— Извините, сэр, но я человек неграмотный. Всеми бумажными делами занимался капитан, и только капитан.
— Вы что, нанимаясь на службу, не подписывали с ним контракта?
— Почему же, я прикладывал палец, измазанный в чернилах, к какой-то бумаге.
— Ты до такой степени доверял капитану Личу?
— А почему я не должен был ему доверять, сто чертей мне в глотку и еще сто в печень! Лич был славный парень и никогда не обманывал меня и других неграмотных парней.
— В каюте капитана Лича не найдено никаких бумаг, ни с пальцем, ни без пальца.
Каллифорд сделал недоуменное выражение лица.
— Я, например, считаю, что ты, увидев паруса нашей эскадры, уничтожил все бумаги, — вмешался в разговор полковник Керр.
Его поддержал Маллин:
— Контракт, конечно, был. Стандартный пиратский контракт из двенадцати пунктов.
Допрашиваемый выпучил глаза, как будто все сообщаемое было для него откровением.
— Пиратский… контракт… что вы такое говорите, сэр?!
— Что вы с ними сделали — сожгли или выбросили в воду?
Каллифорд обратился к лорду Хардуэю за защитой от нападок его слишком ретивых помощников:
— Сэр!
— Скажи мне, чем вы занимались в морях Индийского океана, прежде чем появиться здесь?
— Мы состояли на службе в компании.
— К какому порту вы были приписаны?
— Чаще всего мы стояли в Сурате.
Было видно, что лорд Хардуэй не верит ни единому слову, но отчего-то продолжает спрашивать.
— Что же заставило капитана Лича покинуть те благодатные места?
Каллифорд многозначительно закатил глаза:
— Война, сэр.
— Война? Лич испугался войны?!
— Не совсем так, сэр. Мы ввязались в войну. Мы даже потопили один французский корабль. По всей видимости, это был капер, он охотился за судами компании, сэр. Причем капер этот был не одиночкой, и капитан Лич пришел к выводу, что французов у берегов Мадагаскара слишком много, это опасно, и велел идти в Карибское море, где, он считал, мы будем в большей безопасности. По дороге нам встретился этот треклятый шлюп. Думаю, его очертания смахивали немного на очертания того французского капера, вот капитан и решил на него напасть. В конце концов, джентльмены, капитан Лич был не так уж не прав.
— Поясни свою мысль.
— Капитаном шлюпа оказался француз, я лично в этом убедился, прежде чем меня сцапали ваши ребята.
Лорд Хардуэй сидел, уткнувшись лицом в ладони. Так он и заговорил:
— Ты лжешь, как последний паршивый пес!
Каллифорд слегка растерялся. Он не ожидал, что человек в таком дорогом и так тщательно расчесанном парике сможет произнести такие слова.
— Ты пес! Ты лжешь на каждом шагу. Как мог человек, лежащий без движения в постели, увидеть очертания корабля прямо по курсу? Для этого как минимум нужно встать с постели!
Каллифорд открыл было рот, но ему было громогласно велено:
— Молчать!
Полковники приободрились, лорд Хардуэй начинал напоминать, хотя бы отчасти, себя прежнего.
— Я колебался, что мне с тобой делать. Но меня доконала история с потопленным французским капером. С меня довольно! Возможно ли так лгать?!
Пират рухнул на колени:
— Но я могу доказать, что мои слова не ложь.
— Доказать?!
— Я согласен, пусть не пробьет и пяти склянок, болтаться на рее, сам завяжу себе петлю, если не докажу, что история с потопленным французом — правда.
Лорд Хардуэй встал.
Встали и остальные.
— Если ты не сделаешь этого, то пожалеешь не только о своих словах, но и том, что родился на свет.
Через каких-нибудь полчаса перед лордом и полковниками предстал Уильям Кидд.
«БЛАЖЕННЫЙ УИЛЬЯМ»
(продолжение)
Выглядел несчастный шотландец неважно. Истлевшая рубаха, клочковатая борода, подслеповатый взгляд. Давал себя знать месяц, проведенный почти в полной темноте.
Лорд Хардуэй смотрел на шотландца без восхищения, но с любопытством.
Полковники Маллин и Керр не испытывали ни того, ни другого чувства.
— Кто вы такой и откуда?
Уильям, увидев перед собой столь великолепно одетых господ, решил, что таким большим начальникам следует говорить только правду
И начал ее говорить.
Важные господа слушали с интересом и не перебивали. Это убедило Кидда, что он говорит вещи важные и любопытные. Он рассказал важным господам о своей юности, о том, что он не хотел учиться, о том, как любит рыбачить, о том, что в городе он чувствует себя неуютно и поэтому предпочитает жить в загородном доме. Довольно подробно он описал свой дом и свой образ жизни в нем. Ничего не скрывая, он подробно поведал о том, что думает отец по его поводу, и о том, что соседи хихикают ему в спину, считая немного ненормальным.
В этом месте оба полковника и майор улыбнулись, кто криво, кто затаенно.
Лицо лорда Хардуэя осталось неподвижным.
Уильям смотрел, конечно же, на лорда, он понял, что ему позволено говорить дальше.
И он начал рассуждать о том, почему не стал жениться. Он считал, что жена — это не отец, жена не позволила бы ему предаваться его вольным привычкам, шляться где попало и обедать когда угодно. Кроме того, и это самое главное, он не встретил женщину, с которой ему бы хотелось не только спать, но и просыпаться. Деревенские подружки никогда не обделяли его своим вниманием, потому что мужчина он видный и не жадный. Он позволял поселянкам бесплатно собирать хворост в своем лесу и никогда не взыскивал штраф за потраву луга, если такое случалось.
В этом месте лорд Хардуэй вежливо заметил, что пора бы переходить от рассказов о жизни земной к описаниям жизни морской.
— О да, сэр.
И Уильям самым подробным образом изложил историю своей злополучной поездки в Бристоль. Тяжело вздохнул, упоминая о горькой судьбе болезненного брата Энтони, упомянул о его предсмертных советах и сослался на эти советы как на причину того, что он бросился в лукавые объятия первого попавшегося француза, оказавшегося столь недобросовестным человеком.
— Это было в бристольском порту?
— Именно так, сэр.
— Вы не могли бы поподробнее описать чиновников, участвовавших в сделке?
Уильям описал.
Лорд Хардуэй поглядел на полковника Маллина. Тот плотоядно улыбнулся.
— Я слышал разговоры о том, что эти конторские крысы берут взятки, но чтобы прямое предательство… Я займусь этим делом, милорд.
Уильяму было велено продолжать.
— Осталось рассказать совсем немного, джентльмены, — уверил Кидд и невольно обманул, потому что описание дальнейших приключений получилось отнюдь не кратким.
Пришлось остановиться на своем нелегком матросском существовании, сидение в мешке тоже нашло свое место в повествовании. Описал он и бой, которого не видел. И дележ денег.
