Он предпочитал передвигаться по земной тверди уверенной поступью и ненавидел экстремальные скачки по тонким уступам на уровне четвертого-пятого этажа.
– Понимаю, но ничего другого не остается, поверь.
А в это время за стенами завода «Вектор» творилось что-то невообразимое. С юга приближалась сплошная стена дождя, растворяя лес и небеса в мутной пелене. Окружающий мир потерял четкие очертания. Ураганный ветер стих, на землю обрушился мощный поток воды. В цех ударила молния. Грохот, который она произвела, оглушил напарников и всколыхнул в их душах такой первобытный страх, что они вздрогнули. Опасность не миновала, о передышке оставалось лишь мечтать.
– Блин! – только и выговорил Санай, сжал губы и посмотрел на друга.
Вообще-то Зона во время дождя приобретала свою собственную, неповторимую и ужасающую красоту, открытую только тем, кто ее понимает. От льющегося с небес потока дождевой воды и летящего по ветру крупного мусора срабатывали всевозможные аномалии. Зона наполнялась звуками, переходящими в постоянный гул. К шуму дождя и раскатам грома добавлялись отголоски взрывов близких гравиконцентратов и треск разряжающихся электр. Все эти хаотичные звуки смешивались в единую какофонию, постоянно действующую на нервы людей.
– Может быть, через эту печку пролезем? Найдем вьюшку какую-нибудь или заслонку, а? – В голосе Саная прозвучали жалобные нотки. – На верхотуре ловкость нужна и сноровка, а я, ты же знаешь, как слон в посудной лавке. Упаду, не дай бог, – все тарелки перебью. Мне Петрова жалко. Если я погибну, его кровососы на воспитание возьмут.
– Я не пойду к кровососам. Хочу консервов! – Призрак зашевелился, отпихивая через брезентовую ткань рюкзака пристегнутый магазин «Вихря».
Автомат ему сильно докучал постоянными тычками и ударами.
– Позже, дружок. Когти рвать надо, не до жратвы. Призрак помолчал и добавил:
– Если дадите банку с мясом, скажу, как меня зовут. Ну, в смысле имя свое назову. Когда мне кровососиха свой сморщенный сосок в рот толкала, я и вспомнил от страха и омерзения.
Сарацин, подчиняясь внутреннему импульсу, без лишних слов и пререканий достал из своего запаса предпоследнюю банку тушенки японского производства. При открытии с помощью специального ключа она автоматически нагревалась до удобоваримого состояния. Причем в банке было настоящее мясо, а не соевые заменители.
Санай удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал, видимо пожалел призрака, а может, и любопытство пересилило.
С потолка ручьями полилась вода. Кровля давно прохудилась и от непогоды не спасала. Несмотря на высокие завалы по всему цеху гуляли сквозняки, а иногда даже сильные порывы ветра обдували лица сталкеров.
– Западня да и только, – сказал Санай, прислушиваясь к чавканью призрака за спиной и капели, усиливающейся вокруг.
Санай попытался подняться хотя бы на пару метров по стене, состоящей из сваленных друг на друга токарных станков. Как они сюда попали, видимо, только самой Зоне известно. На вид конструкция была крепкая, но, когда сталкер преодолел полтора метра, верхние слои заскрипели и накренились. Дальше лезть было явно опасно, пришлось вернуться.
Санай спрыгнул с последнего уступа, отряхнул ладони, привычно перехватил пулемет и резюмировал следующее:
– Да, брат, пожалуй, мы по стене к потолку полезем. В печь все-таки неохота соваться, а здесь не пройти.
У самого края стены от пола до потолка располагалась вертикальная лестница, разделенная двумя монтажными площадками с перилами. Тут вполне можно было подниматься. На самом верху луч фонарика Сарацина выхватил из темноты балкончик, раскрашенный когда-то по всем требованиям высотных работ в черно-желтую полоску. Сюда крановщик подгонял кран-балку и стыковал ее с кабиной, чтобы спуститься.
– Мое имя Витенька, – сказал призрак Петров. – Меня так мама когда-то называла. Я точно помню теперь! Только вы наверх не ходите.
– Это еще почему? – Санай насторожился.
– Товарищ Санай, там под крышей, где ходил кран, натянулась струна, – призрак Витенька сглотнул. – Я ее вижу, она очень опасная, то дрожит и почти темно-красная, то звенит и становится ослепительно голубой.
Санай задрал голову, пытаясь разглядеть светящуюся аномалию, даже сощурился.
– Ничего не видать…
– И детектор молчит, – добавил Сарацин. – Хоть бы раз пикнул для приличия. Но я склонен верить Витеньке. Пойдем через печь. Верхний путь отпадает.
Санай задумчиво погладил щетину на подбородке. Выбора не осталось. Сталкеры направились к печи, миновали несколько промышленных агрегатов, сваленных в плотную кучу, и осмотрелись. От одного взгляда на печь дух захватывало.
Колоссальное, казалось бы, даже не рукотворное тело домны нависало над двумя маленькими, ничтожными людишками. Печь, заваленная с обеих сторон металлоломом, всем своим видом говорила: «А вот хренушки вам, добрые молодцы! Не пройдете вы тут и сгинете в моем чреве навсегда!»
Возле самого основания печи чернел зев – летка для выгрузки шлака. Выходило так, что эта зловещая дыра являлась единственным проходом сквозь ржавую баррикаду, на ту сторону литейного цеха. Правда, в сумрачную высь уходила лента транспортера, но, глядя на нее, ни один человек в здравом уме не стал бы подниматься на высоту четырехэтажного дома. По всей длине лента истрепалась и провисала лохмотьями. Сам же транспортер в нескольких местах был изогнут, а на самом верху даже приплюснут с боков.
Друзья потоптались на месте, озираясь по сторонам. Время уходило, выход из создавшегося положения еще не был найден, а в печь лезть им не хотелось, да и все тут. К тому же еще не факт, что этим путем пройти вообще возможно. А вдруг там тупик? В узком пространстве не развернуться, если понадобится, а ползти ногами вперед почти невозможно, когда плечи цепляются за стенки и не хватает воздуха.
Со стороны коридора ударил гаусс. Слава богу, стрелок шмальнул по заводской территории. Что ему во дворе не понравилось, оставалось загадкой, зато беглецам стало понятно, что как минимум один монолитовец вышел из подвала, где обитали гостеприимные кровососы.
А вот теперь точно все! Время, отпущенное судьбой для безопасного отхода, истекло. Дальше пойдет сплошная импровизация.
Пора уносить ноги или тупо вступать в бой, надеясь на удачную развязку в смертельной мясорубке. Впервые за многие годы Санай и Сарацин замерли в нерешительности. Похоже на то, что кошкам удалось загнать двух мышек в угол. Оперативного простора у парней не было.
Когда в душу Саная пробралось легкое замешательство, уже готовое смениться крайней нервозностью и ненавязчивой паникой, на его коммуникатор ПДА поступил голосовой вызов в режиме радиостанции. Настойчивый зуммер заставил сталкера засуетиться, он попытался убавить звук прерывистого гудка. Сарацин вполголоса матюгнулся. Хорошо еще, что врагов поблизости не было, ведь умельцев пальнуть на звук в Зоне хватало. Справившись с неожиданной напастью, Санай удивленно установился на зеленый значок, мигающий на экране и стилизованный под небольшую радиостанцию. Все знают, что в режиме прямого дозвона дальность связи обычно не превышает одного километра, причем в нормальных полевых условиях, на прямой видимости. Но в Зоне с ее аномальными выкрутасами дальше трехсот метров радиосвязь вообще не наладишь. Качество связи ухудшалось из-за радиации, ионизации и прочих факторов, зачастую неизвестных. Поэтому обычно сталкеры не пользовались этой функцией ПДА, предпочитая разговаривать в телефонном режиме или попросту кидать в сеть текстовые сообщения. Чего-чего, а искрящих постановщиков радиопомех в Зоне хватало. К примеру, всеми ненавистная электра шумела на всех диапазонах, заглушая эфир эффективнее самого продвинутого батальона радиоэлектронной борьбы.
Присев за огромную форму, предназначенную для отливки крупных болванок из расплавленного металла, Санай прошептал Сарацину:
– Вызывает кто-то. Отвечать?
Вопрос был не праздный. Тот, кто посылал вызов, находился где-то рядом. К примеру, в цехе, во дворе, на крыше, на территории завода, наконец! Надо же, всякие противники-супостаты косяками вокруг вьются, но за последние сутки сталкерам почему-то не довелось встретить ни одного друга.
– Отвечай, – медленно проговорил Сарацин, вглядываясь в оптику винтореза, ствол которого был направлен в сторону входной двери.
От притаившихся напарников до места, откуда могла появиться погоня, было не более шестидесяти метров. Это отличная дистанция для снайпера, но Сарацин себя не обманывал. Если монолитовцев осталось более трех-пяти, то встречного боя паре сталкеров не выдержать. Суммарная атакующая мощь у этих изуверов сравнима с артиллерийской батареей. Они применяли несколько модификаций гаусс-пушек. Например, М3, позволяющую вести огонь очередями. Фактически это автомат, только мощность каждого выстрела такая же, как у противотанкового орудия. Понятно, что при данном раскладе достаточно хотя бы одного попадания, и… все. Наступит большой кабздец!
