за деревом, осматривая местность. Занятие было привычным – он бы с легкостью выявил нехарактерную деталь пейзажа. Все было спокойно. За насыпью возвышался холм с кустами на макушке – единственное досадное обстоятельство.
Товарный состав пришлось ждать минут восемь – рядовое дело. Едва вагоны перекрыли возвышенность, мужчина в темпе двинулся к колодцу, перешел на спортивный бег. Лукошко осталось под деревом. Действия отлаженные – ключ в замок, откинул крышку. Стал спускаться, крышку опустил за собой. Клаустрофобией господин не страдал, и не в такой теснине приходилось работать. Он спрыгнул на земляной пол, достал фонарик. Рассеянный свет озарял лишь часть пространства, остальное погружалось во мрак. Он добрался до нужного участка, присел на корточки, стащил со спины рюкзачок и извлек записывающий прибор. Какое-то время он кряхтел, прилаживая устройство на место, подключал клеммы.
Вдруг вспыхнул мощный фонарь. Посыпались щелчки – защелкал затвор фотокамеры. Каждый спуск сопровождался вспышкой. С обратной стороны работала компактная кинокамера – тоже для истории.
– Ни с места, господин Хорст! – прогремел грозный голос. – КГБ СССР! Вы окружены, наверху тоже наши люди! Проводится кино- и фотосъемка. Если есть оружие, медленно достаньте его и положите на пол!
– И улыбнуться не забудьте, – проворчал Вишневский, работающий сегодня кинооператором.
Субъект окаменел. Потом медленно привстал, поднял руки. Блики света блуждали по побледневшей физиономии. Это был тот самый господин, что забрал устройство парой дней ранее.
Работник консульства Алан Хорст, родом из Австрии, гражданин Соединенных Штатов, большой специалист по сближению культур. Он щурился от яркого света, пытался что-то разглядеть. Возможно, догадывался, что у визави нет третьей руки, чтобы держать еще и пистолет. Он замер с поднятыми руками, глаза затравленно метались. Именно это и называлось – взять с поличным.
– Достаточно, коллега, прекращайте съемку, – сухо сказал Кольцов. Он сел на корточки, пристроил фотоаппарат под желоб: – Оружия нет, господин Хорст?
– Нет, – хрипло выдавил шпион. – Я не идиот, чтобы носить с собой оружие…
У него был неплохой русский. Меньше бы волновался – был бы еще лучше. Проклятая теснота – обыскать невозможно, зато получить по зубам – запросто.
– Поверим на слово, – хмыкнул Кольцов. – Понимаете, если что не так – вы только усложните свою участь. Коллега, держите его на мушке. Руки за спину, господин Хорст, нагнитесь, прижмите голову к стене…
Он не успел договорить – шпион отскочил назад! Ударил локтем и пяткой, иначе здесь просто невозможно. Ахнул Вишневский, упал, застонал от боли – получил одновременно в две болевые точки. Шпион бросился к лестнице, затряслась сварная конструкция. Михаил метнулся за ним, зацепился за желоб, что-то порвал. У шахты колодца проход немного расширялся, здесь хотя бы можно было дышать. Затряслась лестница – злоумышленник карабкался наверх, как ловкая обезьяна. Дрожал фонарь в руке, вырывал из темноты земляные стены, связку кабелей в желобе.
– Михаил Андреевич, он мне ногу сломал, сволочь… – стонал Вишневский.
Можно было и не трогать этого танцора, дать уйти – наверху все равно встретят. Но злость победила: Михаил схватил злоумышленника за ногу, потащил вниз. Фонарь упал на пол и погас. Хорст активно лягался. Нога сорвалась, он загремел вниз. Но оказался упорным, отбивался локтями, головой. Даже удар в челюсть не прибавил человеку разума. Он вырвался, оттолкнул майора, снова полез наверх.
Распахнулась крышка колодца. Решение преследовать было явно непродуманным. Михаил схватился за перекладины лестницы, подал себя вверх. Противник ударил его пяткой по голове! Искры посыпались из глаз, ослепительная боль прокатилась по всему телу. Руки разжались, майор загремел вниз. Холодный расчет и здравый ум в эту минуту явно отдыхали.
Кряхтел Вишневский, пытался подняться на одной ноге. Силы схватиться за лестницу все же нашлись. Кружилась голова, срывались руки. Михаил подтягивался, отдуваясь. Злой как собака, с пылающей головой, он выбрался на белый свет, опустился на колени. Стал ощупывать голову – порвалась кожа, вздулась шишка.
Зашевелился Вадик Москвин, стал жалобно охать, выражаться сквозь зубы. Парню тоже досталось, «дипломат» сбил его с ног, стукнул по голове. Других сотрудников вблизи колодца не оказалось – не думали, что такое произойдет. Они подтягивались неспешно, наивно полагая, что птичка уже в клетке.
На опушке трещали ветки – Хорст добежал до леса, прорвался через кустарник и пропал за деревьями. В одночасье вывел из строя троих! Преследовать упыря не было ни сил, ни желания. Куда он денется в этой закрытой от мира стране? Улики собраны, действия шпиона задокументированы…
И все же Алан Хорст не терял надежды. Он грузно бежал по лесу, задержался за деревом, отдышался. Сердце рвалось из груди. Это был провал, записывающее устройство у врагов, к тому же покалечил работников КГБ – что было бальзамом на душу, но не имело отношения к профессионализму.
До южной опушки было двадцать шагов, она просвечивала за деревьями. Послышались крики. Шпион застыл, прижался затылком к дереву. По опушке в восточном направлении пробежали двое с рациями. Оперативники взволнованно переговаривались. Хорст подождал, пока они отдалятся, грузно двинулся дальше. Осинник постепенно сходил на нет, начинался ельник. Влажный мох чавкал под ногами, беззвучно ломались сырые ветки. Несколько раз он останавливался, слушал. В лесу было тихо. Неужели оторвался? Лицо исказила усмешка: КГБ сегодня повезло, но все равно ротозеи – так просто обвести их вокруг пальца. Упиваются властью, считают себя всемогущими, а сами ничего не могут, если случай не поможет…
Шпион отдышался, потом, ускоряясь, двинулся дальше. Ногам вернулась упругость. Он сносно ориентировался в этом лесу. До дороги, где ждала машина, оставалось сто метров. А русские даже на своей земле ориентироваться не научились! Посмеиваясь, он вышел из-за пышной ели, направился к «РАФу», который предусмотрительно загнал в кусты. Лесная дорога поросла чертополохом, местные жители ею практически не пользовались. На советском микроавтобусе был установлен форсированный двигатель, помогающий справляться с бездорожьем.
Хорст обогнул машину, распахнул водительскую дверцу. Спешить не стоило. Русские оцепят окрестные дороги, да и номер микроавтобуса уже списали. Следовало набраться терпения. Часть пути проехать на машине (знал он в этой местности пару козьих тропок), поймать попутку до областного центра. Конфуз с аппаратурой – еще не катастрофа, а всего лишь шаг назад. Есть другие источники информации, и наладить с ними работу – дело времени и техники. Неудачи неизбежны, серьезных оргвыводов не последует. Дальнейшая работа – уже без его участия, но Алан Хорст расстраиваться не будет. Эта отсталая страна уже смертельно надоела, пора уезжать, он готов работать где угодно, даже в трущобах Гаити…
За спиной негромко свистнули. Он резко обернулся. Мелькнула коряга, и на голову обрушился тяжелый удар. Ноги
