бы даже сказала приторный. Вместо того, что б отойти от него, моя давно спящая интуиция посоветовала проверить, кто это так пахнет. Привет, интуиция, я скучала. Но куда идти? Запах из-за стены идёт.
Пройдя вдоль стены я почувствовала легкое дуновение ветра. Потайной ход? Осмотрев стену, я заметила, что между некоторыми камнями швы пустые, тогда как между всеми есть какой-то скрепляющий их материал. И, естественно, эти швы похожи на неровный дверной проем. Потайной ход!
Потратив пять минут на нажатие всех камней подряд я всё-таки открыла проход, камень оказался в целом метре от проема, а те, что в проёме просто бесшумно растворились.
Темный, узкий и сырой коридор. А в далеке шепот, который мне, с моим суперслухом слышно прекрасно. Почему раньше не услышала? Волшебная заглушка? Вышла в основной коридор — не слышу. Зашла обратно — слышу.
«Акэм».
— …наделал! Дебил! — женский скрипучий голос. Ее обладательнице лет сто было бы у нас дома. Даже боюсь представить какая там мумия, если в Вассале я даже и не видела реально старых. Пожилых — да. Совсем старых — нет.
— Я не виноват, — взволновано прошептал знакомый голос мужчины, — Артефакт сработал не так, накопители взяли слишком много магии… — продолжал шептать… профессор Дороти!
— Тише ты, услышат, — голос стал отдаляется.
— Осталось всего пару десятков вампиров и оборотней, — голос Дороти тоже стал тише.
— Вот именно, где теперь брать силы?
И стало тихо.
Я быстро вышла из коридора, нажала на камень и побежала. Уже на улице я остановилась и прижалась спиной к стене.
Накопители для магии? Брать силы?
А что, если резервы пустеют не сами?
Глава 10. День откровений
— Почему мы говорили с глушилкой? Там, на поле, когда у ребят опустели резервы.
Переспав с подслушанным, на следующий день, вечером, вместе с ребятами мы снова были во дворце. Ребята были у русала, а мы с Аллариком стояли на террасе, недалеко от обеденного зала. Я не стала поднимать эту тему в академии, старуха верно заметила, могут услышать. Терраса была одним из немногих мест, где стояла самая лучшая защита от звуков. Никто нас не услышит, даже император.
— Вопрос с подвохом? — лениво ответил демон, продолжая разглядывать сад.
— Да.
— Это уже не важно, ничего не вышло.
— А что ты хотел?
Он не ответил, тяжело вздохнул, посмотрел на меня взглядом, в котором читалось предупреждение, что б не лезла и ушел.
Интересно.
Позже, найдя в своем рабочем кабинете Вальцельгена старшего, я решилась на очередной откровенный разговор.
— Расскажите, что вы знаете о ситуации с резервами, не считая того, что и так все знают.
— Таким тоном допросы устраивают, — улыбнулся император, но увидев мое серьезное и сосредоточенное лицо, стал хмурым, — Что ты знаешь? — не стал ходить вокруг да около.
— Профессор Дороти и старуха. Накопители магии. Она расстроилась, что академия опустела, а он сказал, что накопители взяли слишком много. Теперь им почти негде брать силы. Подслушала разговор в тайном коридоре академии. Левое крыло, на первом этаже.
Император с каждым словом хмурился все больше. Он молчал после рассказа и напряжённо что-то обдумывал. После сфокусировал свой взгляд на мне.
— Узнаю, что лезешь — заберу во дворец, — огорошил, так огорошил, — Твоя волчица просыпается, тебе опасно там быть.
— Как и всем. И с чего вы взяли про волчицу? — подняла брови я.
Про когти Марту попросила молчать, она не станет болтать. Ну, порычала немного, с кем не бывает. Просто был срыв, напряжение так сбрасывала. А про слух, зрение и обоняние они узнать не могли.
— Светящиеся серебристые глаза и когти, ещё клыки. Их видела половина академии на поле. И как же ты нашла вход в коридор? Просто интуиция? Шла и подумала о том, что тебе срочно нужно ткнуть камень? — сыронизировал правитель.
— Мне не говорили…
— Ты была не в том состоянии. А потом решили, что ты умная девочка, сама все понимаешь. Поговорим, когда сама захочешь. И так много на тебя навалилось, не стали давить.
— А шерсть?
— Нет.
Мы ещё промолчали обдумывая каждый свое.
— Не лезь, Ань, пожалуйста, мы решим сами.
Попрощавшись, но не пообещав ничего, я вышла в коридор.
Значит,
